Французский «рыцарский роман» - Михайлов Андрей Дмитриевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
S’en vos n’aveie m’etendance
Jamais ne cuit qu’escuz ne lance
Fust par mei portez ne saisiz.
(v. 15159—15161)
Однако подвиги свои герои совершают не во славу дам, хотя последние и наблюдают за поединками с крепостных башен. Бенуа де Сент-Мор даже отваживается на довольно скептические замечания в адрес женщин,
Которые от природы непостоянны и не способны на большое, всеобъемлющее, длительное чувство:
A femme dure dueus petit,
A l’un ueil plore, a l’autre rit
Mout muent tost li lor corage.
(v. 13441—13443)
Во всех кратко и суммарно рассмотренных нами четырех романах, созданных, как уже говорилось, почти в одно и то же время, перед нами результаты одного и того же процесса — приобщения нового читателя и слушателя к легендам и сказаниям прошлого, которое переосмысляется и пересказывается в терминах современности.
Миниатюра из рукописи «Романа о Трое» (XIV в.)
Отсюда — подробные описания сражений и осад (по которым можно изучать особенности военного искусства той поры), военных советов и придворных торжеств. Отсюда — интерес к таинственному и загадочному, чудесному и феерическому. Отсюда — постепенное выделение из хаотической массы сражающихся индивидуальных поединков, которые скоро станут самоцелью, превратившись в рыцарские «авантюры». Отсюда, наконец, — повысившаяся роль женщины, которая не только следит за сражающимися с крепостных стен, но и ободряет их, дарит «своему» рыцарю — как талисман — узорчатый лоскут своей одежды.
По своей глубинной структуре, при всем разнообразии их сюжетов , эти четыре романа однотипны. Связывает их и еще одно важное обстоятельство. Это идея исторической непрерывности и преемственности. Легендарное или далекое прошлое становится прелюдией к современности. Тем самым авторы четырех первых романов не могли еще преодолеть этой условной и наивной «историчности» (подобной «историчностью» отличались и жесты, при всем свободном и фантастическом перекраивании истории, которое мы в них обнаруживаем) и повествование о личной судьбе протагониста переплетали с рассказом о его роде, племени, социуме.
Итак, рассмотренные нами литературные памятники носят переходный характер. Переходный не только от жесты к роману, но и от античной поэмы (и от средневековой латинской поэмы, написанной в подражание поэме древнеримской) к новому жанру. Переходность объясняет и сходство этих произведений с последующими памятниками рыцарского романа и разительные отличия, скажем, «Романа о Трое» от книг Кретьена де Труа, которые, как об этом будет сказано ниже, следует считать наиболее типичными для данной разновидности романного жанра. Можно, конечно, причислять рассмотренные нами произведения к неким «рыцарским поэмам», весьма отличным от романа. К такому решению толкает нас несходство этих «поэм» и классических рыцарских романов. Так поступает, например, П. Галле[34] в споре с Р. Маришалем[35], объявляя «отцом современного романа» Кретьена де Труа.
Но для нас важны не столько сходство и различия, не столько конкретные литературные памятники, рассмотренные сами по себе, сколько та тенденция литературного развития, которая в этих произведениях запечатлелась. Тенденция эта заключалась не только в переходе от пения (жесты) к реситации (роман), что убедительно показано в одной из работ П. Галле[36], но и в переосмыслении античного материала, его переориентации на изображение индивидуальной судьбы, ее вычленения из псевдоисторического ряда. Такова была тенденция эволюции жанра. В полной мере она реализовалась уже в следующий период развития французского куртуазного романа.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Роман «времени Кретьена»
Неполное тридцатилетие, в которое укладывается творческая деятельность Кретьена де Труа, необычайно насыщено литературными фактами. Как раз в это тридцатилетие были созданы наиболее значительные произведения романного жанра, определившие его лицо. Показательно, что именно книги этих лет получили международный резонанс и очень скоро стали переводиться на иностранные языки, прежде всего на немецкий [1]. Вообще, когда говорят о рыцарском романе как определенном литературном жанре, отдельные памятники которого, при всем их своеобразии и неповторимости, обладают неким единством, то прежде всего речь идет о произведениях, возникших как раз во «время Кретьена».
1 См.: Hubу М. L’adaptation des Romans courtois en Allemagne au XII siecle. Paris, 1968; Wittkopp W. Die Eneide Henrichs von Veldeke und der Roman d’Eneas. Leipzig, 1929; Fourquet F. Wolfram d’Eschenbach et le Conte del Graal. Paris, 1966.
В эти десятилетия развитие романа продолжает быть связано с английским двором. Именно благодаря этой связи получают столь большое распространение бретонские сюжеты: с конца 50-х годов Генрих II Плантагенет проводит последовательную политику сближения с соседними кельтскими народностями и постепенно подчиняет их английской короне. Особенно длительной была борьба за Ирландию, формально завершившаяся в 1172 г., но оттягивавшая силы Генриха по сути дела до его смерти (1189). Но, в отличие от предшествующего периода, функционирование романа не ограничивается теперь англо-нормандской культурной средой. Отклики на трактуемые в романе сюжеты мы находим, например, в стихах провансальских трубадуров; немецкие поэты (Генрих фон Фельдеке и др.) вскоре начинают перелагать на свой язык французские памятники; историями о короле Артуре и его рыцарях или о любви Тристана и Изольды зачитывается вся Франция. Авторы романов, труверы, работают теперь не только при дворе Генриха II и Альеноры Аквитанской, но и входят в придворный штат герцогов и графов Фландрии, Брабанта, Артуа, Шампани и т. д. Двор Плантагенетов утрачивает свою ведущую роль. Показательно, что Кретьен так, по-видимому, и не посетил Англию.
Мы связываем все созданные в эти годы памятники с именем Кретьена де Труа не только потому, что поэт из Шампани оказался самым плодовитым из романистов эпохи. Даже не только потому, что он был несомненно и самым талантливым. Случилось так, что Кретьен стал создателем наиболее продуктивного типа рыцарского романа. Он находился в центре литературной жизни своего времени. Он полемизировал с концепцией любви, воплощенной в так называемой куртуазной версии романа о Тристане и Изольде. Он стал первым, кто обработал в новом духе бретонские народные легенды. Он создал также обработки отдельных сюжетов, заимствованных у Овидия. В отдельных своих произведениях Кретьен слегка иронизировал над некоторыми условностями и преувеличениями, содержащимися в романе созданного им же типа. Кретьен не был ни догматиком, ни пуристом. Характерно, что загадочный Пайен из Мезьера, автор произведения, иногда рассматривающегося как пародия на только что возникший тип романа, в качестве авторского псевдонима взял, как полагают, многозначительный омоним имени Кретьена: не «Христианин», а «Язычник», и не из всем известного Труа, а из мало кому ведомого Мезьера, далеко не всегда отмеченного на «карте генеральной» северо-восточной Франции.
