Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства - Гуревич Арон Яковлевич (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
В церковной же практике сакраменталии приобрели характер защитных амулетов, целительных процедур. Символический смысл сакраменталии был затемнен, чтобы не сказать — вовсе утрачен, и вместо него они были насыщены, в глазах тех, кто их применял, магическими способностями, хотя и получаемыми от Творца. Например, употребление святой воды заключалось уже не только в очищении души от грехов, но также и в чудодейственном ее влиянии на человеческое здоровье и в противодействии колдовству и нечистой силе 28.
Здесь коренились истоки той двусмысленности в использовании формул и ритуалов, которая так и не была преодолена. Не пройдем мимо сокрушенного замечания Франца: «Ни у Фомы Аквинского и ни у кого другого из средневековых теологов мы не найдем разъяснения природы действенности сакраменталиев» (21, 1, с. 31). В этом Франц усматривает одну из причин злоупотреблений ими. Думается, однако, что источник «злоупотреблений» заключался не в теоретической неясности, а в коренных потребностях средневековых верующих. Необходимо иметь в виду существенное отличие сакраменталии от сакраментов: последние представляли собой монополию священников и обычно отправлялись в церкви (причастие могло быть дано умирающему на ложе болезни), тогда как сакраменталии использовались вне священного места, в доме и в поле, в конюшне или в стойле, в амбаре и в саду — где угодно (203, с. 33; 234, с. 62–75; 216, с. 19и след.). То были своего рода «мирские сакраменты», осуществляемые тем не менее с участием духовного лица.
Выработка и применение многочисленных благословений и экзорцизмов диктовались стремлением церкви не допустить возвращения прихожан к дохристианской или внехристианской магии, — церковные сакральные формулы нередко представляли собой субституты народных заклятий, подчиняя магию молитве и заменяя обращения к природным и сверхъестественным силам язычества призывами к христианскому божеству и пантеону ангелов и святых, равно как и проклятиями, направленными против дьявольской нечисти — источника всевозможных бедствий, на каждом шагу подстерегающих человека.
Ритуальные заклинания и благословения не какая-то периферийная и второстепенная сторона деятельности церкви, — церковные формулы задуманы как орудие борьбы бога и взывающего к нему человека против дьявола. В этой борьбе авторы заклинаний стараются мобилизовать все сакральные начала, и в формулах постоянно перечисляются имена бога, а за ними идут степени небесной иерархии, пророки, патриархи, святые, праведники, — формула не упускает ни единого звена сакрального воинства, все должно быть призвано для сокрушения вековечного врага (21, II, с. 79, 92–93 и др.). С течением времени сравнительно краткие поначалу заклинания разрастаются, разбухают за счет включения в их тексты все новых перечней, становятся более напряженными по тону, насыщаются велеречивым пафосом. Чувство меры — последнее, что могло бы прийти в голову при чтении подобных текстов. Беспредельные восхваления Творца сочетаются с безудержными поношениями Сатаны. Человек, произносящий формулу, мыслит себя участником космической борьбы абсолютного добра с абсолютным злом.
Слово в сакральной формуле насыщено магической силой, само ее произнесение должно сопровождаться желаемым результатом независимо от того, в какой мере оно понятно участникам действа. Но может ли оно быть понятно? Едва ли. Составители не останавливаются перед включением в формулы лексики, заимствованной из самых разных источников, в том числе апокрифических или не имеющих отношения к христианству, например каббалистических заклинаний. Впрочем, понимания текста и не требовалось, существенно выполнение ритуала. Произнесение формул сопровождало церковные церемонии, шествия, жесты, — перед нами целая система магического воздействия на тот или иной объект.
Поскольку слово в ритуальной формуле магически заряжено, важно назвать, ничего не упуская, явления или предметы, на которые распространяется заклинание. Так, для того чтобы предохранить человека от болезней, насылаемых бесами, необходимо перечислить в формуле все части тела, равно как и всевозможные заболевания. Не менее наглядно роль заклинания видна в формуле благословения золота и благовоний, совершавшегося на Крещение (XV в.). Священник производит очищение «святыми и невыразимыми именами Бога» и при этом дает необычайно развернутый перечень их, всего более восьмидесяти имен, как бы страшась пропустить хотя бы одно и впадая в повторения (21, 1, с. 430).
