Новейшие победы медицины - Глязер Гуго (читаем книги онлайн TXT) 📗
Поэтому Хенч, ознакомившись с литературными данными, решил искать действующее начало, которое печень при желтухе выделяет в кровь и которое затем попадает в больные суставы. Это очень трудное исследование, так как таких веществ много и каждое из них надо получить в чистом виде, испытать на животном и установить безвредность. Только после этого можно отважиться на то, чтобы дать его человеку, страдающему хроническим суставным ревматизмом.
Исследования продолжались очень долго, но без каких- либо положительных результатов. Ни у одного из больных не отмечалось улучшения. Следовательно, пришлось избрать иной путь. Были написаны письма всем больным, ранее лежавшим в клинике Мейо по поводу суставного ревматизма, а затем отпущенным домой. Их просили сообщить о своем состоянии после выписки из клиники. Ответы были получены, разумеется, не от всех, и не каждый содержал ценные сведения. Но некоторые ответы, содержали сведения, ценные для Хенча. Люди писали, что за это время переболели желтухой и избавились от суставного ревматизма. Тем самым они подтверждали, что уже было известно. Некоторые писали, что после беременности ревматизм у них уменьшился настолько, что они даже счастливы. Последнее обстоятельство оказалось чрезвычайно важным для Хенча и его сотрудников. Обычно ревматизм обостряется во время беременности, но тут все было иначе. Очевидно, в обоих случаях появлялось вещество, переходившее в кровь и благоприятно влиявшее на суставной ревматизм. Это, видимо, одно и то же вещество, вещество с двояким действием и, несомненно, искомое.
Хенч был хорошим, очень образованным врачом, и его интересы не ограничивались областью ревматизма. Он вскоре пришел к заключению, что неизвестные соединения со сходным действием, видимо, стерины, вещества, содержащиеся как в растительных, так и в животных организмах и теснейшим образом связанные с гормонами. Итак, гласил вывод Хенча, среди стеринов надо искать вещество, которое при желтухе и при беременности так благодетельно влияет на хронический суставной ревматизм. Во всяком случае, этим был значительно сужен круг поисков неизвестного, но столь важного вещества. Но так только казалось. Работа не подвигалась.
У Кендэлла, с которым Хенч часто делился своими заботами, дела были не лучше.
— Очень прискорбно, — сказал он однажды Хенчу, — что наши успехи столь малы. Как мы ни стараемся, ничего хорошего, решительно ничего.
— Недавно, — заметил Хенч, — я нашел кое-что, относящееся к моей работе, но я еще не знаю, ценно ли оно и как это использовать.
— А что именно?
— Я просмотрел все истории болезни и письма наших больных; некоторые из них сообщили, что, болея желтухой, случайно приняли яд, но он им не повредил. Не заслуживает ли это внимания? Оказывается, желтуха помогает не только при хроническом ревматизме, но и при отравлениях. Но что следует из этого?
Так сетовал Хенч. Кендэлл внимательно слушал.
— Как? Это вы нашли? Да это более чем заслуживает внимания. Делая опыты с «компаундом Е», который я извлек из коркового слоя надпочечников, я наблюдал нечто подобное. Когда я давал крысам яд, а затем препарат «Е», яд не наносил вреда, они оставались здоровы. Послушайте, Хенч, то, что вы мне сказали, очень важно. Мы должны это исследовать, быть может, мы выйдем на правильный путь.
Беседа двух ученых, поставивших себе одну и ту же цель, происходила, как мы знаем, в 1941 году, а кортизон был получен только осенью 1948 года. Следовательно, даже на правильном пути в науке встречаются бесконечные препятствия, и нужна кропотливейшая работа, чтобы приблизиться к цели. Хенч тотчас же сказал Кендэллу:
— Дайте мне немного своего вещества; мы им полечим одного из моих ревматиков и увидим, подходит ли оно.
Но Кендэлл не мог дать ему это вещество, у него его просто не было. Хенч настаивал:
— Будь у меня хотя бы пять граммов, я мог бы начать.
