«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
И всего-то ему без году неделя. Всего два-три года чернел он чуть приметной точечкой на литературном просторе. Самый прозорливый не угадал бы, как вдруг уверенно развернется он»32, — с удивлением и с восхищением писал старый русский писатель.
Это восхищение талантом Шолохова, связанное с удивлением, Серафимович сохранил на всю жизнь. Когда праздновали его собственное семидесятилетие, он сказал:
«Вот Шолохов — это настоящий командир в литературе. А я — только простой рядовой боец»33.
Большой русский писатель А. Серафимович прекрасно понимал несоразмерность масштаба своего таланта и гения автора «Тихого Дона». Несоразмерность и непохожесть, своеобразие художественной стилистики становятся очевидными при сопоставлении «Железного потока» и «Тихого Дона». Пренебрегая резким различием художественной стилистики, трепетностью их личных отношений, «антишолоховеды» пытаются без тени хоть каких-либо доказательств приписать авторство «Тихого Дона» самому Серафимовичу. Дескать, написал и, будучи тесно связанным с большевиками, из перестраховки, уговорил Шолохова поставить свою подпись под этим, столь «опасным», «белогвардейским» произведением.
Столь же нелепы предположения «антишолоховедов», будто Серафимович «знал подлинную историю украденного романа» и «пошел на сознательную ложь, чтобы защитить Шолохова». Об этом писал в статье «Литературный плагиат Шолохова» редактор журнала «Новое русское слово» А. Седых, поддержавший Солженицына на страницах своей газеты. «Солженицын дает этому такое объяснение: “...донской писатель Серафимович был заинтересован в том, чтобы открыть дорогу роману о Доне. Если бы выяснилось, что автором его был белый офицер Крюков, никогда бы “Тихий Дон” не увидел света. Поэтому Серафимович осрамил свое имя, выступил вместе с четырьмя другими “пролетарскими писателями”<...> с открытым письмом в газете “Правда”»34.
Лишь при полном отсутствии знаний о Серафимовиче, его характере и убеждениях, о его действительных взаимоотношениях с Шолоховым возможно выстраивать подобные, не подтвержденные решительно ничем гипотезы.
В действительности же отношения Серафимовича и Шолохова были естественными, чистыми, прозрачными, определенными, что не давали никаких оснований для подобных выдумок. Суть этих отношений с предельной ясностью выразил Шолохов в статье, посвященной 75-летию Серафимовича:
«Лично я по-настоящему обязан Серафимовичу. Ибо он первый поддержал меня в самом начале моей писательской деятельности»35.
Статья А. Серафимовича в «Правде» означала не только эстетическую, но и политическую поддержку Шолохова, что было немаловажно в суровых условиях 20-х годов, когда автор романа еще до публикации получил обвинение в «идеализации казачества».
Эти обвинения с нарастающей силой продолжали звучать и после того, как роман увидел свет.
Вот почему для судьбы «Тихого Дона» столь важна была поддержка «Правды», как и А. М. Горького. Выступая 27 июля 1928 года в Тбилиси перед рабкорами и писателями, Горький сказал: «Мы создали литературу, которой можно похвастаться перед Европой»36, поставив в пример прекрасную книгу «Тихий Дон».
Свидетельством успеха романа было то, что вслед за «Октябрем» первые две книги «Тихого Дона» выходят в «Московском рабочем», публикуются в «Роман-газете» тиражом в 140000 экземпляров первый выпуск и 250000 — второй.
Помимо отзыва Серафимовича о «Тихом Доне» судьбу романа в «Московском рабочем» в значительной степени, как уже говорилось, решило то, что рукопись оказалась в руках опытнейшего и мудрого редактора Евгении Григорьевны Левицкой.
Старая большевичка, Е. Г. Левицкая была человеком высокой культуры, интеллигентности, образованности, редкой нравственной чистоты.
«Моя мать была из тех, кого мы привыкли называть русской интеллигенцией, — рассказывает ее дочь, Маргарита Константиновна Левицкая-Клейменова. — Мать никогда не искала для себя выгод и привилегий. Когда ей предлагали их — она от них отказывалась. Вот эти духовные свойства, я думаю, и потянули к ней Михаила Шолохова»37.
М. А. Шолохов считал Е. Г. Левицкую — первого редактора романа «Тихий Дон» своей второй матерью и посвятил ей рассказ «Судьба человека».
