Книга шифров. Тайная история шифров и их расшифровки - Сингх Саймон (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Разочарование Шербиуса росло с каждым днем, и в этом он был не одинок. Три других изобретателя в трех других странах независимо и почти одновременно натолкнулись на идею шифровальной машины на основе вращающихся роторов. В 1919 году в Нидерландах Александр Кох получил патент № 10700, но он не сумел превратить свою роторную машину в финансовый успех и в конце концов продал этот патент в 1927 году. В Швеции подобный патент был выдан Арвиду Дамму, однако и он не смог найти покупателей вплоть до 1927 года, когда умер. В Америке изобретатель Эдвард Хеберн был — абсолютно уверен в своем изобретении, названном им «сфинксом радиосвязи», но и его постигла неудача, которая оказалась самой значительной изо всех.
В середине 20-х годов Хеберн начал строить завод по производству этих машин, вложив в это дело 380 000 долларов, но, к сожалению, это был период, когда настроение в Америке менялось от паранойи до открытости. В предыдущее десятилетие, после Первой мировой войны, правительство США создало американский «черный кабинет» — эффективно действующее бюро шифров, штат которого составляли двадцать криптоаналитиков под руководством яркой и выдающейся личности — Герберта Ярдли. Позднее Ярдли писал, что «черный кабинет, запрятанный за надежными засовами, невидимый, скрытый, все видит и все слышит. Хоть ставни здесь закрыты, а окна плотно занавешены, его зоркие глаза видят, что творится на секретных совещаниях в Вашингтоне, Токио, Лондоне, Париже, Женеве и Риме. Его чуткие уши улавливают самый слабый шепот в столицах иностранных государств всего мира».
За десять лет американский «черный кабинет» прочел 45 000 криптограмм, но к тому времени, как Хеберн построил свой завод, президентом был избран Герберт Гувер, стремящийся в международных делах проводить новую эру доверия. Он расформировал «черный кабинет», а его государственный секретарь Генри Стимсон заявил, что «джентльмены не должны читать чужую переписку». Если государство считает неправильным читать чужие сообщения, то оно также полагает, что и другие также не будут читать его собственные сообщения, и в этом случае не видно необходимости в придумывании шифровальных машин. Хеберн продал всего лишь двенадцать машин общей стоимостью примерно 1200 долларов, а в 1926 году он был привлечен к суду недовольными акционерами и признан виновным согласно Акту о ценных бумагах корпорации штата Калифорния.
Однако, к счастью для Шербиуса, благодаря двум британским документам немецкие вооруженные силы в конце концов были вынуждены признать ценность его «Энигмы». Первым документом явился «Мировой кризис» Уинстона Черчилля, опубликованный в 1923 году, в котором содержалось сенсационное сообщение о том, как Британия получила доступ к ценнейшим немецким криптографическим материалам:
В начале сентября 1914 года в Балтийском море был потоплен немецкий легкий крейсер «Магдебург». Несколькими часами позже русские моряки подобрали тело утонувшего немецкого унтер-офицера, к груди он крепко прижимал судорожно сжатыми после смерти руками шифровальные и сигнальные книги немецких военно-морских сил и точные карты Северного моря и Гельголандской бухты. 6 сентября русский военно-морской атташе пришел повидаться со мной. Он получил сообщение из Петрограда о том, что произошло и что русское Адмиралтейство с помощью этих шифровальных и сигнальных книг смогло дешифровать часть депеш немецкого флота. Русские посчитали, что и британскому Адмиралтейству следует иметь эти книги и карты. Если мы пошлем судно в Александров, то русские офицеры доставят их в Англию.
Эти материалы помогли криптоаналитикам из «Комнаты 40» регулярно вскрывать немецкие зашифрованные сообщения. В конце концов, спустя почти десятилетие, немцы осознали, что их средства связи не обеспечивают безопасность. Наряду а этим в 1923 году Британские королевские военно-морские силы обнародовали свою официальную историю Первой мировой войны, в которой еще раз был упомянут тот факт, что перехват и криптоанализ сообщений немцев дал союзникам явное преимущество.
