Словарь по психоанализу - Лапланш Ж. (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Какова главная опора защитных действий Я? Почему Я воспринимает как неудовольствие тот или иной импульс влечений? На этот основополагающий для психоанализа вопрос можно дать различные ответы, которые, впрочем, не обязательно исключают ДРУГ друга. Прежде всего обычно разграничиваются источники опасности, связанной с удовлетворением влечений: можно считать опасным для Я или своего рода внутренней агрессией само влечение, а можно в конечном счете связать любую опасность с реальностью внешнего мира – и тогда влечение будет опасно в той мере, в какой его удовлетворение наносит реальный ущерб. Так, в 'Торможении, симптоме, страхе» (Hemmung, Symptom und Angst, 1926) Фрейд вывел на первый план, особенно в связи с фобиями, «страх перед реальностью»* (Realangst), сочтя невротический страх перед влечениями вторичным.
Если подойти к проблеме с точки зрения той или иной концепции Я, ее решения будут различны в зависимости от того, что при этом выходит на первый план: действия Я во имя реальности, его роль представителя принципа реальности или же склонность Я к навязчивому синтезу? Быть может, Я выступает как некая форма, как внутрисубъектный ответ организма, управляемого принципом гомеостазиса? Наконец, с точки зрения динамики можно объяснить неудовольствие, связанное с влечениями, антагонизмом между влечениями и инстанциями Я, а также между двумя различными видами влечений, или, иначе, противонаправленными влечениями. Именно по этому пути пошел Фрейд в 1910–1915 гг., противопоставляя сексуальным влечениям влечения к самосохранению, или, иначе, влечения Я. Как известно, эта пара влечений была заменена в последней теории Фрейда антагонизмом между влечениями к жизни и влечениями к смерти, причем эта новая оппозиция еще меньше соответствовала игре сил в динамике конфликта*.
*
Само понятие зашиты, особенно при неограниченном его использовании, чревато недоразумениями и требует уточнений. Оно обозначает одновременно и защиту чего-то, и самозащиту. Полезно разграничить различные параметры защиты, даже если они отчасти совпадают друг с другом: это место защиты – психическое пространство, которое оказывается под угрозой; персонаж, который осуществляет защитные действия; ее цель, например стремление сохранить или восстановить целостность и постоянство Ян избежать любого внешнего вторжения, которое причиняет субъекту неудовольствие; ее мотивы – то, что сигнализирует об угрозе и побуждает к защите (аффекты при этом сводятся к сигналам, к сигналу тревоги*); ее механизмы.
Наконец, разграничение между защитой в «стратегическом» смысле, присущем ей в психоанализе, и запретом, как он выступает, например, в Эдиповом комплексе, одновременно и подчеркивает разнородность этих двух уровней (психической структуры и структуры основоположных желаний и фантазмов), и оставляет открытой проблему их сорасчленения как в теории, так и в практике психоаналитического лечения.
а) Акцент на «опыте страдания» в противоположность опыту удовлетворения изначально парадоксален: в самом деле, почему нейронный аппарат бесконечно, вплоть до галлюцинаций, повторяет мучительный опыт страдания и вызывает тем самым возрастание заряда, если его роль заключается как раз в том, чтобы не допускать нарастания напряжения? Этот парадокс проясняется, если обратиться к тем многочисленным местам в работах Фрейда^ где речь идет о страдании как структуре и процессе. Дело в том, что физическая боль, связанная с вторжением в тело извне, с нарушением его границ, выступает как прообраз той внутренней агрессии против Я, которую несет в себе влечение. Тем самым под «опытом страдания» подразумевается не столько галлюцинаторное повторение действительно пережитого страдания, сколько возникновение – при новом переживании опыта, который вовсе не обязательно раньше был мучительным, – того «страдания», которое приносит Я страх.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИЯ
Нем.: Intellektualisierung. – Франц.: intellectualisation. – Англ.: intellectualiza-tion. – Исп.: intelectualisacion. – Итал.: intellettualizzazione. – Португ.: intelectuali-zaзаo.
• Процесс, посредством которого субъект стремится выразить в дискурсивном виде свои конфликты и эмоции, чтобы овладеть ими.
Этот термин чаще всего употребляется в отрицательном смысле: он обозначает главным образом преобладание в психоаналитическом курсе абстрактного умствования над переживанием и признанием аффектов и фантазий.
• Термин «интеллектуализация» у Фрейда не встречается, а в психоаналитической литературе в целом это понятие не получило сколько-нибудь существенного теоретического развития. Одна из наиболее ясных его трактовок принадлежит Анне Фрейд; она трактовала интеллектуализацию у подростка как защитный механизм, доводящий до крайности тот нормальный процесс, в ходе которого Я стремится «овладеть влечениями, связывая их с теми или иными мыслями и сознательно играя ими…»; по Анне Фрейд, интеллектуализация – это «… одно из наиболее всеобщих, древних и необходимых достижений человеческого Я» (1).
Этот термин чаще всего обозначает сопротивление процессу лечения. Это сопротивление может быть более или менее явным, но всегда оказывается способом уклониться от выполнения основного правила.
Так, один пациент излагает свои проблемы лишь в общих рациональных категориях (например, столкнувшись с выбором в любви, он принимается рассуждать о сравнительных достоинствах брака и свободной любви). Другой пациент, толкуя о своей истории, характере, конфликтах, сразу же представляет их в виде связной конструкции, иногда даже выраженной в языке психоанализа (например, он уходит в разговоры о «сопротивлении властям» вместо обсуждения своих отношений с отцом). Наиболее тонкая форма интеллектуализации сходна с процессами, описанными К.Абрахамом в 1919 г. в работе «Об особой форме невротического сопротивления психоаналитической методике» (Ьber eine besondere Form des neurotischen Widerstandes gegen die psychoanalytische Methodik). Так, некоторые пациенты «хорошо работают» во время психоанализа: следуя основному правилу, они рассказывают о своих воспоминаниях, снах и даже эмоциональных переживаниях. Однако при этом возникает впечатление, будто все происходит по заранее заготовленной программе: они стремятся быть образцовыми пациентами и строят истолкования самостоятельно, избегая тем самым любого вторжения в собственное бессознательное, любого вмешательства психоаналитика, воспринимаемого как угроза извне. Термин «интеллектуализация» требует следующих пояснений:
1) судя по нашему последнему примеру, не всегда легко отделить сопротивление от необходимого и плодотворного этапа, связанного с поиском формы выражения и принятием уже сделанных открытий, уже предложенных истолкований (см.: Проработка).
2) Термин «интеллектуализация» соотнесен со взятым из психологии «способностей» противопоставлением между интеллектуальным и аффективным. Отказ от интеллектуализации может привести к преувеличению роли «аффективных переживаний» в психоанализе, к путанице между психоаналитическим и катартическим методом. Фенихель показывает четкую противоположность этих двух способов сопротивления: «В одном случае пациент всегда разумен и отказывается иметь дело с особой логикой эмоций; […] в другом случае пациент непрестанно погружается в смутный мир эмоций, не будучи в состоянии от них освободиться […]» (2).
*
Интеллектуализацию можно сопоставить с другими механизмами, описанными в психоанализе, и прежде всего с рационализацией*. Одна из главных целей интеллектуализации – отстранение от аффектов, их нейтрализация. Рационализация предполагает иное – она не требует избегать аффектов, но приписывает им скорее «вероятностные», нежели истинные, побуждения, дает им рациональные или идеальные обоснования (например, садистское поведение во время войны может обосновываться ситуацией борьбы, любовью к родине и пр.).
