Культура, стремящаяся в никуда: критический анализ потребительских тенденций - Ильин Алексей Николаевич (книги бесплатно без .txt) 📗
Потребитель образовательных услуг в основном стремится получить не качественное образование, а гарантию того, что диплом ему выдадут. Поэтому поступает не туда, где много задают, а туда, где требуют минимум. Легкость обучения — один из самых значимых факторов современного студенчества. Соответственно, многие вузы в своей деятельности ориентируются не на качество образовательных услуг и уровень требований, а на ценности потребителя. Такая ориентация ни в коей мере не воспитывает в студенте уважение к учебному процессу и не создает внутреннюю мотивацию, направленную на обучение. Поэтому можно смело заявить, что далеко не все вузы выполняют свою социальную роль, хотя в том числе они, а не только сами студенты, несут ответственность за качество подготовки и за то, кого именно они готовят — образованцев, квалифицированных потребителей или новое поколение интеллигенции. Если в коммерческих вузах студентов частично и заставляют делать то, что им не нравится, то есть хотя бы минимально создавать видимость учебной деятельности, это обычно происходит в обмен на гарантию сдачи экзамена.
С другой стороны, система платного образования в основном ориентируется не на степень подготовки абитуриента, а на социальный статус и доходы его родителей или тех близких ему людей, кто готов оплачивать его обучение; имущественный ценз доминирует над интеллектуальным. Об этом говорит постоянное сокращение бюджетных мест в государственных вузах и их естественное отсутствие в частных. Неудивительно, что впоследствии выпущенные профессионалы (хотел по старинке сказать «специалисты») не всегда оправдывают звание профессионала. По-хорошему, конечно, главным критерием допущения абитуриента к вузовской скамье должен быть не уровень материальной обеспеченности его опекунов, а его личный уровень подготовки. Обучающиеся на платных местах в государственных вузах студенты часто пользуются большими привилегиями, чем те, кто обучается на бюджетных местах; их обучение является статьей дохода в вузовском бюджете. В результате с повышением платности образования уровень девальвации самого образования растет.
Когда говорят, что конкуренция между вузами способствует повышению качества образования, кривят душой. Вузы, конкурируя друг с другом, гонятся за потребителем и, соответственно, желая иметь в своих стенах большее количество студентов, предлагают в качестве рекламы не то, что укладывается в парадигму качественного образования, а то, на что ориентированы эти потенциальные студенты. Пожалуй, идеальным вариантом рекламы являлся бы не лозунг «Мы даем качественное образование!», а лозунг «У нас не отчисляют!». Из-за такой подстройки под клиента учебное заведение приобретает черты института обслуживания, где «покупатель всегда прав». Известна практика в основном негосударственных вузов, которая заключается в принципиальном неотчислении студентов, оплачивающих обучение; студент может совсем не учиться, но обязан платить за «учебу», и рискует быть отчисленным только в результате неуплаты. В коммерческом секторе образования наблюдается символический обмен между потребительски мыслящими студентами и потребительски мыслящими преподавателями; первые платят деньги не за обучение, а за посещение, а вторые завышают им оценки, забывая про систему требований. Потом на рынок труда выходят профессионалы соответствующего уровня, проявляющие профессиональную некомпетентность, а иногда даже тотальную безграмотность. Их массовый выпуск структурами, имитирующими образовательный процесс, приводит не только к девальвации высшего образования, но и к снижению эффективности и производительности труда в самом широком смысле. Сейчас они неконкурентоспособны по сравнению с теми, кто закончил «нормальные» вузы, но в будущем, скорее всего, они станут вполне конкурентоспособными, так как сравнивать их станет не с кем, так как при сохранении имеющихся сегодня тенденций редукционизации образования все «образованные» люди будут соответствовать их статусу. Значит, иронично замечу, провозглашаемый принцип экономической конкурентоспособности, сместивший принцип личностного развития, образование будущего вполне сможет реализовывать. А интеллектуальная продвинутость единиц, соответствующих более высоким образовательным стандартам, будет обеспечена не благодаря такой системе образования, а вопреки ей.
Одним из показателей «высоты» современной культуры являются ценностные ориентации студенчества на халяву и ничегонеделание, не просто на примирение с низким качеством образования, а на желание снижения этого качества, выраженное в принципе «мое дело заплатить деньги, а ваше — поставить мне оценку». Образование «само по себе», его внутреннее наполнение утрачивает ценность, а вот бумажка, свидетельствующая о наличии образования, пока держится на плаву. Это говорит о растущем образовательном противоречии между позитивно окрашенной целью (получить диплом) и негативно окрашенными средствами (изнурительная учеба).
Группу психологов третьего курса я попросил назвать известных психоаналитиков. Они назвали только Фрейда и Юнга. После моего шутливого вопроса «Э. Фромм у вас преподавал?» они в задумчивости напрягли брови — вспоминали, преподавал у них Фромм или нет. Мне знаком случай, когда студентка коммерческого вуза на несколько вопросов преподавателя, касающихся ее реферата, ответила входящим в некий гносеологический стандарт «не знаю», после чего объяснила свое неведение словами «я писала сама, но не читала». Причем эта фраза была сказана со всей серьезностью, которая характеризует некую нормальность данного «оправдания» для студентки. Неоднократно в одном из подобных вузов студенты садились отвечать преподавателю на экзамене, с невозмутимой смелостью кладя перед собой совершенно «в открытую» листок с ответом, который, в силу его непотаенности, шпаргалкой назвать сложно. Это тоже один из вариантов того, что следует назвать студенческой нормой. Я удивлен, как такие студенты умудряются доучиться до третьего или четвертого курса. Видимо, стоит говорить не о студенческой норме, переходящей все границы дозволенного, а о студенческо-преподавательской норме; ведь преподаватели на многие из подобных действий просто закрывают глаза, ибо работают в частном коммерческом вузе, где взимаемые со студентов средства за «обучение» имеют несравнимо более привилегированное положение, чем уровень знаний студентов и вообще все принципы образовательной деятельности. Когда такие случаи приобретают статус не единичностей, а повседневностей, когда происходит сдвиг нормальности в сторону того, что всегда рассматривалось в качестве возведенных в куб наглости или глупости, пора задуматься над образовательной культурой как студентов, так преподавателей и системой в целом. Фарс, доходящий до трагедии. Больно и смешно смотреть на выпускника юридического факультета, который на банальный и одновременно фундаментальный для его специальности вопрос «сколько статей в Конституции РФ?», отвечает лаконичным «не знаю», да еще с таким видом, что, мол, ему это знать и необязательно. Является ли такой «специалист» юристом? Конечно, нет. Он является просто человеком, закончившим юридический факультет и получившим документ, где написано, что ему присуждена квалификация юриста. Получение документа хоть формально указывает на квалификацию выпускника, фактически же такое указание исчезло. Хочется спросить: если ЭТО называется высшим образованием, что тогда именовать средне-специальным?
Люди, потворствующие такой системе, в качестве оправдания говорят, что если выпускник не обладает никакими профессиональными знаниями и умениями, диплом ему не поможет. Мол, более продвинутый конкурент займет его рабочее место. И это говорится несмотря на известность практики кумовства, согласно которой дебил, являющийся «своим» (сын, брат и т. д. местного начальства), имеет значительно больше шансов получить работу, чем «чужой», но высококвалифицированный, специалист. Неудивительно, что восседающие в начальничьих креслах люди далеко не всегда соответствуют той должности, которую занимают.
