Имам Шамиль - Казиев Шапи Магомедович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Нынешний статус Шамиля, как почетного, но все же военнопленного, оставлял мало надежд на скорое разрешение его чаяний. В том же положении оставался и Магомед-Шапи, чье продвижение по службе могло бы быть более успешным, если бы… Магомед-Шапи не решался сказать отцу все, что думал, но Шамиль и сам уже понял, какой шаг следует предпринять.
Благородство Шамиля и верность его данному слову вошли в притчу. И если бы Шамиль стал теперь российским подданным, приняв соответствующую присягу, даже его открытые недруги не смогли бы предположить, что он сможет изменить данному слову. Возможно, тогда и царь посмотрел бы на дело иначе и без опасений отпустил бы его для исполнения евященного долга мусульманина.
Когда Шамиль поделился своими мыслями с Щукиным и Чичаговым, те горячо его поддержали и вызвались быть ходатаями в исполнении его желаний.
Письмо Шамиля Александру II о намерении войти в российское гражданство произвело в Петербурге большое впечатление. Царя в то время не было в столице, и в переписку с Шамилем вступил военный министр Милютин, сообщивший о согласии императора принять Шамиля и его семейство в число своих подданных.
Вскоре последовало приглашение Шамиля на свадьбу престолонаследника великого князя Александра Александровича. На торжествах Шамиль выступил с речью, а затем имел встречу с императором, который обещал вскоре исполнить желание имама. Когда же речь зашла о подарке по случаю вступления Шамиля в российское гражданство, то Шамиль сказал, что ничего более не желает, как совершить предписанный Богом хадж.
Александр был осведомлен об ухудшении здоровья Шамиля и, по ходатайству Барятинского, обещал подумать о переселении его из Калуги в более теплое место, чтобы поправить здоровье перед дальним путешествием.
26 августа 1866 года в зале Калужского губернского дворянского собрания состоялась торжественная церемония принятия Шамилем и его сыновьями Гази-Магомедом и Магомед-Шапи присяги на верноподданство России.
"Беру на себя точно исполнить все поименованные обязательства, — заявил Шамиль, — и прошу Бога всемогущего, да дарует мне телесную и душевную возможность сдержать данную мною клятву. Для сего кладу с благоговением на святой Коран поцелуй мой, как печать сей своей клятвы".
С ответной речью выступил предводитель калужского дворянства Щукин, сказавший, что Шамиль был побежден не столько оружием, сколько любовью. "О превосходный и совершенный имам! — сказал в заключение Щукин. — Поздравляю тебя и твоих детей и желаю вам всякого добра от Аллаха Всевышнего и от людей. Он — владыка, оказывающий содействие. Аминь".
Фотограф Гольдберг постарался запечатлеть знаменательное событие. Но важных особ прибыло так много, что ему пришлось сфотографировать всех по отдельности, а затем уже составить из них несколько рядов позади главного снимка, на котором были изображены Шамиль с сыновьями и Щукин с другими губернскими начальниками.
Совсем немного не дожил до этого дня губернатор Чичагов, проявлявший к Шамилю самое дружеское участие. Он умер от «казенного» тифа, которым заразился при посещении солдатского госпиталя.
ОТЪЕЗД ИЗ КАЛУГИ
Калуга с сожалением расставалась с имамом, который завоевал сердца калужан и сделался главной местной достопримечательностью.
Барятинский, по просьбе имама, хлопотал о назначении новым местом жительства Казань, но царь выбрал Киев. Узнав, что путь в Мекку ближе через Киев, чем через Казань, Шамиль согласился.
В ноябре 1868 года, после долгих приготовлений и чиновничьих хлопот, Шамиль покидал Калугу. Перед самым отъездом он посетил семейное кладбище, на котором было упокоено 17 человек из дома Шамиля. Это кладбище находилось за городом, у Лаврентьевской рощи, и было обнесено оградой.
На железнодорожном вокзале Шамиля провожали губернские начальники, делегация дворянства во главе с Щукиным и множество калужан. Отдельной толпой стояли нищие, которым Шамиль велел раздать последнюю милостыню.
