Ракеты и люди. Лунная гонка - Черток Борис Евсеевич (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
В вихре осеннем кружатся листы -
Мертвые знаки былой красоты.
Ветер безжалостно рвет их и гонит,
Ветер играет, хохочет и стонет…
В стоне том горечь несказанных слов,
В стоне – страданье несбывшихся снов.
Боль неизведанной чудной мечты…
В вихре осеннем кружатся листы.
Жизнь отшумела… И где-то во мгле
Прахом истлевшим прижмутся к земле.
Жизненной правде – молитве внемля,
С миром прими их, родная земля.
Утром следующего дня, 29 июня 1971 года, с Керимовым и группой сотрудников Исаева, задержавшихся на похороны, мы прилетели в Евпаторию.
Здесь уже все было подготовлено к сеансам расстыковки, последующей ориентации корабля, торможению и посадке.
Министр Афанасьев и Мишин должны были прилететь с полигона. Однако авария Н1 №6Л еще не получила объяснения и улетать в Евпаторию они сочли невозможным.
Трегуб доложил Госкомиссии, что экипаж, пробыв в космосе 23 суток, установил рекорд. Проведены эксперименты с военным оптическим визиром-дальномером ОД-4, системой наблюдения в ультрафиолетовом диапазоне «Орион» и секретным радиолокатором «Свинец». Осуществлены фотографирование Земли, спектрографирование горизонта, эксперименты по интенсивности потока гамма-квантов и методике ручной ориентации станции. Предварительно очень насыщенную программу научных, военных, медицинских и технических экспериментов следует считать выполненной. Окончательное заключение будет сделано после обработки материалов, которые космонавты доставят на Землю.
Последние два дня экипаж занимался консервацией орбитальной станции, упаковкой материалов, расконсервацией и подготовкой космического корабля.
Команда на расстыковку должна была быть выдана 29 июня в 21 час 25 минут. После отделения от станции два витка отводятся для подготовки к спуску. Экипаж проведет ручную ориентацию вне нашей зоны видимости и передаст управление гироприборам. Команда на включение цикла спуска будет подана с НИП-16, в резерве дежурит НИП-15. Включение СКТДУ на торможение пройдет в 1 час 47 минут уже 30 июня.
Воробьев подтвердил, что по заключению врачей состояние космонавтов в последние дни хорошее. На традиционном ночном сборе в тесном зале управления НИП-16 не ожидалось никаких сенсаций. Все команды на «борт» проходили без сбоев. Экипаж докладывал о выполнении всех операций вовремя, не вызывая раздражения Земли. Все шло спокойно и по расписанию. Морские корабельные пункты приняли информацию с пролетавшего над ними космического корабля и оперативно доложили, что двигатель на торможение сработал в расчетное время и был выключен от интегратора. Командно-измерительный комплекс и ГОГУ накопили хороший опыт по контролю за объектом на посадочном витке.
После выключения двигателя космический корабль ушел из зоны связи с кораблями, находящимися в Атлантике. Над Африкой проходило разделение – бытовой и приборно-агрегатный отсек отстреливались от спускаемого аппарата. СА не имел радиотелеметрической системы. О происходящем после разделения мы надеялись услышать в устном докладе космонавтов до входа в атмосферу, пока горячая плазма не перекроет щелевую антенну системы «Заря». Для регистрации процессов в спускаемом аппарате был установлен многоканальный самописец «Мир». После гибели Комарова два Олега: Сулимов и Комиссаров – и их товарищи по институту измерений усовершенствовали этот автономный регистратор, усилив его теплозащиту и механическую прочность.
– Мы просили Добровольского все время вести репортаж, как только СА войдет в нашу зону связи, а он молчит, – пожаловался Елисеев. – Странно, что молчит Волков. В последних сеансах он был очень многословным.
– Когда вы спускались с Шаталовым, – подтвердил я, – мы убедились в эффективности щелевой антенны. Репортаж Шаталова заменял нам телеметрию.
– Перед расстыковкой у них не загорался транспорант о закрытии люка между спускаемым аппаратом и бытовым отсеком. Волков явно нервничал, но быстро сообразил и наклеил лейкопластырь под концевой выключатель, фиксирующий прижатие люка. Тогда они не пожалели слов на репортаж, – сказал Трегуб.
