«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Но уже весной 1918 года в связи с началом казачьего восстания отряд Попова вернулся из Сальских степей и в мае 1918 года влился в Донскую армию.
Как видим, и «Донская походная армия», штаб которой будто бы руководил белыми «партизанами» с весны 1918 по весну 1919 года, и «казаки-разбойники», а также «своеобразные вооруженные банды» из «мальчишек, бывших кадетов и гимназистов» в оврагах и буераках Верхнедонья, — всё это — плод художественной фантазии автора «Стремени “Тихого Дона”», поскольку, повторяем, Дон «с весны 1918-го по весну 1919-го» не был занят красными, а совсем наоборот, находился под властью белых.
Такой же художественной фантазией является и предположение, будто Григорий Мелехов еще до начала Вёшенского восстания «присоединился к партизанскому отряду или группе, и конный, вооруженный скитался по лесам левобережья». Эпизоды из этих придуманных «авторских» глав, якобы «дающие картину партизанской жизни в Обдонье весной — зимой 1918, в дни, когда там окончательно утвердилась советская власть», Д* обнаружил аж в четвертой книге романа, хотя «решительно нечего было делать Мелехову в разбойно-воровской банде Фомина»66.
Разве допустимо подобным образом обращаться с фактами и утверждать, будто весной — зимой 1918 года на Дону «окончательно утвердилась советская власть», когда в это время она, наоборот, рухнула; или восстание против продразверстки 1920 года, описанное в «Тихом Доне», выдавать за «картину партизанской жизни в Обдонье весной — зимой 1918 года», каковой фактически не было? В мае 1918 года решением Круга спасения Дона была сформирована регулярная Донская армия, которая воевала с большевиками уже за пределами границ Всевеликого Войска Донского. И лишь в январе 1919 года верхнедонские полки этой армии добровольно открыли противнику фронт с тем, чтобы спустя два месяца в ответ на зверства «комиссаров» поголовно подняться на восстание Обдонья весной — зимой 1919 года!
Подлинный автор «Тихого Дона» — М. А. Шолохов — знал историю родной Донщины досконально и очень точно, день за днем он художественно воссоздавал хронику Верхнедонского восстания во всей полноте и неуязвимости исторической правды.
Да и придуманный «автор» — Крюков — не мог, естественно, иметь никакого отношения к этим фантазиям, поскольку сам находился в составе «белого» руководства, осуществлявшего с весны 1918 по январь 1920 власть над Доном.
В главах «Тихого Дона», посвященных непосредственно характеристике восстания, Д* также усматривает «тенденцию» «соавтора» «выправить идейную линию автора (то есть Крюкова. — Ф. К.), доказать, что повстанческое движение на Дону было неорганичным для казачества, что восстанием была охвачена лишь небольшая часть станиц, и что повстанцы по внутренней своей склонности тяготели к красным»67.
В чем же конкретно проявлялось это идейное коварство «соавтора-двойника», то есть Шолохова, приводящее к «противоречиям и несвязице»?
К примеру, пишет Д*, в начале первой главы шестой части романа говорится: «В апреле 1918 года на Дону завершился великий раздел: казаки-фронтовики северных округов — Хоперского, Усть-Медведицкого и частично Верхне-Донского — пошли с отступавшими частями красноармейцев; казаки низовских округов гнали их и теснили к границам области...».
Как связать столь авторитетное и назидательное заявление с тем, что сказано в другом месте, совсем рядом: «...Шумилинская, Казанская, Мигулинская, Мешковская, Вёшенская, Еланская, Усть-Хоперская станицы восстали...» (III, 6, XXXII).
Как же так? Ведь было сказано, что «хоперцы ушли поголовно», — следовательно, вернулись и восстали?
Литературовед Д* по незнанию путает Хоперский округ и Усть-Хоперскую станицу, которая до 1918 года входила в состав Усть-Медведицкого, а после мая 1918 года вошла в состав Верхне-Донского округа.
