Понимание - Богат Евгений Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Этот документ являет собой наиболее убедительный комментарий к многочисленным посланиям скептиков, абсолютно исключающих возможность подобных человеческих историй и человеческих решений в действительности.
Не могу удержаться от того, чтобы не дать в сокращении наиболее темпераментное и резкое письмо воинствующего маловера:
«До каких пор вы, писатели, будете морочить нам голову сентиментальной чепухой, рожденной вашей разбушевавшейся фантазией. Можно было бы отнестись ко всему этому равнодушно, как к безобидным небылицам, если бы не одна особенность подобных душеспасительных сочинений: в оболочке душещипательных сюжетов вы пытаетесь воскресить религиозную мораль, оживить заповеди Христа и тем самым нанести урон нашей великой победе над богом, религией и церковью».
Я весьма сожалею, что этому читателю показалось, будто я нанес урон великой победе над «богом, религией и церковью», но вынужден повторить то, о чем писал уже не однажды: отдавая религии возвышенное и доброе (по терминологии нашего читателя — душещипательное), мы не ослабляем ее, а лишь усиливаем.
Возвышенное в человеке и в жизни существовало, существует и, будем надеяться, не исчезнет никогда. Общество наше находится в той стадии социального и нравственного развития, когда может рассматривать и осмысливать это возвышенное (я даже не побоюсь назвать его идеальным) вне религии и независимо от нее. И это наиболее плодотворный путь к созиданию высокой безрелигиозной морали, вобравшей в себя все лучшее, что создано нравственным опытом веков и поколений.
Я повторил, видимо, общеизвестное и банальное, но поскольку каждый раз после опубликования чего-либо «душещипательного» раздаются сердитые голоса «поборников атеизма», а по существу, унылых догматиков, то, может быть, не лишнее — напоминать им о том, что именно мы должны быть наследниками всех гуманистических традиций, независимо от того, были они или не были на вооружении у церкви, — напоминать, пока сердитые голоса не умолкнут.
Мне хочется более подробно остановиться на двух письмах, внешне посвященных историческим корням поступков героини очерка Натальи Николаевны и при этом имеющих некоторое отношение к сегодняшним нравственным явлениям.
Письмо первое от Р. М. Елисеевой из Ленинграда.
«…Статья поднимает на щит несправедливо забытое понятие: благородство души. Слово благородство мы и сегодня употребляем нечасто, возможно потому, что за этим словом нам „мерещится“ дворянство.
Да, действительно, до революции только в дворянской среде были доступны условия воспитания, образования, наслаждения высшими культурными ценностями, потому что более или менее стабильная материальная база этого класса возвышала его над борьбой за существование и давала возможность лучшей его части морально возвыситься. Всем нам достаточно хорошо известно, что положение дворянства основывалось на социальной несправедливости. Но положение обязывало, формировало комплекс устоев и правил, которые можно именовать дворянской честью.
Разумеется, дворяне не могли быть никогда благородными и честными до конца, так как вокруг них было море бедности и невежества, они его видели и „не замечали“, а те, которые замечали, становились врагами собственного класса. Благородство дворянства нередко было фальшью насыщено. И все-таки часть его была носительницей высшей культуры и благородства души. Не случайно из этого класса вышли первые русские революционеры. И как нельзя никаким иным словом выразить понятие святость, так и нельзя никаким иным словом метко выразить понятие благородство. Оно как-то объединяет и чувство собственного достоинства и образованность, и не просто внешнюю, но и глубоко внутреннюю культуру общения с другими людьми. Я, видимо, сейчас излагаю хрестоматийно общеизвестные вещи. Но не могу удержаться от соблазна изложить их еще раз, потому что, по-моему, самое существенное качество, которого не хватает многим нашим современникам, — это именно благородство.
Да — благородство. Хочется вернуть высокий престиж этому слову, не боясь того, что оно по ассоциации вызовет мысли о „дворянской чести“. Кстати, подлинным благородством всегда обладали у нас лучшие люди из народа.
Думаю, что именно при социализме, тем более при социализме развитом, может и должно торжествовать настоящее благородство: нет борьбы за существование, образование в массе высоко, как никогда: немало людей владеют многими языками, имеют библиотеки, читают и так далее.
Да и материальный базис располагает к благородству, люди не обременены передачей крупных наследств и поэтому охотно берут на воспитание чужих детей и вообще в крупномасштабном плане материальные интересы не формируют поведение личности в такой высокой степени, как на Западе…»
Интереснейшее письмо написал читатель М. И. Федоров из города Туапсе.
«Как никогда долго размышлял над вашей статьей.
Кто же она — героиня ее Наталья Николаевна, почему, несмотря на уникальность ее образа и судьбы, она берет за душу и не отпускает. И где истоки ее поведения, в традициях ли русского дворянства, демократов-шестидесятников, революционеров-большевиков? Думал, раскладывал по полочкам, анализировал, совершал исторические экскурсы, и вот, непонятно откуда, в воображении моем выплыл образ, в реальности которого я не сомневаюсь.
Я часто бывал в селах, деревнях и станицах, да и в тех небольших городах, где городской уклад жизни не особенно отличается от сельского. В разных ситуациях встречались различные пожилые и старые женщины особого выразительного склада и поведения, отличного от всего окружающего, — этакая соль народа. И вот я увидел мысленно где-то в глубинном русском селе такую сельскую Наталью Николаевну.
Внешне она очень, может быть, отличается от виденной вами, хотя моя Наталья Николаевна тоже стройная, тоже очень аккуратная, неспешная в движениях и спокойная лицом женщина, в простом деревенском, но очень опрятном одеянии. Вообразил дальше, что в ее жизни разыгралась история, подобная той, что вы описали. Только вместо французского языка и особой утонченности в отношениях вообразилась мне ее ясная и чистая душевная культура и человеческая сущность, идущие из народных глубин и передаваемые из поколения в поколение, из века в век; изумительной белизны платочек (у вашей героини) преобразился в белую до голубизны косынку и чистую льняную скатерть, вместо золотой цепи не менее драгоценные, передаваемые из рода в род деревянные или стеклянные бусы.
Остальное в воображении осталось таким, как описали вы. Были только другие обстоятельства, другие разговоры и переживания, но сущность от этого не менялась. И я глубоко убежден, что есть еще такие женщины и сейчас, были они и раньше. И именно от них пошли сегодняшние Натальи Николаевны, независимо от того, учились ли они до революции в институте благородных девиц или в церковно-приходских училищах…
И никаких сантиментов.
Велики такие люди. Они велики человечностью, уходящей в самые сокровенные недра народной жизни, в те старинно-патриархальные традиции и обычаи, лучшие из которых забывать непростительно…»
Внешне может показаться, что оба этих письма ведут между собой скрытую полемику. Первое письмо ориентирует на «элиту», второе — на «народ». Но лично мне кажется, что оба автора пишут по существу об одном. Об особой бережности к духовному и нравственному наследию, формирующему сущность человеческих отношений. Это наследие, творчески развиваемое нами, — источник благородства, возвышенного понимания человека и мира!
Они пишут о почве и подпочве благородства, которую надо уберечь от эрозии и забвения. Различие у них чисто терминологическое. М. И. Федоров говорит: «соль народа», Р. М. Елисеева: «духовно-нравственная аристократия». Суть — одна.
О важности и актуальности этой сути говорит письмо шестнадцатилетней Люды Долич из города Фрязино Московской области.
