Остров Пасхи - Непомнящий Николай Николаевич (книги полностью txt) 📗
Также стоит заметить, что легенды, рассказывающие об окончании строительства статуй, указывают на то, что причиной таких раздоров была именно еда: например, одна старая женщина или ведьма была лишена своей доли огромного омара и от злости сделала так, что изготовление статуй было прекращено. Историки же указывают на то, что нарушилась система распределения продуктов, прекратился обмен группами островитян, занятых на разных работах. Это в конце концов приостановило сотрудничество между группами, которое было так развито в прошлом.
Прекращение работы в Рано Рараку вовсе необязательно было связано с внезапным драматическим исчезновением инструментов и орудий труда, о чем так часто говорят любители тайн. Более вероятно, что наступил все возрастающий дисбаланс между производством необходимого (пища) и необязательного (статуи).
Сельскохозяйственные угодья быстро истощались как на побережье, так и в глубине острова, и жителям приходилось прибегать к устройству небольших садов и огородов, выложенных камнями, чтобы хоть как-то сохранять плодородие почв на отдельных участках.
Эти изменения привели к все увеличивающейся зависимости от морских продуктов, которые было проще собрать, чем ловить, однако и эти ресурсы были истощены: возрастающая коллекция остатков моллюска Nerita как нельзя лучше отражала истощение ценившегося более высоко Cypraea. На данный исторический период рыболовство перестало быть относительно важной отраслью, хотя его прошлое значение осталось жить в многочисленных легендах, где рыбаки всегда выступают героями. Раскопки на некоторых островных помойках выявили слабое увеличение остатков рыбы по сравнению с другими ресурсами в период с 1400 года до настоящего времени.
Главной причиной упадка рыболовства, помимо сезонного tapa, то есть ограничения, наложенного на морские ресурсы высокопоставленными членами клана Миру, наверняка стали более редкие выходы в море каноэ, поскольку их количество и размеры уменьшились. В свое время ученые нашли 2300 обугленных кусков дерева из различных мест, датированные от начала XIV века до середины XVII века. Эти находки включают очень интересные экземпляры: например, Alphitonia zizyphоides, из которых на Таити и Фату-Хиве добывают прекрасную, твердую и прочную древесину для постройки каноэ; кроме того, найдены экземпляры Elaeocarpus rarotongensis, чья полутвердая древесина использовалась в южных широтах для изготовления весел и острог.
Куда же и почему все это исчезло? Ведь, исходя из раскопок более ранних периодов в Анакене, можно сделать вывод, что первые островитяне имели достаточно каноэ для выхода в море, поскольку кости дельфинов и морских свиней найдены здесь в огромных количествах. Быстрое уменьшение ресурсов (кости этих млекопитающих отсутствуют уже пятьсот лет спустя) указывает на то, что возможностей для выхода в море стало меньше. Не является в таком случае простым совпадением и то, что первые статуи обожествляли ловцов тунца, а потом были сброшены и закопаны в насыпях аху…
Такой упадок рыболовства без обиняков говорит о том, что остров никогда не был богат хорошей древесиной для постройки каноэ. Голландцы в 1722 году отмечали, что островитянин, который выходил в море на своем корабле, владел лодкой, сделанной из маленьких, узких кусков дерева, склеенных вместе каким-то органическим материалом. Лодка была такой легкой, что один человек мог без усилий нести ее на плечах. Другие каноэ были плохие и непрочные, давали течь, поэтому островитяне тратили половину времени на то, чтобы выкачать из лодки воду. Боуман добавлял, что большинство местных жителей просто плавали на пучках тростника, связанных вместе. Они видели несколько каноэ, самое большое из которых было лишь 3 м в длину. Гонсалес в 1770 году отмечал лишь два каноэ. Четыре года спустя Кук писал, что на острове худшие каноэ на всем тихоокеанском побережье – маленькие, залатанные и непригодные для плавания по морю. Он видел лишь три или четыре маленьких лодки, 3 – 4 м в длину, построенные из склеенных деревянных досок всего лишь 1 м в длину. Кук констатировал, что большинство островитян просто тонули на таких плавсредствах. Форстер написал о каноэ в общих чертах: «Лодка выглядела очень жалкой, склеенной из нескольких кусков, у каждого мужчины было весло, сделанное из нескольких кусков; все это говорило об отсутствии дерева на острове». Бичи в 1825 году видел три каноэ на пляже, которые не выходили в море, а русский путешественник О. Коцебу в 1816 году наблюдал три каноэ, в каждом из которых было по два человека. Эти суда очень сильно отличались от легендарного судна Хоту Матуа, которое было 30 м длиной и 2 м высотой, в нем плыли сотни людей.
