История Востока. Том 1 - Васильев Леонид Сергеевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
В принципе, если не считать претензий государства на верховную собственность, такие формы условного должностного землепользования были распространены и в доисламской Индии. В тех княжествах, которые продолжали находиться под властью раджей, признавших суверенитет мусульманских султанов, но сохранивших свою религию (а кое-кто из раджей принимал ислам, что заметно облегчало их положение и повышало статус), оставались старые формы землепользования, тем более что они сущностно не отличались от новых. Вассалы князя, владевшие условными служебными наделами, получали примерно то же, что и прежде, разве что именовались теперь чаще иктадарами.
Небольшая часть общего земельного фонда в султанате, как и в других исламских обществах, находилась на особых правах. Это были наследственные владения мусульманских духовных лиц (инамы), учреждений (вакуфы) или небольшие частные владения типа мульков. Все они имели либо налоговый иммунитет, либо льготы.
Основной формой землепользования в султанате осталось общинное. Но в соответствии с общим более жестким контролем староста общины почти официально стал кем-то вроде чиновника, ответственного за налоги и порядок и имевшего за это право на освобожденный от налога общинный надел. Община осталась в основном индийско-индуистской, хотя в некоторых районах страны, особенно на севере (территории современных Пакистана и Бангладеш), появилось и немало крестьянских деревень с мусульманским населением, которые в структурном плане заметно отличались от традиционных индуистских прежде всего из-за отсутствия кастовых связей или резкого изменения их характера. Зато другой стала норма налогообложения. Налоги, исчислявшиеся в султанате по привычному мусульманскому стандарту, состояли теперь из хараджа и подушной подати для немусульман джизии, причем в целом они стали значительно более тяжелыми, чем прежде. В отличие от доисламской 1/6 части дохода теперь крестьяне нередко платили 1/4, даже 1/3 часть, а временами, как при Ала ад-дине, и половину.
Важно также учесть, что льготная для мусульман экономическая политика и налоговая ставка способствовали переходу в ислам местного населения. Однако сила индуистско-кастового общества оказалась настолько большой, что решительных перемен в пользу ислама как религии в занятой мусульманскими правителями Индии не произошло. Индия в основном осталась индийско-индуистской, а проблема соперничества и взаимодействия индуизма и ислама стала со времен султаната весьма острой, причем позже, в годы правления Великих Моголов, она еще более обострилась.
Поиски плодотворного синтеза обеих религий, которые вели к появлению теорий типа бхакти (преданность единому Богу, неиндуистскому и немусульманскому) и к возникновению этноконфессиональных общностей типа сикхов, в целом оказались неудачными и к решению проблемы не привели. Более того, несмотря на определенное стирание острых углов за счет вынужденного сосуществования индуизма и ислама, враждебность между обеими религиозными доктринами или, по крайней мере, определенная несовместимость не только их самих, но и стоящих за ними жизненных стандартов, норм поведения и систем ценностных ориентаций продолжали существовать, а подчас и возрастать. И это тоже вносило свой весомый вклад в ослабление привычно сильной исламской государственности в Индии.
Политико-административная организация султаната была типично исламской. Высшая власть и последнее слово всегда принадлежали самому правителю. Его ближайшим помощником и главой исполнительной власти был великий вазир, руководивший работой ряда ведомств, прежде всего военного и финансового. Судебный аппарат был, как обычно, в руках мусульманского духовенства, хотя в делах, касавшихся индусов, принималось в расчет и обычное индуистское право. Султанат был разделен на наместничества, во главе которых стояли губернаторы-вали, назначавшиеся обычно из числа родни или ближайших приближенных султана. Наместники отвечали за сбор налогов и сохранение порядка, имели в своем распоряжении наемное войско, содержавшееся за счет местных налогов (икта), и вообще бывали достаточно самостоятельны. Иногда, как в случае с Бенгалией, эта самостоятельность граничила с автономией, а порой и вела к политической независимости.
Каждое наместничество делилось на округа во главе с чиновниками, подчинявшимися центру. В функции этих чиновников входил контроль за правильным соблюдением всей налогово-финансовой политики на местах. Весь аппарат власти, как и почти вся армия, состоял из мусульман. Много мусульман было и в городах, где немалое количество ремесленников и торговцев, особенно из числа представителей низших каст, приняли ислам и где всегда жило множество мусульманских купцов из других стран. Стоит лишний раз напомнить, что мусульмане были освобождены от подушной подати джизии и имели право на льготные пошлины при торговых сделках, что было весьма существенным для городских жителей, особенно торговцев. Впрочем, исламизация значительной части городского населения не изменила привычных форм ремесленно-торговой жизни индийского города, в которой тон по-прежнему задавала каста.
Города мусульманской Индии и прежде всего Дели успешно развивались, даже расцветали, особенно после прекращения спорадических набегов. Частично этому способствовало расширение торговых связей с миром ислама, отчасти – пышное строительство, на которою султаны не жалели денег. Играли свою роль и государственное регулирование, жесткая рука властей, обеспечивавших регулярное функционирование различного рода общественных служб, вплоть до зерновых амбаров, бань, городской охраны. В системе государственных ведомств находились и крупнейшие предприятия казенного ремесла, мастерские-кархана, где были собраны многие тысячи лучших мастеров, работавших по найму и производивших продукцию для потребления двора и верхов. Сюда входили ткачи, ювелиры и мастера иных специальностей, в том числе строители высокого класса.
Казалось бы, в сумме все было неплохо продумано и достаточно эффективно, что собственно, и создавало для султаната прочную опору, способствовало длительному и непрерывному, несмотря на сменявших друг друга в результате дворцовых переворотов правителей и смену династий, существованию самого султаната на протяжении трех с лишним веков. Это выгодно отличало султанат от предшествовавших ему государственных образований доисламской Индии. И все-таки внутренне султанат в Индии не был столь прочным, как там, где мусульманское государство опиралось целиком на мусульманское население. Отсутствие такой базы не могло не сказаться. В идейно-институциональном плане в стране создались две налегающие одна на другую социально-культурные общности: индийский индуистский фундамент и исламская надстройка, возведенная на этом фундаменте. Несовместимость одного с другим сказывалась постоянно. И хотя в силу пассивной толерантности традиционной индийской основы на уровне общины и касты эта несовместимость не была реальной угрозой для существования исламской надстройки, все-таки отсутствие надежного и своего фундамента эту надстройку не могло не ослаблять, что, в свою очередь, сказывалось на исторических судьбах Индии в целом. В частности, это проявлялось в такие критические моменты, когда от султаната с легкостью отпадали его части, причем некоторые из них, особенно на юге, возвращались к привычным до-исламским формам существования.
Государства Южной Индии в XV—XVI вв.
Еще в середине XIV в., сразу же после того, как Мухаммед Туглак покинул завоеванную им Южную Индию, в центре Декана мятежные эмиры подняли восстание против него и провозгласили своим правителем-султаном некоего Бахмана, ставшего основателем династии Бахманидов, распространившей свою власть на большую часть Декана. Как и Делийский султанат, государство Бахманидов было мусульманским, а основные политические раздоры в нем сводились к острой борьбе между первой волной исламских завоевателей («деканцев») и новыми пришельцами с севера, занявшими наиболее влиятельные посты. Государственная администрация, формы землепользования и взимания ренты-налога были здесь теми же, что и на севере, т. е. складывались по северному стандарту.