Но этого каталога имен недостаточно, и к ним присоединяется заклятие «небесами и землею и всем, что на них находится»; далее следуют все ранги небесной иерархии, апостолы, евангелисты, мученики, исповедники, вдовы и девственницы. Наконец, в заклинание включены «ноги и руки, тело и все наружные и внутренние органы и кровь нашего Господа Иисуса Христа», его деяния, речения и крестная мука. Затем священник возглашает: да защитят благовония и золото от невзгод и болезней — и тотчас начинается обширный перечень этих болезней, от проказы, эпидемии и паралича до зубной боли и глазных заболеваний; да не погибнут люди, на коих распространяется благословение, ни идучи по земле, ни сидя, ни стоя, при падении; бодрствуя или во сне, ни на воле или в море, и да не пострадают телом или имуществом от воров, грабителей, врагов, заклинателей, колдунов, и да избегнут засад, и да выиграют любую тяжбу в суде, и да удостоятся благоволения и милостей от бога и от людей, и да не повредит им яд, и да процветают все их дела, с тем чтобы достигли они желанной цели, и да будут они постоянно радостны и в веселии, благодарные богу и людям, и да продлится их жизнь вплоть до естественного конца, и да уберегутся они от тайных и явных козней дьявола, и да будут защищены от удара и от стрелы, не получат ран, и да будут все их занятия благословенны; и да родит женщина без боли и опасности, и да минуют их разрушения домов или позор от их домашних… (21, 1, 430–432). Фимиамы и благовония, утрачивая свой символический смысл, явственно перерастают в магические талисманы, охраняющие человека всесторонне, во всех ситуациях, но все без исключения жизненные отправления его должны быть скрупулезно в формуле названы.
Христианские сакральные формулы вовлекают в свою сферу все стихии, силы и элементы. Вода, огонь, соль, хлеб, мир растений, так же как мир животных, строения, орудия труда, средства передвижения, здоровье и болезни людей, любой орган человеческого тела подвластны заклинаниям. Сакральная формула мобилизует всю картину мира средневекового человека, от микрокосма-человека до макрокосма-вселенной.
Многие из сакрально-магических процедур церкви близко напоминают языческие ритуалы, античные или варварские. Таков, например, обход полей с изображениями богов у галлов и германцев. Христианские миссионеры, которые не могли не видеть в этом обычае нечто недопустимое, были бессильны запретить его, поскольку в глазах населения он был необходим для обеспечения урожая злаков, и они пошли на христианизацию этого ритуала. Праздники в честь Цереры или германской богини земли Нертус приобретают некоторые новые черты, и литании, процессии, призывы святых и бога становятся неотъемлемыми компонентами церковного ритуала; вместо веселой распущенности язычников вводятся покаяния в грехах и подаяния бедным, устраиваются ночные бдения близ мощей святого покровителя, с пениями и молитвами, после чего наутро совершается обход поля с изображением святого. Такую реформу архаического праздника плодородия предприняла, в частности, аббатиса Марксвида в местности близ Билефельда в 940 г. (21, II, с. 9).
Верующие воздвигали кресты в садах, виноградниках, на полях, с тем чтобы отвести от своих насаждений градобитие, бурю и «все нападки врага», то есть нечистой силы. Эти кресты благословлялись церковью, хотя впоследствии отдельные богословы осуждали подобную практику как суеверие, поскольку она, на их взгляд, не фиксировала внимание верующих на страстях Христа и укрепляла их «язычество» (21, II, с. 12–14).
Любопытно отметить, что в формуле одного из благословений хлебов содержится имя архангела Панхиела, которого молящиеся призывают «защитить нивы от червей и злых духов» (21, II, с. II), но это имя было запретным в церкви, признававшей лишь трех архангелов — Михаила, Гавриила и Рафаила. Употребление имен других архангелов уже в VIII в. расценивалось как ересь (процесс над еретиком Альдебертом на Римском синоде 745 г. (67, с. 115). Тем не менее и в более позднее время в заклинаниях встречаются упоминания имен ангелов, которых официальная доктрина считала демонами. Наряду с языческим субстратом во многих праздниках и ритуалах, приспособленных церковью для своих нужд, можно проследить довольно сильную апокрифическую традицию. Но и ангелов и святых, официально почитаемых церковью, составители благословляющих формул были склонны превращать в стражей своих полей и угодий. Такова, например, мольба: «Соблаговоли, Повелитель небес и земли, послать ангела Своего, который охранял бы и защищал границы и плоды рабов Твоих от всяческих посягательств врага, дабы щедростью благословения Твоего была бы утолена их бедность…» (21, II, с. 15)
