Военно-медицинская акаМЕДия - Орловский Михаил Сергеевич (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Второй парой в учебном расписании значилась стандартная лекция по гистологии. Одурманенному снотворным зельем Саньку она представилась совсем непосильной ношей. Лекция упорно клонила его в сон, беспощадно плющила о парту и нагло вырывала ручку из рук. На пятнадцатой минуте занятия будущий поп А. Глыба встретился с лакированной поверхностью столешницы и убыл в долгожданное небытие.
Естественно, всем нам ясно, что и без снотворных таблеток будние учебные дни медиков тяжелы, как Авгиевы конюшни. К тому же их ещё и шесть. Учебных дней этих. И протекают они с раннего утра и до позднего вечера. Тянутся, словно им завтра надо. Понедельник, вторник, среда. И вот уже к субботе кажется, что сил совсем не осталось. И лишь предстоящее воскресенье греет душу и холит тело: наконец-то есть возможность по-настоящему расслабиться и отдохнуть.
В воскресенье утром вы просыпаетесь, тянетесь во все стороны и думаете: «Вот оно, счастье». Затем вальяжно переворачиваетесь на другой бок и продолжаете смотреть дальнейшие сны. Через час, когда отработанная жидкость подпирает к горлу, вам приходится встать. Встав, вы плетётесь в гальюн и, стоя у писсуара, думаете: «Нет, вот это — счастье». И каждая клеточка вашего усталого организма радуется. Она пляшет и посылает в головной мозг эндорфины, как бы подтверждая: да — это Истинное Счастье!..
Воскресное, не совсем раннее утро. Умывальник. Свет от недавно взошедшего сентябрьского солнца мягко отражается в зеркалах, пробуждая на полу, стенах и потолке множество солнечных зайчиков. Рядом с последними пробуждаются и слоники, и прочие доселе невидимые зверушки. Они бегут по плитке, перескакивают через пороги и запрыгивают в расположенный по соседству гальюн. Воздух в умывальнике свеж и чист: почти весь курс в очередном увольнении.
Спозаранку в храме умывальников и смесителей находятся всего два человека: Саня Забирский и Вадимыч. Саня намылился, словно как в бане, и клочья пены с лица, ушей и волос падают хлопьями, разбиваясь об старую фарфоровую раковину. Подвальный душ опять закрыли, поэтому вновь пришлось мыться на родимом курсе. Саня трёт себе спину, моет брюхо и снова пенит голову. Он — парень здоровый и крепкий, как и большинство на нашем славном морском факультете.
Вадимыч чистит зубы, периодически сплёвывая ночной налёт в умывальник. Кто-кто, а он твёрдо помнит, что каждый зуб, дабы освободиться от всякого рода гадости, должен непременно получить не менее сорока чистящих движений. Именно поэтому Вадимыч снова мочит щётку и продолжает полировать челюсти. Помассировав подобным образом во рту минуты три, он скалит зубы и, довольный проделанной работой, будто Нарцисс, любуется на них в зеркало.
В какой-то момент в умывальник заходит начальник курса, находившийся с утра в расположении по случаю стояния в наряде ответственным по факультету. Заходит в майке, штанах и тапках на босу ногу, что прямо говорит о совсем недавнем его пробуждении. Глаза начкура ещё не до конца раскрылись, как и мысли ото сна отойти не успели.
Тот факт, что начальник курса присутствует в расположении курса, знали немногие. Остаток субботы прошёл в наряде по камбузу, а рано утром на курсе только господа овощники: им всё равно до завтрака работы нет, если с вечера всю картошку почистили; поэтому они пока всё ещё давят лица (и другие части тела) о подушки. Саня как раз и значился в тех овощниках.
Вадимыч, увидевший начкура, разумеется, не замедлил поздороваться с ним. Однако поскольку рот его продолжал полироваться и вымачиваться зубной пастой, сделал он это более чем почтительным кивком. Газонов одобрительно кивнул в ответ и сделал начальнический жест номер два, разрешающий дальнейшее существование всем присутствующим. Затем, примостившись у противоположной раковины, капитан открыл кран с водой.
Немного продрав глаза при помощи извергающейся из крана жидкости, Газонов огляделся в поисках мыла. Не найдя оного поблизости, начальник обратился заспанным, абсолютно не похожим на свой (будто когда-то занимался пародией), голосом к Сашке Забирскому:
— Юноша, не будете ли вы так любезны угостить меня мылом?
