Бразилия и бразильцы - Фесуненко Игорь Сергеевич (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Ну а мы, россияне?… Разве мы не любим вспоминать наших героев вчерашних дней? Федотова или Стрельца, Бобра или великого Льва Ивановича?
А Антон Кандидов, он что, существовал только в изощренном воображении любимого писателя? А сотни иных кумиров, потрясавших воображение наших отцов и дедов и сегодня постепенно уходящих из памяти наших сыновей и внуков? Мы тоже слагали легенды и рассказывали то ли сказки, то ли были. Помню, как в сороковых годах в Запорожье, сидя за дырявой сеткой расшатанных ворот стадиона «Металлург», мы, мальчишки, слушали от более взрослых парней рассказы о великих басках и геройски противостоящих им спартаковцах. О ком-то, кто однажды ударом с лета сломал штангу ворот, а в следующем матче еще более страшным ударом убил вратаря. Об этом доложили товарищу Сталину, и великий вождь, строго покачав головой, запретил ему отныне и до века бить правой ногой.
И тогда появилась песенка, в которой были такие слова:
«Ястребы» и «Мушкетеры» под грохот «батарей»
Стремительное разрастание торсид привело к тому, что они начали делиться и дробиться на всевозможные более или менее солидные по количеству болельщиков автономные формирования и группы, каждая из которых организационно оформлялась, выбирала своего президента, свои руководящие органы. У того же «Коринтианса», например, в рамках «Фиэль» появились теперь «Ястребы», «Футболка номер двенадцать», «Сердце Коринтианса», «Мушкетеры Фиэль», «Молодая Сила» и еще несколько подразделений со столь же экзотическими именами.
От многотысячной торсиды «Фламенго» отпочковалась в 1981 году «Красно-черная Фаланга» (ее президент, 27-летний учитель истории Марсело Паулиньо, взял это название из древнеримской истории), затем появились: «Фла-12», «Молодой Фла», «Красно-черная Раса» и зловещее слово «Урубу». (Так зовут питающегося падалью стервятника.) Возникновение этой фракции в торсиде «красно-черных» связано с весьма любопытным эпизодом.
Однажды, когда «Фла» в очередной раз оказалась в долгом провальном периоде, не выигрывая ни одного серьезного турнира и проигрывая один матч за другим, кто-то из болельщиков принес на стадион живого стервятника, подстриг ему крылья так, чтобы птица уже не могла взлететь, и в разгар матча зашвырнул несчастное существо на поле. Подтекст этой обращенной к игрокам «Фла» акции был очевиден: «Вы настолько бездарны и беспомощны, что кажетесь дохляками! Самое время отправить вас на корм стервятникам!»
Под оглушительный свист торсиды перепуганный и нахохлившийся «урубу» долго бегал по газону, увертываясь от ловивших его игроков. А затем сработала традиционная способность любой торсиды обращать неудачу в «викторию»: группа болельщиков назвала себя «Урубу», подчеркнув тем самым свои, так сказать, природно-санитарные функции: уничтожать посредством пожирания как врагов любимой команды, так и тех в ее рядах, кто мешает успехам родного клуба.
Все эти фракции каждой торсиды организованно являются на матчи в футболках своего клуба, с флагами, плакатами, ракетами, оркестрами. Под грохот «батарей», «шаранг» и оркестров приходят задолго. Занимают каждая свое определенное место. Торсида «Фламенго», например, всегда оккупирует левую от ложи прессы половину гигантского кольца архибанкады «Мараканы», «Флуминенсе» – приходит всегда на правую. Среди болельщиков «Фламенго» крайние слева позиции занимает «Молодой Фла», затем – «Фаланга», после нее – «Фламенго-12» и так далее. Тщательно и любовно развешиваются на трибунах гигантские плакаты, флаги, лозунги. Причем с каждым годом, с каждым сезоном их размеры растут, и, помнится, в ноябре 2001 года на очередном «Фла» – «Флу» на «Маракане» я увидел, не веря собственным глазам, как торсида «трехцветных» растянула на поле перед матчем приветствующий свою команду плакат размером в половину футбольного поля! Перед выходом команд его скатали, унесли. А потом, по ходу игры, вдохновляя своих, несколько раз умудрялись каким-то образом разворачивать его и на «архибанкаде» – трибуне второго яруса, покрывая свой сектор, тысяч на двадцать человек, почти целиком! Что будет дальше – не знаю. Но могу предположить, что придет когда-нибудь момент, когда с неба с помощью вертолетов опустится и накроет всю «Маракану», вместе с полем, трибунами и зрителями плакат с надпись: «Вперед, дорогой «Менго!»
Весь матч торсида либо ликует, либо страдает. Но то, что мы видим и слышим у нас в «Лужниках» или на «Динамо» (даже если играет «Спартак» и его фаны дружно явились на трибуны со своими шарфами и дудками), так же не сопоставимо с тем, что происходит на «Маракане», как наш футбол не сравним с футболом бразильским…
Хотите – верьте, хотите – нет, но, по сделанным однажды специалистами замерам, шумовой эффект на этом крупнейшем стадионе мира в иные моменты превышает в децибеллах рев реактивного лайнера, идущего на взлет!
С давних пор торсиды играющих команд обязательно располагаются на противоположных сторонах трибуны. Между ними нет никакого непосредственного контакта. Ни до матча, ни во время, ни в процессе выхода со стадиона. Причем на крупнейших стадионах страны даже доступ на эти трибуны (эспланады или лестницы) – совершенно отделены и удалены один от другого. Таким образом, основные массы торсид соперничающих команд не соседствуют друг с другом, что предохраняет их от… понятно чего.
И с началом каждого матча на любом бразильском стадионе обязательно начинается война торсид, сидящих друг против друга. Они пытаются переорать, пересвистеть, перегромыхать соперников. У каждой есть свое фирменное блюдо. Торсида «Фламенго», помимо слаженного рева десятков тысяч глоток, издавна славится своими «шарангами», скомпонованными в основном из барабанов, тамбуринов и иных ударных инструментов и оглушающих своим грохотом не только стадион, но и прилегающие к нему городские кварталы.
Торсида «Ботафого», оправдывая название своего клуба (слово «Botafogo» буквально означает «Подбрось огня!» или: «А ну-ка, зажги!»), потрясает стадион и весь город многоцветными ракетно-петардными фейерверками.
Торсида «Флуминенсе», как я уже упомянул, в момент выхода на поле своей команды швыряет в небо тысячи небольших бумажных мешочков с рисовой пудрой.
Забитый командой гол повергает ее торсиду в экстаз и заставляет горестно умолкнуть население противоположной трибуны. Потом, спустя несколько минут, оправившись от шока и вытерев слезы, торсида-неудачница снова начнет подстегивать, подбадривать свою команду. Причем дело не сводится к одному лишь примитивному ору: «Вперед! Дави их! Даешь победу!» Нет, скандирование торсиды бывает обычно целенаправленным и конкретным. Помнится, тренера сборной Бразилии Теле Сантану торсида несколько лет «доставала» категорическим хором-призывом: «Bota ponta, Tele!» Что означало: «Поставь-ка крайнего форварда, Теле!» Наслаждавшиеся воспоминаниями о еще недавних выступлениях великих Гарринчи и Жаирзиньо болельщики упрямо не соглашались с принятой тренером тактической схемой игры в нападении без крайних нападающих.
К концу матча, если его судьба уже решена и преимущество одной из команд зафиксировано достаточно солидным разрывом в счете, торсида победителей запевает ликующий гимн «Подходит время!» и размахивает белыми платками, ехидно «прощаясь» с побежденными, а те начинают покидать трибуны задолго до финального свистка.
И нередко случается так, что принесенные с собой плакаты, флаги, транспаранты, а иногда и в отчаянии сорванные с тела футболки отправляются в гигантские костры, зажженные прямо на цементных трибунах в знак протеста и печали.
Бывают случаи и более серьезных «репрессий» по отношению к тем, кого торсида считает виновником поражения. В конце национального чемпионата 1996 года были перебиты уникальнейшие витражи, украшавшие штаб-квартиру вылетевшего во вторую лигу клуба «Флуминенсе». В 1998-м после постыдного провала «Фламенго» (0:5) от провинциальной команды «Витория» в Байе штаб-квартира «красно-черных» близ озера Гавеа в Рио была не только забросана камнями, но даже и обстреляна!