ИМЛИ приобрел у наследников Е. Г. Левицкой ее архив, о котором в 1995 году поведал читателям Л. Колодный в книге «Кто написал “Тихий Дон”». В этом архиве — письма и телеграммы Шолохова Левицкой, ее записки о Шолохове и очерк о ее поездке в Вёшенскую, автобиография М. Шолохова и автобиография самой Е. Г. Левицкой. Член РСДРП с 1903 года, Е. Г. Левицкая в 1918—1919 гг. работала в библиотечном отделе ЦК РКП, в 1926—1927 гг. — в издательстве МК ВКП(б) «Московский рабочий», куда в 1927 году влилось издательство «Новая Москва», с 1929 по 1939 год заведовала библиотекой МК ВКП(б), что и позволяло ей снабжать Шолохова редчайшими книгами. В своих записках о знакомстве с Шолоховым, озаглавленных «У колыбели “Тихого Дона”», Левицкая пишет:
«Впервые “Тихий Дон” увидел свет в издательстве МК ВКП(б) “Московский рабочий” в начале 1928 г. Сектором художественной литературы руководила Аня Грудская, молодая, довольно экспансивная коммунистка, очень увлеченная возможностью проявить свои лителитературные способности по привлечению молодых писателей в писательский коллектив издательства.
Евгения Григорьевна Левицкая, сотрудник издательства «Московский рабочий», первый редактор романа «Тихий Дон». 1940 г.
Титульный лист второй книги романа «Тихий Дон» с дарственной надписью М. А. Шолохова
— Вот прочтите эту рукопись, — сказала Грудская, входя в мою книжную консультацию. ...“Тихий Дон” — Мих. Шолохов... Автор — неизвестный, название необычное...»38.
В один из следующих дней Грудская вошла к Левицкой в сопровождении паренька. Одет он был в кожаную коричневую куртку и кубанку. «Вот это и есть автор “Тихого Дона”, который вам так понравился». «Это автор “Тихого Дона”? — недоверчиво сказала я, глядя на паренька. — Вот не ожидала!» — «А что?» — с дерзинкой и смелостью спросил он. «Я думала, что автор такого изумительного произведения взрослый человек...» — «А я?» — с некоторой даже неприязнью задал он снова вопрос. «А вы, — засмеялась я, — в возрасте моего младшего сына...».
«Ладная фигурка, на крепких ногах, но уж слишком небольшая для взрослого человека, небольшие руки и ноги, а в зубах — трубка. Чудной паренек — да и только. И уж никак не верится, что он может знать так много, так удивительно передать тончайшие движения человеческой души, переживания женщины, матери, любимой и любящей...»39 — таким было первое впечатление Левицкой о Шолохове.
После этой встречи в редакции «Московского рабочего» и возникло решение обратиться к Серафимовичу с просьбой о поддержке публикации романа «Тихий Дон».
«ЗАВИСТЬ... ОРГАНИЗОВАННАЯ!..»
Роман Шолохова вызвал в литературном мире Москвы потрясение. Чем очевиднее был успех первых двух книг романа, опубликованных сразу и в журнале, и отдельными томами, да еще и в «Роман-газете» фантастическим по тем временам тиражом, тем острее затачивались критические перья, тем больше копилось злых слухов и завистливых сплетен, вызванных прежде всего удивительной молодостью автора.
Левицкая сразу же встала на защиту доброго имени Шолохова. Ее авторитет и нравственная репутация, ее личное знание молодого писателя и вера в Шолохова значили — и до сих пор значат много. Вот как описывала она зарождение недобрых слухов:
«“Тих[ий] Д[он]” сперва появился в журнале “Октябрь”, а затем вышел в конце 1928 г. отдельной книгой... Боже мой, какая поднялась вакханалия клеветы и измышлений по поводу “Тихого Дона” и по адресу автора! С серьезными лицами, таинственно понижая голос, люди как будто бы вполне “приличные” — писатели, критики, не говоря уж об обывательской публике, передавали “достоверные” истории: Шолохов, мол, украл рукопись у какого-то белого офицера — мать офицера, по одной версии, приходила в газ[ету] “Правда” или ЦК, или в РАПП и просила защиты прав ее сына, написавшего такую замечательную книгу... На всех литературных перекрестках чернили и клеветали на автора “Тихого Дона”. Бедный автор, которому в 1928 году едва исполнилось 23 года! Сколько нужно было мужества, сколько уверенности в своей силе и в своем писательском таланте, чтобы стойко переносить все пошлости, все ехидные советы и “дружеские” указания “маститых” писателей. Я однажды добралась до одного такого “маститого” — это оказался Березовский, который глубокомысленно изрек: “Я старый писатель, но такой книги, как “Тихий Дон”, не мог бы написать... Разве можно поверить, что в 23 года, не имея никакого образования, человек мог написать такую глубокую, такую психологически правдивую книгу... Что-то неладно!..”