Смурной, уставший после двух тонн (четыре штуки в ванном эквиваленте) картошки (мелкая, сволочуга, пока почистили — обалдели вконец) и отбившийся после трёх часов ночи, Санёк моментально бурчит в ответ:
— А пи..юлями тебя не угостить?.. (И он не имел в виду слово «пилюли».)
Здесь надо сделать отступление. Дело в том, что Саша вовсе не слыл каким-то хамом или невеждой. Нет. Просто воскресное утро, субботняя картошка и не проснувшееся серое вещество сложились воедино, дабы как раз и предложить угостить кого-нибудь чем-нибудь крепким. Вот он и предложил. Громко так. С интонацией.
…Немая сцена, и Вадимыч, со стоном оседающий в раковину всем туловищем, от смеха даже разогнуться не может. Да что там разогнуться, скажем прямо: он даже пастой весь обделался.
Не замечая ржущего товарища (видимо, крепко недоспал), Саня очухивается только после слов тоже не маленького начальника, к которому неожиданно вернулся собственный голос:
— Ну, давайте, юноша, попробуйте угостить!..
Намыленный глаз внезапно ошарашенного Санька крайне жалобно посмотрел на начальника. Посмотрел так, как кролик смотрит на удава перед смертью. Дыхание неожиданно спёрло. Сердце застучало будто заполошенное, а шоколадный глаз (тоже, кстати, намыленный) сжался, как на пожаре.
— В моём кабинете как раз и угостите, — окончательно добил Сашку Газонов.
После этих слов Александра покинул не только сон, но и пена, как будто чувствуя свою вину за всё случившееся.
А спустя пять минут исчезли и штаны, которые, впрочем, наш товарищ так и не успел надеть. Сашка Забирский стоял на ковре начальника, который угощал его мозг пилюлями собственного производства. Говорят, Газонов для порядка даже приложился ремнём. Два раза.
А Вадимыча потом всё же разогнули.
Через полчаса.
Лекция 16 33 ПАРЫ ОБУВИ
Обуви много не бывает.
Однако Игорь Андреевич не только ругал нас на чём свет стоит. Нет. При первой возможности и подходящем случае он всячески защищал нашего брата от вышестоящего начальства, которому, казалось, хлебом не корми, дай докопаться до младших курсов. И любимый вариант подобного докопалова — проверка порядка в кубриках.
Кубрики проверяли все. Даже самый последний зам нет-нет да нагрянет с проверкой в расположение курса. Именно так и прибыл к нам один из замов. Прибыл он нежданно, но уже к этому времени курс пришёл почти к полному пониманию нужности чистоты в своих «берлогах».
Зам оказался довольно терпеливым и добрался аж до последних кубриков. Когда он зашёл в последнюю каюту и увидел там тоже порядок, он как-то опечалился. Его надежды на ругань и последующее коленопреклонство подчинённых, убивающихся в извинениях, накрылись, так сказать, медным тазом. Зам вздохнул и наморщил лоб. Всегда выручавшая его мысль, основной лозунг которой гласил: «И до столба можно докопаться», казалось, никак не хотела шевелиться. Однако прирождённый инстинкт настоящего военного не дремал. Он подсказал заму, что можно прицельно проверить рундуки. Однако в рундуках тоже оказалась идиллия. Идиллия — если смотреть туда гражданским глазом. А вот если бросить туда хоть одно военное око, то сразу обнаруживался косяк. И именовался косяк как чересчур большое количество обуви. Обувь стояла рядами и даже этажами, хоть и аккуратно.
— Это что? — задал военный вопрос зам.
— Обувь, — ответили ему на том же языке.
— Я сам вижу, что обувь, — проворчал зам. — Сколько её там?
И не дождавшись действий со стороны медлительной вахтенной службы, сам стал считать обувку злополучного рундука.
— Тридцать три пары! — воскликнул он. — Ужас. Непорядок. Это вам моё замечание. — И, довольный собой, он упёрся в свои замовские пенаты.
ИА Газонов не выглядел настолько военным. Он тоже, как и простой обыватель, не разумел, отчего же у человека не может иметься столько обуви. «У некоторых особей женского пола на одной полке стоит большее количество и ничего, — говорил он нам. — Тем не менее с военными надо поступать по-военному, — продолжал Игорь Андреевич. — Посему тому, кто напишет, для чего необходимо будущему военно-морскому доктору столько обуви, даю пять суток к отпуску».