Фотограф Гольдберг, составивший на портретах Шамиля немалое состояние, так расчувствовался, что выпил лишнего и забыл свою треногу в привокзальном буфете.
КИЕВ
В начале декабря Шамиль с семейством прибыл в Киев. Попечительство над Шамилем было поручено военному коменданту города генерал-лейтенанту Новицкому. Милютин направил ему и секретную инструкцию "О порядке надзора за Шамилем", которую 8 октября утвердил сам Александр II.
Первый пункт инструкции гласил: "Правительство, вверяя киевскому коменданту надзор за Шамилем, возлагает на него также обязанность ограждать его от всего, что может отягощать его положение, и в уважительных просьбах быть за него ходатаем". За Шамилем сохранялся "присмотр постоянный, но для него не стеснительный", сохранялось также повышенное содержание (15 тысяч рублей в год) и выделялись средства на другие нужды, включая наем летней дачи. В целом, это была уже не столько инструкция, сколько руководство по тактичному обращению с Шамилем. Про 30 километров в округе, дозволенных для поездок Шамиля, уже не было и речи.
Шамилю отвели часть дома на Крепостной улице. Дом тут же окружила публика, желавшая увидеть знаменитого имама и засвидетельствовать ему свое почтение.
Власти принимали Шамиля с почетом, как и в других городах. Газеты публиковали мемуары из истории Кавказской войны, а разночинцы бросали в экипажи, на которых ездил Шамиль, тетради с переписанной поэмой Т. Шевченко «Кавказ». Ссыльные горцы приходили навестить Шамиля и совершали с ним пятничные намазы.
Киев, "матерь городов русских", стоявший на пути "из варяг в греки", был третьим по величине после Москвы и Петербурга, и здесь было много замечательного. Шамиль осмотрел Софийский собор и Киево-Печерскую лавру, катакомбы которой напомнили ему подземные укрепления в Ахульго. Больше всего ему нравилось спускаться к Днепру. Здесь Шамиль задерживался надолго, провожая взглядом плывущие вниз по течению пароходы. Он знал, что пароходы эти плывут до Одессы, а затем могут добраться морем и до Стамбула, через который лежал путь в Мекку.
В Киеве было значительно теплее, чем в Калуге, но Шамиль теперь думал лишь о том, как скоро он сможет продолжить свой путь.
Шамиль чувствовал, что ему нужно спешить, и обращался за содействием к Барятинскому и наместнику Кавказа великому князю Михаилу Николаевичу. В письме Шамиля к наместнику говорилось: "…В настоящее время, будучи дряхл и слаб моим здоровьем, боюсь, чтобы без исполнения святого моего долга не пришлось мне расстаться с земною жизнью и потому обращаюсь к Вашему Императорскому Высочеству с самой искренней просьбой, испросить у Государя Императора разрешение отправиться мне с семейством в Мекку, для исполнения святого обряда и вместе с тем пристроить моих взрослых дочерей, оставив в России дорогих сыновей моих Гази-Магомеда и Магомед-Шапи.
По исполнении святой моей обязанности, если Бог продлит мои дни, я долгом сочту возвратиться в Россию".
Ходатайства Барятинского и наместника поддержали военный министр Милютин и министр иностранных дел князь Горчаков.
16 февраля 1869 года высочайшее разрешение было получено. Еще несколько месяцев ушло на урегулирование дипломатических формальностей и выдачу Шамилю заграничного паспорта сроком на один год.
Разрешение отправиться в паломничество получил только Шамиль с женами, дочерьми и внуками. Сыновья могли сопровождать его до Одессы.
12 мая 1869 года Шамиль сел на пароход, отправлявшийся из Киева в Одессу. С ним отправился Гази-Магомед. Там он и простился с отцом, отбывшим 18 мая на пароходе в Стамбул, а сам вернулся в Киев.
Казначей Хаджияв вернулся на Кавказ и был назначен наибом Анкратлинского общества. Любивший порядок наиб нажил себе немало врагов, пресекая раздоры и кровомщения. Однажды дом, где он остановился во время одной из поездок, был окружен его недругами. Отбиваясь от нападавших, Хаджияв погиб.
