Приключения Тома Бомбадила и другие истории - Толкин Джон Рональд Руэл (полная версия книги txt) 📗

При всем том отговорки рыцарей были бесспорно обоснованными. Во-первых, королевский кондитер принадлежал к породе людей, которые считают, что лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, он позаботился заранее и уже приготовил драконий хвост. Внести в пиршественный зал хвост настоящего дракона в последний момент означало бы нанести кондитеру смертельное оскорбление. А этого не следовало делать, поскольку он был отменным кулинаром.

— Наплевать на хвост! Отрубите ему голову, и дело с концом! — заявили посланцы деревень, находившихся в непосредственной опасности.

Наступило Рождество, и, как на грех, день Большого Турнира совпал с днем Святого Иоанна: рыцари, приглашенные из многих соседних королевств, должны были состязаться за ценный приз. Лишить рыцарей Средиземья шансов на победу, отправив сильнейших из них на охоту за драконом до окончания турнира, было бы чистым безрассудством.

Затем подоспел Новый год.

Дракон передвигался теперь только в темноте. Расстояние между ним и Хэмом еженощно сокращалось. Под Новый год жители деревни видели отдаленные вспышки пламени. Дракон поселился в лесу в десяти милях от Хэма. Лес весело потрескивал от огня, ибо дракон становился огнедышащим, если на него находило соответствующее настроение.

Люди с надеждой посматривали на Джайлза. Они, не стесняясь, перешептывались за его спиной, отчего ему становилось неловко, но он делал вид, что ничего не замечает.

На следующий день после Нового года дракон приблизился еще на несколько миль. Теперь уже и сам фермер начал вслух осуждать королевских рыцарей.

— Хотел бы я знать, за что им платят жалованье, — говорил он громко.

— И мы бы хотели знать, — вторили ему жители Хэма.

А мельник добавлял:

— Не скажите, есть еще люди, получающие рыцарское звание за истинные заслуги. Взять, к примеру, нашего дорогого Эгидиуса. Чем он не рыцарь, фигурально выражаясь? Недаром король прислал ему письмо, написанное красными буквами, и меч.

— Одного меча недостаточно, чтобы стать рыцарем, — сказал Джайлз. — Насколько я понимаю, нужно еще посвящение и куча церемоний. Мне некогда всем этим заниматься. Своих дел хватает.

— Король, если его попросить, посвятит тебя в рыцари. Я нисколько в этом не сомневаюсь, — настаивал мельник. — Давай попросим его, пока не поздно.

— Нет, не надо. Все это не для нашего брата. Я фермер и этим горжусь. Я простой честный человек, а честным людям, говорят, не прижиться при дворе. Вот ты, наверное, мог бы, господин мельник.

Священник ухмыльнулся, но отнюдь не находчивости фермера. Как любили говорить в Хэме, Джайлз и мельник были старыми добрыми врагами и старались при случае воздать друг другу сполна. Священнику неожиданно пришла в голову любопытная мысль, которой он пока не хотел ни с кем делиться. Мельнику же было совсем не до веселья, он мрачнел на глазах.

— Что правда, то правда. Ты человек, несомненно, простой и, допустим, честный, — сказал он. — Но так ли уж необходимо ехать ко двору и получать рыцарское звание перед тем, как убить дракона? Смелость — вот все, что нам требуется, как вчера, если я не ослышался, громогласно заявил сам мастер Эгидиус. А смелости у него не меньше, чем у любого рыцаря. У кого-нибудь есть сомнения?

В ответ раздались радужные крики:

— Нет! Нет! никаких сомнений! Троекратное ура в честь героя из Хэма!

Фермер Джайлз вернулся домой в сильном смятении. Он понимал, что его репутация в округе накладывает большие обязательства, но не знал, удастся ли ему оправдать оказанную честь.

Он злобно пнул ногой собаку и убрал в кухонный шкаф меч, до этого висевший над очагом.

На следующий день дракон перебрался в соседнюю деревню Кверцетум (а попросту Окли) [6]. В придачу к овцам и коровам он съел еще двух-трех жителей нежного возраста, мало того, он слопал еще и священника. Священник этот опрометчиво бросился увещевать дракона, желая наставить его на путь праведный.

