Славянская мифология: эницклопедический словарь - Коллектив авторов (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
В народной медицине проявляется хтоническая сущность Ш.: на него ссылали болезни, воду после лечения выливали под куст Ш. Вместе с тем Ш. мог дать здоровье, для чего между больным и кустом Ш. совершался обмен: больной забирал красную нитку, висевшую на Ш. в течение ночи, а желтой ниткой, провисевшей сутки на его шее, опутывал куст и говорил: «Я тебе желтую нитку, а ты мне красную нитку». Болезнь переходила на Ш., а живительная сила Ш. - на больного. В Болгарии больного эпилепсией измеряли прутом Ш., который закапывали на том месте, где случился припадок. В благодарность знахарка вешала на Ш. красную нитку с нанизанными на нее монетами и оставляла под кустом лепешку, вино, овес и три подковы. В Сербии больной, чтобы избавиться от болезни, пролезал через расщепленный прут Ш., который потом связывали красной ниткой (см. Пролезание). Ш. употреблялся в обряде лечения «одномесячников» и близнецов.
Лит.: Раденковић Љ. Симболика света у народноj магjи Jужних Словена. Ниш, 1996. С. 208–209; Чаjкановић В. Речник српских народних веровања о биљкама. Београд, 1985. С. 89, 269.
В.В.Усачева
ШУЛИКУНЫ, шиликуны, шулюкуны, шалыханы и т. п. (возможно, от др. — слав. шуй — «левый, плохой, нечистый») — у северных русских сезонные демоны. Ш., связанные со стихией воды и огня, появляются в Сочельник из трубы (иногда на Игнатьев день 20.XII) и уходят назад под воду на Крещение. Бегают по улицам, часто с горячими углями на железной сковородке или железным каленым крюком в руках, которым они могут захватить людей («закрючить и сжечь»), либо ездят на конях, на тройках, на ступах или «каленых» печах. Ростом они нередко с кулачок, иногда побольше, могут иметь конские ноги и заостренную голову (ср. Черт), изо рта у них пылает огонь, носят белые самотканые кафтаны с кушаками и остроконечные шапки. Ш. на святки толкутся на перекрестках дорог или около прорубей, встречаются и в лесу (отсюда формула пугания детей «Не ходи в лес — Ш. пылает»), дразнят пьяных, кружат их и толкают в грязь, не причиняя при этом большого вреда, но могут заманить в прорубь и утопить в реке. Кое-где Ш. носили в клеть прялку с куделью и веретеном, чтобы те напряли шелку. Ш. способны утащить кудельку у ленивых прядильщиц, подкараулить и унести все, что положено без благословения, забраться в дома и амбары и незаметно извести или своровать припасы. По вологодским представлениям, Ш. становятся проклятые или погубленные матерями младенцы. Живут Ш. нередко в заброшенных и пустых сараях, всегда артелями, но могут забраться и в избу (если хозяйка не оградится крестом из хлеба и т. п.), и тогда их выгнать трудно. На Русском Севере Ш. - также название святочных ряженых. Ш. родственны другим славянским демонам: караконджулам, кикиморам и демонам неславянских народов Поволжья и Сибири.
Лит.: Толстой Н.И. Заметки по славянской демонологии: 3. Откуда название шуликун? // Восточные славяне: языки, история, культура. М., 1985.
Н.И. Толстой
Ю
ЮРЬЕВ ДЕНЬ — день памяти св. Георгия, отмечаемый у православных 23.IV/ 6.V, у католиков — 24.IV. У южных славян Ю. д. — основной календарный рубеж первой половины года. Вместе с Дмитриевым днем Ю. д. делит год на два полугодия — «дмитровское» и «юрьевское».
У восточных славян Ю. д. — основной скотоводческий праздник года, день первого выгона скота на пастбище, у южных славян и на Карпатах — день ритуального доения овец, первого замера молока и др. У южных славян немало магических действий Ю. д. было связано с овцой, предназначенной для первого доения: ее украшали венком из трав и цветов, отдельный венок вешали на котел, в который ее доили. В Ю. д. совершались многочисленные обряды и магические (прежде всего апотропеические) действия, направленные на то, чтобы обеспечить благополучие скота во время летнего выпаса, способствовать его плодовитости, защитить скот от ведьм и нечистой силы, от волков, от укусов змей. В ряде мест в Ю. д. чествовали пастухов. На востоке Балкан одним из основных эпизодов праздника Ю. д. было принесение в жертву ягненка (см. Курбан).
