Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗

Кажется – много ли? кажется, далеко не он один, и не он же среди свергнутых главный? и выкинут он совсем не как еврей. Однако «его уход с еврейской точки зрения несомненно символизировал конец эпохи». Оглянулись, посчитали: «евреи исчезли не только из руководящих органов партии, но также из ведущих правительственных кругов» [1246].

Пришло время основательно задуматься и решить: как же евреи относятся к нынешней, вот такой власти?

Давид Бург, эмигрировавший ещё в 1956 году, нашёл весьма полезную для советской власти формулировку, как же евреям относиться к ней: «Некоторым опасность антисемитизма «снизу» кажется большей, чем опасность антисемитизма «сверху», «правительство, хотя и давит на нас, но всё же допускает нас существовать. Если же наступит революционная перемена, то в ходе неизбежной анархии переходного периода мы будем попросту перебиты. Будем поэтому держаться за правительство, как бы плохо оно ни было» [1247].

Эти опасения мы уже не раз встречали и в 30-е годы: евреям надо поддерживать большевицкую власть в СССР, ибо без неё будет ещё хуже. И теперь, хоть советская власть и дальше подпортилась, а евреям за неё держаться неизбежно, как и раньше.

Западный мир, и более всего Соединённые Штаты весьма прислушивались к таким рекомендациям, даже в самые напряжённые годы Холодной войны. К тому же социалистический Израиль ещё был полон коммунистических симпатий и многое прощал Советскому Союзу за разгром Гитлера. Но – как же истолковать антисемитизм в СССР? Тут рекомендация Д. Бурга и подобных ему выполняла нужный «социальный заказ»: перекос от антисемитизма советского правительства к «антисемитизму русского народа» – извечному и проклятому.

Теперь вспомнили некоторые евреи добрым словом и ту, разогнанную в 1930, Евсекцию при ЦК (Диманштейн и другие руководители уже были давно расстреляны), которая казалась в 20-е годы слишком уж коммунистической: Евсекция «в известной степени была стражем еврейских национальных интересов… органом, выполнявшим и положительную работу» [1248].

А политика хрущёвского руководства так и оставалась ясно не выраженной ни в какую сторону: надо думать, Хрущёв и недолюбливал евреев, но и не влёкся бороться против них, да и смекал же, что это никак ему не выгодно в международном смысле. Всё-таки в 1957-58 разрешили широкие по стране еврейские концерты и чтения, во многих городах (так, «в 1961 еврейские литературные вечера и концерты еврейской песни посетило около 300 тысяч зрителей») [1249]; но и прекратили допуск в СССР варшавской «Фольксштимме», тем отрезая от мировой еврейской информации [1250]. В 1954, после длительного перерыва, была издана на русском языке книга Шолом-Алейхема «Мальчик Мотл», затем другие его книги и переводы на другие языки неоднократно, а в 1959 значительным тиражом вышло его собрание сочинений. С 1961 в Москве стал выходить на идише журнал «Советиш Геймланд», хотя и со строго официальной позицией. И на идише и на русском выходили книги расстрелянных еврейских писателей, можно было услышать по всесоюзному радио еврейскую мелодию [1251]. К 1966 «в Советском Союзе живут около ста еврейских писателей», пишущих на идише, «почти все названные писатели одновременно работают по-русски в качестве журналистов и переводчиков», «многие из них работают учителями в русских школах» [1252]. Но еврейский театр не возобновился до 1966. И в 1966 С. Шварц определяет состояние евреев как «культурное сиротство» [1253]. Впрочем, другой автор с горечью замечает: «Одной лишь политикой властей нельзя объяснить отсутствие энтузиазма и интереса… широких кругов еврейского населения» к тогдашним культурным начинаниям». «Выступления еврейских актёров в те годы происходили, за редким исключением, в полупустых залах. Книги еврейских писателей не раскупались» [1254].

