Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ - Даймонд Джаред (книга жизни txt) 📗

Таким образом, если представить себе восходящую к одомашниванию лестницу отношений животных и человека, на ее первой ступени оказывались многие дикие виды — однако вершины, то есть превращения в домашний скот, достигли лишь некоторые. Примерно сто лет назад британский ученый Фрэнсис Гальтон обобщил эту ситуацию в следующих словах: «Складывается впечатление, что все дикие животные имели свой шанс сделаться домашними. При этом немногие… были одомашнены давным-давно, а огромное число остальных, когда-то не использовавших свой шанс из-за какой-то мелкой особенности, так и обрекли себя на вечное дикое состояние».

Исторические сроки доместикации — третий разряд фактов, подтверждающих слова Гальтона, то есть свидетельствующих, что первые скотоводы, не теряя времени, одомашнили всех крупных млекопитающих, которых только было можно одомашнить. Виды, для которых это может быть археологиче­ски датировано, все были одомашнены примерно в интервале между 8000 и 2500 гг. до н. э., то есть за первые несколько тысяч лет существования оседлых земледельческо-скотоводче­ских обществ, возникших после последнего оледенения. Как видно из таблицы 9.3, эпоха одомашнивания крупных млекопитающих началась с овцы, козы и свиньи и закончилась верблюдами. После 2500 г. до н. э. никаких существенных добавлений к уже сложившейся группе сделано не было.

Разумеется, я не забываю, что кое-какие мелкие звери были впервые одомашнены значительно позже 2500 г. до н. э. Скажем, кроликов как мясных животных стали разводить не раньше Средних веков, мышей и крыс как подопытных животных — не раньше XX в., а хомяков как ручных зверьков — только в 30-х гг. То, что одомашнивание мелких млекопитающих так растянулось, не должно нас удивлять: во-первых, в данном случае мы имеем буквально тысячи видов-кандидатов, а во-вторых, такие животные были слишком малоценны для традиционных обществ, чтобы тратить на них время. Но что касается доместикации крупных млекопитающих, то 4,5 тысячи лет назад она практически завершилась. К тому моменту все 148 крупных видов-кандидатов должны были быть испытаны бессчетное число раз с тем однозначным результатом, который мы знаем: немногие успешно прошли испытание, никаких других подходящих кандидатов не осталось.

Таблица 9.3. Примерная датировка наиболее ранних ископаемых, подтверждающих одомашнивание крупных видов млекопитающих

В отношении остальных четырех одомашненных крупных видов мле­копитающих — северного оленя, яка, гаура и бантенга — мы по-прежне­му не обладаем достаточным объемом данных, позволяющих установить дату их доместикации. Приводимые датировки и регионы — всего лишь те, относительно которых на настоящий момент имеются наиболее ранние достоверные сведения; первичная доместикация.

Еще один, четвертый ряд фактов подкрепляет нашу уверенность в том, что некоторые виды млекопитающих более одомашниваемы, чем другие: независимые случаи повторной доместикации одних и тех же видов. Так, генетические исследования, в которых используется часть нашего генетического материала, известная как митохондриальная ДНК, недавно подтвердили старое предположение о том, что горбатые индийские коровы и безгорбые европейские происходят от двух разных популяций дикого рогатого скота, разделившихся друг с другом тысячи лет назад. Другими словами, народы Индий­ского субконтинента одомашнили местный индийский подвид диких туров, жители Юго-Западной Азии независимо одомашнили юго-западноазиатских туров, а североафриканцы, вполне вероятно, независимо одомашнили североафриканских.

То же относится к волкам, которые были независимо одомашнены в Новом Свете и Евразии, причем в последней, не исключено, в нескольких разных частях (как минимум, в Китае и Юго-Западной Азии). Современные свиньи — результат нескольких самостоятельных линий доместикации в Китае, Западной Евразии и, возможно, других регионах. Эти примеры еще раз показывают, что одни и те же поддающиеся доместикации виды привлекли внимание множества народов.

Более чем скромные успехи селекции новых видов в наше время являются последним, пятым свидетельством в пользу гипотезы, согласно которой несостоявшееся одомашнивание остальных диких видов, подходящих под наше определение «кандидатов», являлось следствием изъянов самих этих видов, а не древних животноводов. Современные европейцы — наследники одной из самых старых традиций одомашнивания животных, начало которой было положено в Юго-Западной Азии около 10 тысяч лет назад. В XV в. они начали расселяться по всей планете и сталкиваться с дикими видами млекопитающих, которые не встречались на их родном континенте. Европейские поселенцы, вроде тех, в чьих дворах на Новой Гвинее я встречал домашних кенгуру и опоссумов, держали и приручали множество местных зверей — так же, как и люди коренных народов. Европейские скотоводы и земледельцы, эмигрировавшие на другие континенты, приложили немало усилий и к хозяйственному разведению новых видов.

В XIX и XX вв. как минимум шесть крупных млекопитающих — антилопа канна, благородный олень, лось, овцебык, зебра и бизон — стали предметом тщательно спланированных проектов одомашнивания, которые осуществлялись при участии современных ученых-селекционеров и генетиков. Например, в украинском заповеднике Аскания-Нова канну, крупнейшую из африканских антилоп, подвергали искусственной селекции, стремясь повысить качество ее мяса и удойность (аналогичные попытки предпринимались в Англии, Кении, Зимбабве и ЮАР); под эгидой Роуэттовского научно-исследовательского института в шотландском Абердине было открыто экспериментальное хозяйство по разведению благородных оленей; в россий­ском Печоро-Илычском заповеднике действует лосиная ферма. И все же участники этих современных проектов не могут похвастаться серьезными достижениями. Да, бизонье мясо иногда попадает на полки американских супермаркетов, а лосей кое-где в Швеции и России доят и используют как ездовых животных, однако с экономической точки зрения ни одно из таких предприятий не стало привлекательным для животноводов. Особенно впечатляет тщетность недавних попыток разводить канну на ее же африканской родине — где устойчивость к инфекциям и климатическим условиям когда-то, по идее, долж­на была дать ей огромное преимущество перед евразийскими дикими видами, лишенными иммунитета к африканским болезням.

Итак, ни аборигены-скотоводы, тысячелетиями жившие бок о бок с кандидатами на одомашнивание, ни современные генетики не сумели получить ценные доместикаты из крупных млекопитающих помимо «древних четырнадцати», приносящих пользу человеку уже минимум четыре с половиной тысячелетия. При этом гарантировать «одомашнивание» многих видов современным ученым вполне по силам — но только в той части этого процесса, которая касается контроля за размножением и питанием. Например, в зоопарках Сан-Диего и Лос-Анджелеса последние сохранившиеся калифорнийские кондоры подвергаются сейчас куда более жесткому репродуктивному контролю, чем любое домашнее животное в истории. Для каждого кондора составлена генетическая карта, и компьютерная программа определяет, какой самец должен спариться с какой самкой для достижения поставленной человеком цели (в данном случае — создать максимальное генетическое разнообразие, чтобы сохранить жизнеспособную популяцию этих находящихся на грани вымирания птиц). Зоопарки проводят аналогичные репродуктивные программы со многими другими вымирающими видами, включая горилл и носорогов. Однако строжайшая селекция калифорнийских кондоров не имеет никаких перспектив с точки зрения экономически ценного конечного результата. То же самое относится и к разведению носорогов, которые в противном случае могли бы давать нам свыше трех тонн живого мяса с головы. Как мы убедимся ниже, носороги (и большинство других крупных млекопитающих) создают непреодолимые препятствия для доместикации.