Незнание фактов лежит и в основе другого обвинения в адрес придуманного «соавтора-двойника» (Шолохова) — в преуменьшении размеров восстания, выражающемся в стремлении представить дело так, будто «восстанием была охвачена лишь небольшая часть станиц», что «восстание замкнулось в границах Верхне-Донского округа».
«Замкнулось... — пишет Д*, — а ведь в начале этой главы наоборот сказано: “Полой водой взбугрилось и разлилось восстание, затопило всё Обдонье, задонские степные края на четыреста верст в окружности. <...> ...Всёпожирающим палом взбушевало восстание...»68.
Из этих путаных рассуждений ясно одно: коварный «соавтор-двойник», стремясь занизить размеры и мощь восстания, написал: «Восстание замкнулось в границах Верхне-Донского округа», в ту пору, как настоящий «автор» (Крюков) считал, что восстание «взбушевалось и разлилось» на «четыреста верст в окружности».
Но мысль о том, что восстание «замкнулось» в границах Верхне-Донского округа, — опять-таки не выдумка некоего виртуального «соавтора-двойника», а реальный исторический факт, подтверждаемый всеми источниками. «Восставшая казачья армия, окруженная огненным кольцом Красной Армии, не имела тыла, а только фронт...» — свидетельствовал командующий Армией повстанцев Павел Кудинов.
Шолохов показал в романе, что это огненное кольцо составляло четыреста верст в окружности, а цифры, свидетельствующие о размахе восстания, числе его участников, о его вооруженности, оказались более полными, чем у военных историков того времени, и были полностью подтверждены военным руководителем восстания Павлом Кудиновым.
РОЙ МЕДВЕДЕВ О ГИПОТЕЗЕ Д*
Обилие неточностей и фактических ошибок в «Стремени “Тихого Дона”», доказательная критика этой работы Г. Ермолаевым вынудили единомышленника Д* — историка Роя Медведева, опубликовавшего в 70-х годах за рубежом книгу «Загадки творческой биографии Михаила Шолохова»69, признать правоту Г. Ермолаева по целому ряду позиций в этом споре.
«Г. Ермолаев, как видно из содержания его статей, является одним из наиболее компетентных специалистов по истории Донской области и донского казачества, он, вероятно, один из лучших на Западе знатоков как творчества М. А. Шолохова, так и творчества Ф. Д. Крюкова, — писал Р. Медведев в своем “Ответе профессору Герману Ермолаеву”. — Естественно, что это делает его замечания и соображения особенно ценными... Большая часть этих замечаний несомненно справедлива, и некоторые из них совпадают с моим кратким разбором незаконченного исследования Д. (см. главу 5 моей книги)»70.
Действительно, здесь содержится достаточно трезвая и во многом критическая оценка «Стремени “Тихого Дона”»:
«Опубликованная А. И. Солженицыным и снабженная его предисловием книга литературоведа Д* представляет собой лишь начерно наброшенную часть весьма обширно задуманного исследования. Из трех глав (по предполагавшемуся плану исследования) мы имеем перед собой лишь некоторые разделы первой главы (“аналитической”) и несколько начальных страниц второй главы (“детективной”). Обозначена лишь тема третьей — “политической” главы. К тому же, как можно судить по приведенному в предисловии письму Д*, этот предполагавшийся план в процессе работы был существенно изменен. Раздел о поэтике “Тихого Дона” должен был развернуться в самостоятельную главу... Тем не менее Солженицын решил опубликовать все эти “разновременные и разнечастные осколки”, так как Д* умер “среди чужих людей”, так и не выполнив своего замысла»71.
Анализируя «главные тезисы Д*», Р. Медведев заключает, что «в опубликованной Солженицыным черновой рукописи литературоведа Д* выдвинута не только важная и интересная, но и правдоподобная гипотеза... Но в гипотезе всегда есть что-то незавершенное, она объясняет обычно далеко не все факты, она содержит, как правило, немало недосказанных положений. Всеми этими качествами гипотезы обладает и опубликованная по инициативе Солженицына книга Д*. Многие положения его книги кажутся мне вполне убедительными и правильными. Однако немало других положений Д* являются не только сомнительными и спорными, но явно ошибочными»72.
