Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ - Даймонд Джаред (книга жизни txt) 📗
То, что мы с женой пережили в Менинди, а также печальная участь Берка и Уиллса заставили меня яснее представить, насколько вообще трудно построить человеческое общество на австралийской земле. Австралия стоит особняком в ряду континентов. На фоне ее отличия от Евразии, Африки, Северной и Южной Америки их собственным несходством почти можно пренебречь. Австралия не только самый маленький континент — она с большим отрывом опережает все остальные по засушливости, ровности ландшафта, неплодородности, климатической непредсказуемости и скудности биологических ресурсов. Колонизированная европейцами в последнюю очередь, она также имела самое малочисленное и необычное коренное население в мире.
Одним словом, Австралия — пробный камень всякой теории, пытающейся объяснить различия в образе жизни людей на разных континентах. Здесь были самые специфические природные условия, и здесь сложились самые специфические общества. Стало ли второе следствием первого? Если да, то как? Австралия — наиболее логичная отправная точка нашего кругосветного путешествия, в ходе которого, опираясь на выводы второй и третьей части книги, мы попытаемся проанализировать особенности истории каждого из континентов.
Большинство обычных людей назовет самой явной чертой коренных австралийцев их кажущуюся «отсталость». Австралия — единственный континент, все исконные народы которого вступили в современную эпоху без каких-либо «атрибутов цивилизации»: земледелия, скотоводства, металлообработки, луков со стрелами, капитальных построек, оседлых поселений, письменности, вождеств, государств. Европейские первопроходцы застали лишь кочевые или полукочевые общины охотников-собирателей, живущих во временных убежищах или хижинах и по-прежнему пользующихся каменными орудиями. За последние тринадцать тысяч лет Австралия аккумулировала меньше культурных новаций, чем любой другой континент. Преобладающее отношение европейцев к коренным австралийцам выразил уже один из первых французских путешественников, который писал: «Это самые несчастные люди на свете, из всего человеческого рода ближе других стоящие к животным тварям».
Между тем 40 тысяч лет назад австралийцы имели солидную фору перед европейцами и жителями остальных континентов вообще. У них первых в мире, насколько известно по археологическим данным, появились каменные орудия со шлифованной кромкой, орудия с рукояткой (насаженные на топорище каменные топоры), а также, с огромным отрывом, самые первые морские суда. Некоторые из древнейших наскальных росписей на планете тоже находятся в Австралии. Не исключено, что люди с современной анатомией заселили Австралию раньше, чем Западную Европу. Почему же, несмотря такую фору, в конечном счете именно жители Европы покорили Австралию, а не наоборот?
Внутри этого вопроса заключен и еще один. В течение плейстоценовых оледенений, когда огромное количество океанской воды было сковано в континентальных ледниковых щитах и уровень моря находился сильно ниже нынешней отметки, мелкое Арафурское море, теперь отделяющее Австралию от Новой Гвинеи, представляло собой сухопутную низменность. Таяние ледниковых щитов и повышение уровня моря, начавшееся примерно 12 тысяч и закончившееся 8 тысяч лет назад, привело к затоплению этой низменности и разделению бывшего континента Большая Австралия на два полуконтинента: Австралию и Новую Гвинею (карта 15.1).
Человеческие популяции этих прежде единых фрагментов суши к началу современной эпохи уже были очень непохожи друг на друга. В отличие от всего сказанного мной о коренных австралийцах, большинство новогвинейцев, в частности народ Яли, занимались земледелием и разведением свиней. Они жили в постоянных деревнях и имели не общинную, а племенную политическую организацию. Всем новогвинейским обществам были знакомы лук и стрелы, многим — гончарное дело. По сравнению с австралийцами у них, как правило, были гораздо более основательные жилища, более пригодные к мореплаванию суда, более многочисленная и разнообразная бытовая утварь. Как следствие преобладания сельского хозяйства над охотой и собирательством, средний уровень популяционной плотности на Новой Гвинее был намного выше австралийского: по площади составляющая лишь десятую часть Австралии, она имела в семь раз больше коренного населения.
Почему население более крупного фрагмента плейстоценовой Большой Австралии оказалось таким «отсталым», а население менее крупного настолько его «обогнало»? Почему все эти новогвинейские новации не распространились на южный материк, отделенный от Новой Гвинеи лишь 90 милями ширины Торресова пролива? Причем с точки зрения культурной антропологии Австралия и Новая Гвинея почти не были изолированы: в Торресовом проливе имеется целая россыпь островков, жители которых занимались земледелием, пользовались луком и стрелами и вообще обладали схожей с новогвинейцами культурой. Самый большой из этих островков лежит в каких-то 10 милях от австралийского берега. Учитывая, что островитяне пролива участвовали в активном обмене и с австралийцами, и с новогвинейцами, каким образом в 10 милях спокойного моря друг от друга, на расстоянии короткого плавания на каноэ, могли уживаться две таких разных культурных вселенных? Несмотря на то что на фоне австралийских аборигенов новогвинейцев можно назвать культурно «передовыми», среди большинства остальных современников «отсталыми» считаются даже они. До начала активной европейской колонизации Новой Гвинеи в конце XIX в. все ее народы были бесписьменны, пользовались каменными орудиями и не имели государственной и даже (за немногими исключениями) вождеской политической организации. Если новогвинейцы настолько «обогнали» коренных австралийцев, почему им при этом не удалось «догнать» многие евразийские, африканские и коренные американские народы? Как мы видим, соотечественники Яли и их дальние родственники австралийцы ставят нас перед загадкой внутри загадки.
На просьбу объяснить причины культурной «отсталости» коренного населения их континента многие белые австралийцы отвечают просто: в этом виноваты недостатки самих аборигенов. По рисунку черт лица и цвету кожи аборигены определенно выглядят иначе, чем европейцы, из-за чего некоторые авторы XIX в. считали их недостающим звеном эволюции между обезьянами и людьми. Но, действительно, чем еще можно объяснять тот факт, что белые колонисты-англичане создали письменную аграрно-индустриальную демократию в пределах нескольких десятилетий с начала заселения континента, а его первые колонисты, аборигены, оставались бесписьменными охотниками-собирателями на протяжении всех сорока тысяч лет предшествующей истории? Это особенно поразительно, учитывая, что Австралия обладает одними из крупнейших запасов железа и алюминия, а также богатейшими залежами меди, олова, свинца и цинка. Почему же тогда коренные австралийцы не знали металлических орудий и продолжали жить в каменном веке?
Взятая нами ситуация выглядит идеальным локализированным экспериментом в эволюции человеческих обществ. Если континент был одним и тем же, и только люди были разными, следовательно, объяснение различий между аборигенным и европейским обществами в Австралии должно заключаться в разнице между людьми. Логика этого расистского умозаключения кажется неопровержимой. Однако, как мы убедимся, в нем содержится одна элементарная ошибка.
Проверку логики мы начнем с анализа происхождения самих народов. Австралия и Новая Гвинея были заселены как минимум 40 тысяч лет назад, во времена, когда обе они еще были единой Большой Австралией. Взглянув на карту 15.1, мы поймем, что отправной точкой колонистов должен был быть ближайший материковый регион, Юго-Восточная Азия, откуда они могли продвигаться, перебираясь с острова на остров Малого Зондского архипелага. Этот вывод подтверждается чертами генетического родства, связывающими современных австралийцев и новогвинейцев с азиатами, а также их отдаленным внешним сходством с некоторыми народами, до сих пор живущими на Филиппинах, Малайском полуострове и Андаманских островах.