Каноэ, включая двойные катамараны и полинезийские парусные суда, отчетливо представлены в наскальной живописи острова, доказывая, что островитяне были знакомы некоторое время с более впечатляющими плавательными средствами. Этот факт подтверждается многочисленными наклонными плитами, найденными около платформ.
Что же явилось причиной подобных метаморфоз? Ответ прост: вырубка леса и, особенно, истребление пальм. Первые европейцы, посетившие остров, говорили, что он абсолютно лишен лесов: Роггевен в 1722 году сообщил, что на острове «нет больших деревьев». А Гонсалес в 1770 году написал: «Нет ни единого дерева, которое можно было бы использовать для выделки досок всего в 6 футов в ширину». Форстер в 1774 году докладывал, что «на всем острове нет ни единого дерева, которое было бы выше 10 футов». Ясно, что древесина была в дефиците. Дюпети-Туар в 1838 году сказал, что к его кораблю приплыло пять каноэ с берега, в каждом было по два человека; они нуждались в дереве. Даже лесоматериал, прибитый к берегу, считался бесценным сокровищем, а умирающий отец, как правило, обещал прислать своим детям дерево из царства теней. Не случайно полинезийское слово rakau (дерево, древесина) на Рапа Нуи обозначает «богатство» или «достаток», чего нет ни в одном другом месте мира.
Почему же тогда исчезли пальмы? Возможно, это было вызвано овцами и козами, которые жили здесь в XIX и XX столетиях, однако деревья исчезали еще раньше, если заявления Кука и Лаперуза соответствуют действительности. Один ответ основан на следах зубов: каждый орех Paschalococos, найденный отдельно от фрагментов в Анакене, был объеден грызунами. В Кью Новая Зеландия) и Оротаве, на Тенерифе на Канарах, где винные пальмы растут в ботанических садах) трудно обнаружить целые плоды: почти во всех такая же дыра, окаймленная следами зубов, как было видно на орехах, найденных в пещерах острова Пасхи. В каждом случае была сделана большая дыра, достаточная для того, чтобы выгрызть оттуда ядро, а на краях дырок оставлены следы зубов. Некоторые из разгрызенных орехов, найденные на острове Пасхи, были переданы Флинли – специалистом, изучающим млекопитающих четвертичного периода Британии, доктору А. Дж. Стюарту из Кембриджского университета в надежде, что он сможет рассказать о происхождении этих зубов. Он не смог. Стюарт рассказал, что эти отметины были большего размера, чем те, которые оставляют мыши. Это вызвало недоумение, поскольку мыши не обитают на острове в большом количестве. Однако вспомнили, что археологические раскопки в Анакене дали многочисленные останки полинезийских крыс, Rattus exulans. Островная крыса, Rattus rattus, появилась там лишь после контактов с европейцами, когда она быстро вытеснила полинезийскую «сестрицу».
Последняя, как уже упоминалось, была широко известна первым полинезийским мореплавателям, где бы они ни селились. Это был для них главный источник протеина. Более того, Rattus exulans очень маленькие крысы – размером с мышь. Исследования доктора Стюарта теперь были вполне объяснимы. Очевидно, орехи в пещерах были прогрызены Rattus exulans, которая в то время, возможно, была единственным грызуном на острове. Реконструкции вероятного хода событий способствовало изучение современных легенд о возникновении крыс на острове. Почти везде они приносили неприятности, а часто оказывались просто опасными. Отмечалось их влияние на птиц, гнездящихся на земле: крысы украли столько птичьих яиц, что некоторые особи пернатых перестали существовать.