Эти похвальные достижения британской разведывательной службы явились результатом некомпетентности тех, кто нес ответственность за обеспечение безопасности и кто потом вынужден был признать в своем докладе что «немецкое военно-морское командование, чьи радиосообщения были перехвачены и дешифрованы англичанами, играло, если можно так выразиться, открытыми картами против британского командования».
Немецкие вооруженные силы задались вопросом, как в дальнейшем избежать повторения криптографического фиаско Первой мировой войны, и пришли к выводу, что наилучшим решением станет использование «Энигмы». К 1925 году Шербиус наладил массовое производство шифровальных машин «Энигма», которые начали поступать в армию уже в следующем году, а впоследствии использовались правительством и государственными организациями и предприятиями, к примеру, железнодорожными службами. Эти машины отличались от тех машин, которые Шербиус ранее продавал для коммерческого применения, — в них у шифраторов внутренняя проводка была иной. Поэтому владельцы коммерческого варианта «Энигмы» доподлинно не знали о правительственной и армейской модификациях.
За последующие два десятилетия немецкие вооруженные силы приобрели свыше 30 000 шифровальных машин «Энигма». Благодаря изобретению Шербиуса немецкие вооруженные силы получили самую надежную систему криптографии в мире, и накануне Второй мировой войны их связь была защищена не имеющим себе равных уровнем шифрования. Подчас казалось, что в победе нацистов «Энигма» будет играть главенствующую роль, но вместо этого она в конечном итоге привела к падению Гитлера. Шербиус прожил достаточно долго, чтобы самому увидеть успехи и провалы своей шифровальной системы. В 1929 году, катаясь на лошадях, он потерял управление повозкой и врезался в стену; умер он 13 мая от повреждений внутренних органов.
4 Взлом «Энигмы»
После Первой мировой войны британские криптоаналитики в «Комнате 40» продолжали как и прежде внимательно следить за немецкими коммуникациями. С 1926 года криптоаналитики начали перехватывать сообщения, которые ставили их в тупик. У противника появилась «Энигма», и по мере увеличения количества этих шифровальных машин возможности «Комнаты 40» по сбору разведывательных данных быстро шли на убыль. Раскрыть шифр «Энигмы» старались также американцы и французы, но и их попытки оказались безуспешными, так что вскоре они оставили надежду взломать его. Теперь у Германии стала самая безопасная в мире связь.
То, как быстро криптоаналитики союзников оставили надежду взломать «Энигму», резко контрастировало с их настойчивостью, которую они проявляли всего лишь десятилетием раньше, в Первую мировую войну. Стоящие перед перспективой поражения, криптоаналитики войск союзников не смыкая глаз трудились над тем, чтобы проникнуть в тайну немецких шифров. Создавалось впечатление, что страх являлся главной движущей силой, и что драматические события — это один из непременных факторов успешного дешифрования. Точно так же не что иное, как страх и неблагоприятная обстановка во Франции, столкнувшейся в конце девятнадцатого века с растущей мощью Германии, возродили к жизни криптоанализ. Однако после Первой мировой войны союзники больше уже никого не опасались. Вследствие разгрома Германия значительно ослабла, союзники заняли доминирующее положение, и, как следствие, их криптоаналитический пыл, казалось, угас. Численность криптоаналитиков союзников сократилась, а качество их работы ухудшилось.
Только одно государство не могло позволить себе расслабиться. После Первой мировой войны Польша возродилась как независимое государство, но ее вновь обретенному суверенитету грозили опасности. К востоку лежала Россия, государство, жаждущее распространить свой коммунизм, а на западе — Германия, отчаянно стремящаяся вновь заполучить территорию, отошедшую после войны к Польше. Для поляков, зажатых между этими двумя врагами, жизненно важна была разведывательная информация, и они создали новое шифровальное бюро — польское Бюро шифров.