– Они все же молодцы, – заступился я. – Первый экипаж долговременной орбитальной станции. Выдержали внеплановый полет и для начала, прямо скажем, очень насыщенную программу выполнили.
По громкой связи прошел доклад:
– Служба контроля космического пространства ведет спускаемый аппарат по прогнозу.
Наконец пришло долгожданное сообщение:
– Служба генерала Кутасина докладывает: самолеты засекли спускаемый аппарат. Идет спуск на парашюте. По прогнозу перелет километров десять, не более, относительно расчетной точки. К месту посадки вылетают вертолеты.
Минут через двацать мы стали нервничать. Никаких докладов из района посадки больше не поступало.
Офицер, находившийся на связи с поисково-спасательной службой, чувствовал себя виноватым. На него обрушился шквал упреков, но он ничего не мог ответить.
Председатель Госкомиссии Керимов обязан был первым доложить в Москву – Смирнову и Устинову о благополучном окончании экспедиции. Но он оказался отрезанным от связи с районом посадки.
– Генерал Кутасин не виноват! Вероятно, Главком ВВС маршал авиации Кутахов всю связь взял на себя, а Кутасину запретил что-либо докладывать помимо него, – такое объяснение дал кто-то из бывалых связистов.
Минут через тридцать после расчетного времени посадки Керимов решил пожаловаться на поведение Главкома ВВС Кутахова Устинову. Еще минут десять ушло на соединение с Устиновым. В зале все притихли.
Наконец Керимов подал знак: «Тихо!» Но жалобы на Кутахова мы не услышали. Керимов молчал. Положив трубку, изменившийся в лице Керимов начал пересказывать услышанное от Устинова.
– Через две минуты после посадки к спускаемому аппарату подбежали спасатели из вертолета. СА лежал на боку. Внешне не было никаких повреждений. Постучали по стенке – никто не откликнулся. Быстро открыли люк. Все трое сидят в креслах в спокойных позах. На лицах синие пятна. Потеки крови из носа и ушей. Вытащили их из СА. Добровольский был еще теплым. Врачи продолжают искусственное дыхание. По их докладам с места посадки, смерть наступила от удушья. В СА никаких посторонних запахов не обнаружено. Приняты меры по эвакуации тел в Москву для исследования. К месту посадки вылетают для обследования СА специалисты из Подлипок и ЦПК.
В полной тишине кто-то сказал:
– Это разгерметизация.
Страшное известие всех потрясло. Никто не радовался ни чистому небу, ни дали зеркально-гладкого моря, с которого в распахнутые окна втекала утренняя свежесть.
В 11 часов 30 минут Госкомиссия и все, кто мог уместиться в самолете, вылетели с аэродрома Саки в Москву. В Евпатории осталась небольшая группа для контроля за полетом ДОСа № 1, вошедшего в историю космонавтики как «Салют» № 1. По прогнозу баллистиков, если не поднимать его орбиту, он способен продержаться в космосе до октября. Но теперь это уже не имело значения. По результатам расследования катастрофы будет предпринято столько мероприятий, что следующий пилотируемый «Союз» способен полететь в лучшем случае в начале 1972 года. По Н1 перерыв в летно-конструкторских испытаниях, что бы ни обнаружила другая комиссия, тоже затянется не менее чем на полгода. Так мы прикидывали в самолете. (На самом деле времени для всех доработок потребуется гораздо больше. Испытательные полеты беспилотных «Союзов» возобновятся только в июне 1972 года.)
Прилетевшая на место приземления спускаемого аппарата группа специалистов, во главе которой были космонавт Алексей Леонов, разработчики спускаемого аппарата Андрей Решетин и Владимир Тимченко, осмотрела и проверила на герметичность СА. Никакой нештатной негерметичности обнаружить не удалось.
Из СА извлекли и срочно доставили магнитную пленку записи автономного регистратора «Мир». Все были уверены, что после ее обработки причины гибели космонавтов сразу станут поняты.
Москва встретила нас такой жарой, что Крым вспоминался прохладным.
