Критическая Масса, 2006, № 2 - Журнал Критическая Масса (лучшие книги читать онлайн TXT) 📗

2. Далее, я понял, что можно пребывать в бытии, и тогда нет никакого искусства, ибо в бытии нет ни естественного, ни искусственного, а есть только сверхчувственное, гиперреальное. То есть бытие — это бог, а не существование. Внутри этого бытия звучит музыка опус факт, а также пребывает мысль как опус факт. И это бытие дает о себе знать, если в тебе душа поет. А если ты вне бытия, если ты в составе наличного, то ты переживаешь, исполняя не бытие, а свое сознание. То есть тебя, как ребенка, просят сыграть что-нибудь для публики, и ты играешь, например, “Турецкий марш” Моцарта. Это время представлений, и тогда получается проективное отношение к миру. Либо объект доминирует над субъектом, и тогда получается опыт. В том числе и художественный. В этом опыте субъект изменяет самого себя. Вот это время и является временем композиторов и философов. Вот оно-то и закончилось: выражения остались, а переживаний больше нет, ибо наступило время киборгов.

3. И еще я понял, что есть музыка opus posth, что Мартынов — сознательный симулякр музыки. Его тема — смерть искусства и философии, которые вышли из храма, прошли через концертный зал (аудитории) и умерли в наушниках. В конце концов оказался не конец, а пат, бесконечный тупик, или, как говорит Мартынов, опус пост. В рамках любого дела воля выходит за пределы знания, и поэтому в каждом из нас есть то, что не делается, а растет. Возможность симуляции связана сегодня с делом, со знанием. За пределами этой возможности находятся варвары, примитивы и наивные. На них и надежда. От них и страдания.

Критическая масса хамства.Владимир Глоцер

Письмо в редакцию

В ? 1 за нынешний год появилась рецензия на книгу Георгия Оболдуева (М.: Виртуальная галерея, 2005), для которой я написал вступительную статью .

У меня нет никакого желания ни о чем спорить с рецензентом Данилой Давыдовым, уличать его в передержках и тому подобном. Но рецензия содержит безобразный выпад, который я не могу оставить без ответа, во-первых, потому, что редакция от него не отмежева-лась, а во-вторых, потому, что он шельмует меня и мою литератур-ную деятельность, которая продолжается свыше полувека.

Поскольку речь идет о моих занятиях, посвященных Георгию Оболдуеву (1898-1954), я вынужден напомнить, что меня связывает с именем этого поэта.

Еще в середине 60-х годов я написал для Краткой литературной энциклопедии статью о нем (1968 год, 5-й том). Включение этого имени в энциклопедию было само по себе фантастическим фактом. Г. Оболдуев при жизни опубликовал одно-единственное оригинальное стихотворение в , а его переводы, конечно, не давали бы ему, по советскому статусу, права войти в КЛЭ. И включение его имени в литературную энциклопедию состоялось по молчаливому согла-шению редактора и критика Ирины Александровны Питляр и автора статьи — мы оба знали неопубликованную поэзию Георгия Оболдуева. Помню, что я, не разрешающий убрать без моего согласия хотя бы запятую, безропотно наблюдал, как другой редактор, в отсутствие И. А. Питляр, честно признавшийся, что никогда не слышал об этом поэте, менял мои определения на, так сказать, энциклопедические.

Я думал в этот момент только о том, чтобы имя Г. Оболдуева было в литературной энциклопедии, хорошо сознавая, как это важно для публикации его литературного наследия и утверждения его имени в литературе. (И действительно, вдова Оболдуева, Е. А. Благинина, могла после этого публиковать его стихи в и так далее.)

Я и в дальнейшем прилагал усилия к этому процессу.

В 70-е годы покойный Геннадий Айги, готовя том Оболдуева для мюнхенского издания (вышло в 1979 году), обратился ко мне с просьбой помочь ему, и мы с ним не один день занимались тек-стологической работой — у меня был выверенный по рукописям по-эта список сложенного им самим избранного, — а также библиографией, относящейся к Оболдуеву. (Кстати, это мое участие упомянуто во вступительной статье.)

