День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен (первая книга .TXT) 📗

«Тяжело было продираться через волны в намокшей одежде, ботинках, с противогазом и стальной каской. Когда вода стала по пояс, я поднялся на ноги. Меня шатало от дикой усталости.

Я все-таки доплыл до пляжа. Метрах в пяти от воды меня поглотила ослепительная белая вспышка. Помню только, что лежу на спине и смотрю в небо. Попытался встать. Не могу. И вдруг осознал: Господи, у меня нет ног. Я их не чувствовал, к тому же не видел из-за противогаза на груди. Повернулся на один бок, на другой, противогаз сполз. Я уже мог разглядеть ботинки. Дотянулся руками до колен. Слава Богу, ноги целы. Но мне было непонятно, почему они не двигались. Я их совершенно не осязал».

Миллера ранило в позвоночник. На «Омахе» он сделал последние шаги в своей жизни. Врачи не смогли поставить его на ноги.

Санитар оттащил капрала за грузовик и вколол ему морфин. Миллер отключился. Он пришел в себя в медпункте, оборудованном на берегу, и снова забылся. Сознание вернулось к Миллеру уже на ДКТ. Его эвакуировали в Англию. Спустя четыре месяца он лежал в госпитале в Соединенных Штатах. Медсестра мыла ему голову. «К ее и моему удивлению, в волосах еще оставался песок — песок с пляжей „Омахи“.

Сапер сержант Деббс Питерc высаживался с ДСП. Когда судно подошло к берегу на расстояние 300 м, один снаряд разорвался на корме, другой — посередине корпуса.

«Вспыхнул пожар. Всех, кто находился на палубе, окружил огонь, и мы сквозь него прыгали в море». Питерc надул свой «Мей Уэст» и доплыл до первого заграждения, чтобы укрыться и перевести дух. Он ощутил под ногами дно и попытался бежать: «Но на мне было столько песка и воды, что я едва ковылял». Сержант пригнулся у горящего танка «Шерман», в который тут же ударил снаряд. (Это случилось со многими ветеранами на «Омахе». Стремясь найти убежище, десантники прятались за подбитыми танками, грузовиками, многоствольными установками, что было большой ошибкой. Немецкие артиллеристы наводили орудия прежде всего на технику.)

Питерc добрался до дамбы. Там он встретил капитана Джона Макаллистера и майора Роберта Стюарда: «Мы решили, что если хотим жить, то надо уходить с берега. Майор Стюард послал меня вперед, чтобы я обезвредил мины». У Питерса не было миноискателя, имелся лишь траншейный нож. Тем не менее он отправился выполнять задание.

«Я перебежал через дорогу, нырнул в одну канаву, в другую и потом через кусты шиповника проскочил к скале». Он поднимался осторожно, ножом отыскивая мины и помечая белой лентой безопасный проход. Дальнейший путь преградили пулеметные очереди. Пули прошили провиантскую сумку, одна пробила каску. Питерc бросил гранату в сторону дота, и огонь прекратился. Он дошел до вершины скалы.

Рядовой Джон Змудзинский из 5-й инженерной специальной бригады высадился в 7.30 с ДСП: «Мы должны были проложить на пляже дорогу и доставить краны и бульдозеры». Змудзинский сошел на берег невредимым. Первое, что он увидел, — тела солдат, застывшие на песке в неестественных позах. За ними «спокойно сидел „джи-ай“, разбирал и чистил винтовку».

У дамбы Змудзинский повалился на землю рядом с капитаном Луисом Дрновичем, известным американским футболистом, игравшим в 1939 г. за университет Южной Калифорнии: «Он пытался хоть что-то предпринять. Капитан послал меня на берег выяснить, не выгрузились ли наши бульдозеры. Вернувшись, я доложил, что их пока на пляже нет. На полпути к выезду застряла многоствольная установка. Дрнович попросил меня узнать, не нужна ли помощь. Когда я дополз до нее, мне пришлось искать убежище. Она горела, и по ней продолжали стрелять немцы. Я возвратился к дамбе, но капитана на месте уже не было».

Дрнович ушел на берег и взобрался на подбитый танк, чтобы проверить, действуют ли пулеметы и пушка. Пока он там возился, немцы еще раз ударили по «Шерману», и капитан погиб.

Дамба защищала Змудзинского от пуль, но не от минометных снарядов: «Это была русская рулетка. Я не знал, что лучше — оставаться здесь или уползти на берег. Наши жизни зависели от случайности». На его глазах подбили многоствольную установку, а потом «взорвалось и загорелось ДСТ, груженное гаубицами „М-7“.