На Украине и в Белоруссии, а также на востоке Балкан (особенно в Болгарии) в Ю. д. имели место обрядовые выходы в поле с целью осмотра посевов. Во время этих выходов иногда совершались молебны с водосвятием, однако часто выход происходил без участия священнослужителей. Сами хозяева обходили с утра все принадлежащие семье и засеянные злаковыми культурами участки земли, устраивали на поле трапезы, по окончании которых закапывали в землю остатки пищи (скорлупу яиц, кости поросенка). Чтобы увеличить урожайность посевов, уберечь их от града или засухи, хозяева катались (кувыркались) по посевам. Иногда выгон скота и обход посевов соединялись в один обряд: скот ненадолго выгоняли на зеленеющие посевы злаковых культур: считалось, что у коров будет больше молока и в то же время это благоприятно повлияет на рост хлебов. Во время обходов предпринимались разнообразные действия для защиты посевов от града, непогоды. В поля втыкали ветки, освященные в церкви в Вербное воскресенье, специально изготовленные из этих веток крестики, освященные свечи, вертел от юрьевского ягненка; на поле молились, кропили посевы святой водой, целовали землю.
В Словении, на северо-западе Хорватии, а также в Славонии известен обряд «Зеленый Юрий». В Ю. д. по селу ходила процессия, во главе которой вели человека, с ног до головы покрытого зеленью. У сербов Славонии в ночь накануне Ю. д. мужчины плели огромную корзину из зелени, покрывали ее сплошь зеленью, венками и, перевернув днищем вверх, надевали на голову и плечи человека, который в таком виде носил корзину по селу. Процессия состояла из пеших и конных мужчин, украшенных цветами, причем некоторые из них трубили в трубы и играли на других музыкальных инструментах. Они останавливались перед каждым домом, где исполняли юрьевские песни, в которых сообщалось о прибытии «Зеленого Юрия», а хозяева в ответ награждали их и обливали водой из подойника. У хорватов ряженый в зелень персонаж назывался обычно «Юрий» или «Зеленый Юрий». У словенцев парни вели «Зеленого Юрия» к реке и бросали его в воду; по другим данным, в воду бросали маску-корзину или же обливали водой и ряженого.
У южных славян в Ю. д. отменялись многочисленные пищевые табу. До этого дня можно было есть только старые овощи, а всю молодую зелень запрещалось даже вносить в дом. В Ю. д. также теряли свою силу запреты на молодое мясо и молочные продукты (которые не ели с начала Великого поста или с 1 марта): в этот день первый раз ели домашнюю птицу и ягнятину, пили молоко, готовили сыр и угощали им гостей и т. д. Особенно строгими были ограничения, касающиеся молока. Если у какой-либо овцы погибали ягнята, ее молоко все равно не пили, а выливали в реку, после чего обязательно мыли руки, чтобы не оскверниться молоком, которое еще не было освящено. Первое надоенное молоко, как и любые другие первые продукты, было предназначено предкам (молоко раздавали соседям на помин души, лили в воду и др.). Нарушение этого правила грозило гибелью приплода и болезнью всего стада. Наиболее последовательно запрет пить молоко до Ю. д. соблюдался женщинами, у которых умерли грудные дети. По южнославянским поверьям, на «том свете» такие дети сидят на молочном дереве и пьют молоко. Если мать умершего ребенка нарушит запрет, он отлучается от дерева, остается голодным и проклинает ее.
Во многих славянских традициях Ю. д. связан с защитой от града: болгары и словаки в этот день воздерживались от работ, ассоциирующихся с «битьем» и иным производством шума: не били белье вальками, не пользовались ручными мельничками, не ткали, а также не выносили за пределы дома молоко и не употребляли в пищу на улице молочные продукты. У сербов и болгар группа парней обходила ночью село или поле, неся с собой кожу закланного в Ю. д. ягненка, задвижку от мельничной запруды, лопату, живую курицу, а по окончании обхода закапывала все это в землю в том месте, откуда обход начался, тем самым символически запирая круг и предохраняя село или поле от града.