Такая же извилистая, но более непримиримая политика хрущёвских властей проводилась и относительно еврейской религии. Это была часть общего хрущёвского антирелигиозного штурма; известно, как разрушительно досталось в нём православию. С 30-х годов уже не было никаких учебных заведений для подготовки духовных лиц, как и ни для одной религии в СССР до войны. В 1957 в Москве открылась иешива – школа по подготовке раввинов, всего на 35 учеников, а затем их последовательно вытесняли, например лишением московской прописки. Стесняли в издании молитвенников, препятствовали производству предметов религиозного обихода. То, до 1956, государственные пекарни выпекали мацу и продавали её в магазинах перед еврейской Пасхой – то, с 1957 же, начались стеснения выпечки, с 1961 почти повсеместно запретили; то принимали из-за границы посылки с мацой, то останавливали их на таможнях, и даже требовали от получателей выражать печатное негодование против этих посылок [1255]. – Синагоги закрывались во многих городах. «В 1966 в СССР осталось всего 62 синагоги» [1256]. В Москве же, Ленинграде, Киеве, столицах республик власти не решались закрывать их. И в 60-е годы так же происходили по праздникам обширные богослужения, с массовыми уличными скоплениями вокруг синагог (10-15 тысяч) [1257]. С. Шварц отмечает, что в 60-е годы религиозная жизнь советских евреев находится в тяжёлом упадке, но проявляет широту взгляда, напоминая, что это – окончание длительного процесса секуляризации сознания, начавшегося в русском еврействе ещё в конце XIX в. (кстати, добавляет он, преуспевшего и в вовсе не коммунистической Польше между Первой и Второй Мировыми войнами) [1258]. – Иудейское вероисповедание в СССР было лишено единого управляющего центра; но когда советским властям нужно было выжать из ведущих раввинов политическую показуху для заграницы, – или о процветании иудейства в СССР, или гневно против атомной войны, – то власти умели это организовать [1259]. «Советские власти неоднократно использовали еврейских религиозных деятелей в своих внешнеполитических целях». Так, «в ноябре 1956 группа раввинов опубликовала протест по поводу Синайской кампании [Израиля]» [1260].

Особым же и несомненным утяжелением для иудейской религии в СССР стала, от Суэцкого конфликта 1956, всё растущая мода на «борьбу с сионизмом». Сионизм сам по себе, как разновидность социализма, мог бы стать для партии Маркса-Ленина даже и родным братом, – но с середины 50-х годов решение заручиться арабской дружбой толкало советских правителей вести травлю сионизма. Однако сионизм был для советских масс – далёким, незнакомым и абстрактным явлением. И чтоб эту борьбу овеществить, воплотить – сионизм преподносился как сгусток извечного иудейского образа, облика. В книгах и брошюрах против якобы сионизма вплеталась и борьба с иудаизмом, и открытые антиеврейские мотивы. Если в 20-30-е годы еврейская религия в СССР находилась, сравнительно с православием, не под таким напором жестоких преследований, то 1957 год зарубежный социалистический обозреватель отмечает как «решительное усиление борьбы с иудаизмом», «поворотный пункт в развитии борьбы с еврейской религией», «характер борьбы не только против еврейской религии, но против еврейства вообще» [1261]. – Прошумевший эпизод тут был – изданная в 1963 в Киеве, по-украински, в издательстве украинской Академии Наук, брошюра «Иудаизм без прикрас», 12 тыс. экземпляров, но со столь отъявленными антиеврейскими карикатурами, что это вызвало международное крупное возмущение, даже у коммунистических «друзей» (постоянно оплачиваемых из Москвы). С возмущением против брошюры выступили лидеры американской и британской компартий, «Юманите», «Унита», брюссельская прокитайская коммунистическая газета, многие другие голоса, а в комиссии по правам человека ООН требовали объяснения от украинского представителя. Всемирная Еврейская Культурная Ассоциация требовала предать автора брошюры и карикатуриста – суду. Советская сторона в оправданиях долго упорствовала, что, кроме разве рисунков, «книга заслуживает в целом положительной оценки» [1262]. Но в конце концов и «Правда» вынуждена была признать, что это «плохо подготовленная… брошюра», где «ряд ошибочных высказываний… и иллюстрации могут оскорбить чувства верующих и быть истолкованы в духе антисемитизма» – а, «как известно такого вопроса в нашей стране нет и быть не может» [1263]; однако рядом «Известия»: хотя в брошюре есть недостатки но «сам по себе замысел… не может вызвать никаких сомнений» [1264].