Сапер Аллен Макмас выходил на берег с третьим эшелоном. Плыть ему было тяжело, и он пристроился у ближайшего железного столба, чтобы осмотреться. Взглянув вверх, Макмас увидел висящую прямо над головой дисковую мину: «Я так перепугался, что мигом плюхнулся в воду и поплыл».

Волна захлестнула его и перевернула. Аллена сносило вдоль берега. Перед ним возник корпус бота Хиггинса. Макмас попытался ухватиться за судно, но уцепиться было не за что. Он провалился под днище: «До сих пор не понимаю, как меня не стукнуло винтом [70]. В общем, мне повезло. В бот, когда он прошел надо мной, попал снаряд, и судно загорелось».

Макмас докатился на волнах до берега. Он подобрал чью-то винтовку, очистил ее от крови и песка. Потом сапер снял с убитого солдата носки и надел их на свои мокрые ноги. У другого погибшего десантника Аллен раздобыл сухие сигареты и отметил про себя, что ему впервые не приходится за них платить.

Макмас не встретил никого из своих. Он решил забраться в окоп и покурить. Там уже сидел солдат. К величайшему изумлению Аллена, это был его друг детства, с которым он вместе рос: «Мы вспомнили родных, школу, вместе порадовались, что все еще живы».

Сапер Ол Литтке высаживался с ДССК в первом эшелоне. Ему предстояло вначале быть чем—то вроде ломовой лошади: перетаскивать на берег взрывчатку. А затем уж заняться разминированием. Литтке повесил на одно плечо винтовку «М-1», на другое — заряды, взял в руки миноискатель и спрыгнул с рампы. Сапер не прошел и двух шагов, как с головой погрузился в воду.

«Я встал на дно, выкинул чемоданчик с миноискателем и подскочил вверх. Слава Богу, на мне был спасательный пояс. Поплыл по-собачьи. Когда коленки уперлись в грунт, поднялся на ноги и, как пьяный, падая в волны, побрел к берегу».

На пляже Литтке сложил у заграждения взрывчатку и направился к дамбе: «Там уже скопилось довольно много солдат». Сапер расстрелял всю обойму по скале, перезарядил винтовку, перелез через стену и пополз к утесу. Когда он стал взбираться по круче, «буквально в полуметре начали подскакивать комья грязи». Литтке вырыл окоп и укрылся в нем от пуль.

В отличие от пехотинцев сапер знал, что делать: «У меня была с собой белая лента. Я намотал ее на палку и снова двинулся наверх». Ол внимательно смотрел под ноги, выискивая характерные для выпрыгивающих «Бетти» усики. Когда Литтке находил выпрыгивающую, дисковую или коробчатую мину, он осторожно ее выковыривал и вынимал запал. Лента кончилась, и он вернулся в свой окоп.

Сапер взглянул на берег. Подошло десантно-пехотное судно. С обоих бортов по сходням сбегали пехотинцы. «Вдруг по левому борту взметнулся взрыв. Снаряд врезался прямо посредине сходни. „Джи-айз“ раскидало в разные стороны. Я для себя решил: если останусь живым, не пропущу ни одной воскресной службы в церкви».

У окопа, как из-под земли, возник промокший насквозь десантник (из 116-го полка). Увидев Литтке, он спросил:

— Парень, с тобой все в порядке?

Сапер кивнул головой. Солдат отправился на скалу по только что обозначенной Олом тропе. За ним гуськом потянулось целое отделение десантников.

«Черт побери, может, и мне пойти с ними», — подумал Литтке.

Он вылез из окопа и в этот момент услышал, что кто-то его зовет:

— Толстячок, ты, оказывается, здесь!

Это был капрал из взвода Ола. Литтке стал помогать ему выносить раненых. Он спросил капрала, не видел ли он сержанта.

— На берегу, — ответил капрал. Сапер пошел обратно на пляж. Не дойдя до прибоя, он остановился, остолбенев от ужаса: «За танком корчился от боли раненый солдат. Вокруг брони рвались снаряды. Командир экипажа закричал:

— Проклятие! Бежим отсюда! Они наступают! Танк попятился и раздавил солдата».

В то утро Литтке испытал что-то вроде морального удовлетворения. Ему встретились бригадный генерал и полковник. Генерал спросил у сапера: