Основы дзэн-буддизма - Судзуки Дайсэцу Тэйтаро (читаемые книги читать .TXT) 📗
Эно, составивший комментарии к Хэкиган-сю, добавляет: «Когда постигается состояние абсолютного единства «бедо», вы, как раньше, воспринимаете гору как гору, реку как реку, небо как небо, а землю как землю, но, однако, иногда небо может стать землей, земля небом, гора – не горой, а река – не рекой. Как это так? Как «А» может быть одновременно «А» и «не А»? Как избавиться от этого противоречия? Эно, кажется, не беспокоит иррациональность, так как он спокойно продолжает говорить, что «когда дует ветер, деревья колышатся; когда волны высокие, лодку поднимает вверх; весна – для зарождения, лето – для роста, осень – для созревания, а зима – для провизии». Вот как обычно учителя дзэна синтезируют, так сказать, все логические противоречия.
Череп и поющий дракон в вышеприведенном стихотворении-комментарии Сэте, взяты из следующего мондо:
Один монах спросил Кэгена: «Что такое путь?»
Кэген ответил: «Поющий дракон на мертвом дереве».
Монах: «Кто человек, который идет по пути?»
Кэген: «Глаз, сверкающий в черепе».
Позже этот монах пришел к Кэкисо и спросил: «Что значит «дракон, поющий на мертвом дереве?»
Кэкисо: «Чувство радости все еще присутствует».
Монах: «Что значит «глаз, сверкающий в черепе?»
Кэкисо: «Сознание все еще присутствует».
Тогда монах пошел к Содзану и обратился к нему с тем же вопросом: «Что означает «поющий дракон на мертвом дереве?»
Содзан: «Пульсация не прерывается».
Монах: «Что значит «глаз, сверкающий в черепе?»
Содзан: «Не совсем высохший».
Монах: «Кто слышит песню дракона?»
Содзан: «Вся Вселенная наполнена ее звуками, и нет никого, кто бы не слышал ее».
Монах: «Что за мелодию поет дракон?»
Содзан: «Это неизвестная мелодия, но те, кто слышит ее, теряют себя».
Высохший череп и мертвое дерево или лес являются символами состояния абсолютного единства, к которому сводятся все частности. То, что, однако, испытывает дзэн-буддист, не есть череп или мертвый лес единства, в которых отсутствует жизнь. Череп должен иметь глаз, живой, мерцающий глаз, посредством которого он обозревает местность; мертвое дерево должно приютить поющего дракона, чья песня может быть слышна во всей необъятной Вселенной. Но некоторые могут спросить, почему глаз в черепе вместо глаза в живом теле? Почему дракон на мертвом дереве вместо облаков, несущих гром и молнию? Чтобы это понять, мы должны сами однажды испытать дзэн, только тогда мы достигнем темной бездны неосознающего и станем ощущать действие космической силы, дающей им возможность видеть дракона и слышать его храп.
III
Для того, чтобы внести большую ясность в понимание природы «совершенного Пути», которая была излюбленной темой проповедей Дзесю, я приведу еще один отрывок из Хэкиган-сю, в котором содержится целых четыре мондо, относящихся к тому же вопросу. Каждое мондо освещает его в своем ракурсе и преподносится учителем очень тонко, тем не менее, самым безыскусным образом. В то время как те, кто имеют глаза, могут понимать учителя, непосвященные, естественно, теряются и не знают, как оценить его внешне неясные ответы.
Один монах пришел к Дзесю и спросил: «Говорят, что совершенный Путь не труден, он просто презирает отбор и выбор. Что происходит тогда, когда нет отбора и выбора?»
Дзесю: «Над небом и под небом я единственный, кто достоин почитания».
Монах: «Это – все еще отбор и выбор».
Дзесю: «Эх ты, обыватель, где тут отбор и выбор?»
Монах замолчал.
В этом мондо мы можем видеть, что, с точки зрения разума, монах задал вопрос по существу. Всякое рассуждение мы начинаем с «отбора и выбора», говорят китайские учителя дзэна; а размышление является прерогативой человеческого разума.
Что с ним станет, если исчезнет отбор и выбор? Либо мы попадаем в первоначальный хаос подсознания, либо мы пойдем за пределы умственной плоскости. Как решить эту дилемму? Поскольку мы есть то, что мы есть, путь к ее решению должен существовать. В этом случае монах, задающий вопрос, не совсем понимает Дзесю и преследует его по линии логического мышления. Даже тогда, когда дан прямой ответ, выражающий истину отсутствия отбора и выбора, монах не способен ее видеть. Он делает замечание, но учитель лучше знает. Когда он заявляет «над небом и под небом я единственный, кто достоин почитания», он, очевидно, хочет сказать, что существует реальность, которую совершенно не затрагивают логика, отбор и выбор. Легенда гласит, что эти слова произнес сам Шакьямуни, когда появился на свет. В действительности это – абсолютное утверждение, и только тогда, когда смысл его совершенно ясен, можно прийти к пониманию «совершенного Пути». Монаху, однако, он не был ясен, так как он все еще блуждал по лабиринту слов и идей. Покуда человек остается на этой плоскости, он не может подняться на такие высоты, где пребывают умы, подобные Дзесю. С другой стороны, не трудно опуститься, так сказать, вниз с высоты абсолютного утверждения на уровень относительности и противоречий, потому что последний обретает свое значение только в связи с абсолютным. Монах остается обывателем со всей своей умственной изобретательностью, поскольку он жонглирует идеями.
Стихотворный комментарий Сэте можно считать посвященным как Дзесю, так и самому «совершенному Пути».
«Совершенный Путь» нельзя ничем измерить, всякая попытка сделать это будет походить на попытки мошки противостоять урагану или на стремление муравья сдвинуть железный предмет. Если мы станем рассматривать комментарий Сэте в отношении к Дзесю, то можно сказать следующее: монах – это муравей или мошка, и как он только может надеяться справиться с таким львом, как Дзесю? Во всяком случае, все наши попытки прийти к конечному выводу посредством отбора и выбора настолько же тщетны, насколько тщетно мы будем стараться извлечь звук из барабана, который обтянут тряпкой вместо кожи: сколько бы мы в него не колотили, мы не услышим ни единого звука. Однако, с другой точки зрения, можно сказать, что ценность этого матерчатого барабана состоит как раз не в том, что не имеет цены. Вещи, принадлежащие этому миру частностей, приносят пользу, и в наше время люди соперничают друг с другом с целью извлечения из них максимальной выгоды, и результатом всего этого является это состояние беспокойства и напряжения, которое мы сейчас испытываем. Я уверен, что «совершенный Путь не труден» и не требует такого нервного беспокойства, которым мы страдаем.