В 1990 году я опубликовал в со своим предисло-вием замечательные стихи Г. Оболдуева под родным ему названием .

Неоднократно — в 1992-м, а также в 1998-м и 1999 годах, когда отмечалось столетие со дня рождения поэта, — в Центральном Доме литераторов (трижды) и в Доме-музее Марины Цветаевой проходили вечера его памяти, и я выступал на них с большими сообщени-ями, поскольку признавался основным исследователем его сочинений и жизни.

Наконец, когда в 90-е годы готовилось энциклопедиче-ское из-дание (М.: Большая Российская энцик-лопедия; Рандеву-АМ, 2000), я предложил его составителю включить имя Георгия Николаевича Оболдуева (оно до тех пор не предполага-лось в этом однотомнике) и написал о нем статью.

Вступительную статью к тому Георгия Оболдуева меня просили написать те, кто занимался его состав-лением и текстологической подготовкой, — А. Д. Благинин и И. А. Ахметьев. И на основе только что упомянутой энциклопедической статьи я ее написал.

Где же в моих занятиях Г. Оболдуевым мерзкий прагматизм, который приписывает мне рецензент, да еще от имени всех ()?!. Может быть, моя корысть была в том, что я написал статью для КЛЭ, за которую платили сумму, прошу прощения, равную стоимости бутылки водки?!. Или я получил славу и деньги за тайную работу в мюнхенском томе?!. Или гонорар в обогатил меня настолько, что я мог снять не то что дачу, а хотя бы крохотную загородную комнатку на лето?!. Или меня озолотили за статью для , за которую я не получил ни копейки, кроме вспомоществования Фонда Сороса, выдаваемого, как известно, на бумагу и перья, так что вознаграждение за эту и еще четыре статьи мне пришлось востребовать в суде, который ни черта не понимает в литературной работе и присуждает грош¬и?!. Или, наконец, я что-то получал за свои большие выступления на вечерах памяти, к которым, естественно, готовился не один день и час?!.

Можно было бы не задавать эти риторические вопросы — вся-кому профессиональному человеку очевидно, какая выгода может быть в литературных занятиях жизнью и творчеством поэта, кото-рый, увы, очень мало известен читателю.

Но очевидно и другое. Такого рода очернительство — беда для лица, подвизающегося в рецензировании литературы. Явный смысл его клеветнического выпада в том, чтобы скомпрометировать и обесценить мою полувековую исследовательскую работу. Однако, к стыду рецензента, стратегия и тактика этой клеветы не имеют ни почвы, ни перспективы.

О прагматике, мечтах и действительности.Данила Давыдов

В своем письме в редакцию «КМ» г-н Глоцер обвиняет меня (и редакцию не отмежевавшегося должным образом журнала) в шельмовании его имени. Имеется в виду следующая фраза (точнее, часть фразы, помещенная в скобки) из рецензии на том Георгия Оболдуева (КМ, 2006, 1): «Автор предисловия к настоящему тому, Владимир Глоцер (чье присутствие в этой долгожданной публикации не может не смущать всякого, кто знаком с прагматическими стратегиями данного исследователя)…»

Как я понимаю, гнев г-на Глоцера вызвали ровно два словосочетания: «смущать всякого» и «прагматическими стратегиями». Что же, следует уточнить очевидные, как мне казалось, вещи.

Словарь русского языка в четырех томах1, — замечу, словарь общетолковый, а не специальный, — дает следующие статьи:

"ПРАГМАТИЗМ, —а, м . [121]. Субъективно-идеалистическое течение в современной буржуазной философии (преимущественно американской), признающее истиной не то, что соответствует объективной действительности, а то, что дает практически полезные результаты.

2. Направление в исторической науке, ограничивающееся изложением исторических событий в их внешней связи и последовательности, без вскрытия объективных законов исторического развития.

3. Поведение, деятельность, вытекающие не из принципиальных соображений, а из корыстных побуждений".

"ПРАГМАТИКА, —и, ж . Раздел семиотики, изучающий свойства знаковой системы, которые возникают в результате отношения пользующихся ею людей".