— Нет у меня и пяти граммов, — ответил Кендэлл. Но так как оба были убеждены в правильности своих выводов, то они мобилизовали промышленность. Они объяснили главному директору большой химической фабрики суть дела, рассказали ему обо всем, что уже сделано для получения вещества, от которого ожидали столь многого; поведали и о работах Рейхштейна, и о неудаче с желчью, и директор согласился. Тем более что Кендэлл просил всего пять граммов. Действительно немного, и химики рассчитывали вскоре добыть это количество. Все же встретилось немало трудностей, неудач, ошибок; короче говоря, только через семь лет химики доставили им нужное количество вещества, и не пять граммов, о которых просил Хенч, а 400, то есть в 80 раз больше. Хенч и Кендэлл были счастливы. Можно начать работу. Кортизон у них в руках.
Мы знаем день, когда первый больной подвергся лечению кортизоном: 21 сентября 1948 года. В этот день ассистент Хенча сделал первое впрыскивание кортизона больному, страдавшему тяжелым хроническим суставным ревматизмом. Вся клиника была взволнована. Поможет это средство? Или повредит? Может быть, это яд? Ведь опытов на животных было недостаточно… Через два дня не осталось сомнений в том, что больному стало намного лучше: он уже мог поднять ноги, не испытывая при этом мучительных болей; Тогда ему сделали второе, а затем и третье впрыскивания: больной смог встать, хотя он в течение нескольких лет не стоял на ногах. Это было чудом. Со вторым больным, которого лечили новым средством, произошло то же. Три человека — Рейхштейн, Кендэлл и Хенч — и их дело победили.
Теневые стороны
Но работы еще не были завершены. Было ясно, что достигнут весьма значительный успех. Но тотчас же возник ряд вопросов. Действительно ли безвредно новое средство? От каких болезней оно помогает и не надо ли его улучшить? Вот три основных вопроса, требовавших ответа. Самым важным был вопрос о безвредности кортизона. Как только он был отдан на суд научной общественности, появились сообщения о вреде препарата. Борьба за кортизон велась на арене науки вначале более ожесточенно, чем это обыкновенно бывает при появлении новых лекарств или новых методов лечения. Именно в медицине всякое проявление недоверия, всякие колебания понятны, ведь ответственность очень велика. Но нигде нет склонности так быстро отвергать что- либо новое, как в медицине.
У больных, леченных кортизоном, вскоре действительно начали наблюдаться нежелательные побочные явления, подрывавшие доверие к этому средству. Одни врачи сообщали, что у больных, принимавших кортизон, внезапно начался туберкулез, другие — о будто бы вызванной этим препаратом сахарной болезни. Но прежде всего было установлено, что в организме человека, леченного кортизоном, очень быстро страдают надпочечники.
Если мы попытаемся в обширном мире лекарств определить место кортизона и других веществ, наряду с ним содержащихся в корковом слое надпочечника или произведенных из него, то следует сказать, что кортизон представляет собой своеобразное лечебное средство многостороннего действия.
Великую мощь лечебного средства можно, однако, сравнить с алмазом, мутным из-за темных пятен — нежелательных побочных действий, часто тяжелых. Во всяком случае, некоторые из этих побочных явлений удается устранить. Чтобы понять положение вещей, надо сравнить кортизон с костылями, помогающими ослабевшему органу (надпочечнику) нести свою службу. Но оттого, что костыли работают вместо железы, последняя постепенно становится ленивой, еще более ослабевает и в конце концов почти совсем перестает работать. Но если она еще не атрофировалась и это вовремя заметили, можно стимулировать ее деятельность. Ведь мозговой придаток, гипофиз, подобно высшему начальнику, регулирует деятельность многих гормональных желез. Гипофиз, железа высшего порядка, вырабатывает и гормон, побуждающий надпочечник прилежно работать, так называемый аденокортикотропный гормон.
И если надпочечник, ослабленный введением кортизона, уже больше не может или не в состоянии работать, человеку дают препарат, содержащий аденокортикотропный гормон. Надпочечник получает, так сказать, тумак и начинает усерднее работать. Начинает выделять все больше и больше гормона кортизона. Таким образом можно поправить вред, нанесенный лекарством кортизоном самостоятельной деятельности железы.