Поднялась страшная паника. Все жители Хэма во главе со своим священником пришли на холм и стали всячески восхвалять фермера.

— Ты наша надежда, — говорили они ему.

Обступив Джайлза, они долго стояли и смотрели, пока лицо его не залилось краской более яркой, чем его борода.

— Когда ты собираешься выступить? — вопрошали фермера жители Хэма.

— Сегодня уж, во всяком случае, мне не собраться. Дел по горло, особенно сейчас, — мой работник заболел, и овцы ягнятся.

Все разошлись, недовольно перешептываясь. С лица мельника не сходила ухмылка.

Один священник медлил: он явно решил остаться, и избавиться от него было не так-то просто... В конце концов он напросился на ужин. Судя по вопросам, которые он задавал Джайлзу, у него что-то было на уме. Он хотел знать, что сталось с мечом, и попросил достать его.

Меч хранился в шкафу на полке, которая явно была для него коротка. В тот момент, когда Джайлз взял меч в руки, он выскочил из ножен, притом так неожиданно, что фермер выронил его, будто обжегшись о раскаленную сталь. Священник вскочил, опрокинув кружку с пивом. Он осторожно поднял меч с полу и попытался всунуть его обратно в ножны, однако меч не входил до конца. Как только священник убрал руку с рукоятки, меч тут же выпрыгнул снова.

— Силы небесные, до чего ж это все странно! — пробормотал священник, пристально разглядывая ножны и клинок.

Он был человек ученый, тогда как Джайлз едва мог по складам прочитать свое имя и с грехом пополам нацарапать инициалы. Именно поэтому он не обратил внимания на старинные полустертые буквы на ножнах и клинке. (Что касается королевского оружейника, он, надо сказать, так привык ко всяким стихотворным посвящениям, именам, геральдическим знакам на мечах и ножнах, что давно перестал ломать над ними голову, считая, что они устарели и отжили свой век.)

Чем дольше священник изучал надпись, тем озабоченнее становился его взгляд. Он заранее был уверен, что найдет ее на мече (в этом-то и заключалась его догадка), но то, что он увидел, превзошло все его ожидания: перед ним были значки и буквы, совершенно ему незнакомые.

— На ножнах имеется надпись и, кроме того, какие-то значки на клинке.

— Смотри-ка, и в самом деле! — удивился Джайлз. — А что бы это могло значить?

— Буквы очень древние, а язык, похоже, какой-то варварский, — сказал священник, чтобы выиграть время. — Все это требует внимательного изучения.

Он попросил фермера дать ему меч до утра, на что тот с легкостью согласился.

Придя домой, священник достал с полки много ученых книг, над которыми и просидел до глубокой ночи. Наутро он узнал, что дракон подобрался совсем близко к деревне. Жители заперлись на засовы и задернули шторы, а те, у кого были погреба, спустились туда и сидели при свечах, дрожа от страха...

Священник же незаметно выскользнул из дому и отправился в обход по деревне. Он стучался во все двери и тем, кто слушал его через щель и замочную скважину, сообщал, что ему удалось узнать из книг:

— Наш добрый Эгидиус, по милости короля, владеет знаменитым мечом Каудимордаксом. Этот меч в народных песнях зовется попросту Хвосторуб.

Заслышав это, люди, как правило, отпирали двери. Кто не знал о прославленном Хвосторубе? Меч принадлежал Белломариусу, величайшему истребителю драконов. Если верить некоторым источникам, Белломариус приходился королю прапрадедом по материнской линии. В свое время о его подвигах сложили множество песен и сказаний. Забытые при дворе песни были все еще живы в деревнях.

— Меч не удержать в ножнах, если в пяти милях дракон, — рассказывал священник. — А уж если он попадет в руки смельчака, можете не сомневаться, никакому дракону несдобровать.

Тут к жителям Хэма вновь стала возвращаться храбрость. Некоторые даже решились раздвинуть шторы и высунуть головы. В конце концов священнику удалось уговорить несколько человек выйти на улицу и присоединиться к нему. Только мельника не пришлось долго уговаривать. Стоило рискнуть жизнью, чтобы посмотреть, как выкрутится фермер из создавшегося положения.