Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗

Он начал с самой крупной фигуры – главы Совинформбюро Лозовского, который (по словам Фефера, ставшего с июля 1945 ответственным секретарём ЕАК) являлся «вдохновителем ЕАК… был в курсе всей его деятельности и был фактически руководителем». Из Агитпропа ЦК летом 1946 в Совинформбюро послана была проверочная комиссия, обвинившая, что «аппарат засорён… [в нём] недопустимая концентрация евреев». Лозовский был лишён поста заммина иностранных дел (как и Литвинов с Майским), а летом 1947 снят и с Совинформбюро [1193].

После этого подходила и судьба ЕАК. В сентябре 1946 проверочная комиссия ЦК заключила, что ЕАК, вместо того чтобы «вести «боевую наступательную идеологическую борьбу с западной, и прежде всего с сионистской, пропагандой… продолжает линию буржуазных сионистов и бундовцев и по существу… борется за реакционную идею единой еврейской нации». В 1947 указано было из ЦК, что «работа среди еврейского населения Советского Союза не входит в обязанности» ЕАК. «Своё внимание комитет должен был сосредоточить на «решительной борьбе против попыток международной реакции и её сионистских агентов» [1194].

Но тут совпало с произраильской политикой СССР в те месяцы, и разгон ЕАК не последовал. Однако председателю Михоэлсу, «неформальному лидеру советского еврейства, пришлось распрощаться с иллюзиями о возможности повлиять на кремлёвскую национальную политику посредством родственников диктатора» (имелся в виду в первую очередь зять Сталина Григорий Морозов). Но самую деятельную помощь ЕАК оказывали и жена Молотова П. С. Жемчужина, арестована в начале 1949, и жена Ворошилова «Екатерина Давидовна (Голда Горбман), фанатичная большевичка, ещё в юности отлучённая от синагоги»). По докладной Абакумова, Михоэлс подозревался в «сборе личных сведений о вожде» [1195]. И вообще, по версии МГБ, «проявлял повышенный интерес к личной жизни главы советского правительства», а руководство ЕАК «по заданию американской разведки добывало сведения о жизни И. Сталина и его семьи» [1196]. Однако Сталину не годился открытый процесс над Михоэлсом, по размерам его авторитета, – и судьбой Михоэлса стало убийство в январе 1948 под видом «несчастного случая». Гибель духовного вождя потрясла и ужаснула советское еврейство.

Дальше, ступенями, решалась и судьба ЕАК. В конце 1948 помещения его были опечатаны, документы вывезены на Лубянку, закрыта газета и издательство. Вослед арестованы Фефер и Зускин – ключевые фигуры в ЕАК, – в глубокой тайне, и аресты долго официально отрицались. В январе 1949 был арестован Лозовский, в феврале – ещё ряд видных членов ЕАК. Весь 1949 шли интенсивные их допросы, но с начала 1950 следствие замерло. (Правда, по сталинскому приёму равновесия это происходило одновременно с разгромом русских национальных попыток в ленинградской верхушке – «антипартийная группа Кузнецова-Родионова-Попкова», – но те попытки, тот разгром и значение его остались в истории как бы и незамеченными, хотя по «Ленинградскому делу» в начале 1950 «было арестовано, а затем расстреляно около 2 тысяч партийных работников» [1197].)

А в январе 1949, боковым и дальним обходом, большой редакционной статьёю в «Правде», но как будто о малозначительном вопросе – «Об одной антипатриотической группе театральных критиков» [1198] (через день, понапористей, статья в «Культуре и жизни» [1199]), – Сталин скомандовал начать потеснение евреев из советской культуры, избрав ключом расшифровку их русских псевдонимов. А в СССР «многие советские евреи закамуфлировали своё еврейство с таким искусством», что «просто не по зубам выудить» их, – объясняет и редактор нынешнего еврейского журнала [1200].

(У этой правдинской статьи была долгая, малоизвестная предыстория. Ещё в 1946 в аппаратных донесениях ЦК указывалось, «что из 29 критиков, выступающих в печати по вопросам театра, только 6 русских. При этом подразумевалось, что большинство остальных критиков – евреи». Ощутив тревогу, в ноябре того же года, всё ещё «чувствуя себя облечёнными высоким доверием партии, некоторые театральные критики, считая свою победу обеспеченной, перешли к открытой конфронтации с Фадеевым» [1201], всесильным главой Союза советских писателей и фаворитом Сталина. И потерпели тогда поражение. И дело надолго заглохало, а вот в 1949 пробудилось.)

Покатилась кампания по газетам, по партсобраниям. Г. Аронсон в своём обзоре положения евреев «в эпоху Сталина» пишет: «Задачей этой кампании было вытеснение представителей еврейской интеллигенции из всех пор советской жизни… Доносчики с злорадным торжеством раскрывали псевдонимы. Оказалось, что Е. Холодов на самом деле Меерович, Яковлев – Хольцман, Мельников – Мильман, Ясный – Финкельштейн, Викторов – Злочевский, Светов – Шейдман и т д. «Литературная газета»… усиленно занималась этим разоблачением» [1202].

Не отказать Сталину, что он избрал уязвимое место – и остро раздражающее массы. Однако Сталин не был простак, чтобы так прямо и выпялить – «евреи». С этого первого толчка «группы театральных критиков» потекла широкая и долгая кампания против «космополитов» (с советским тягучим тупоумием прицепились к этому хорошему слову и затягали его). «Космополитами», против которых была направлена атака, были исключительно евреи. Не было такой области, в которой бы не обнаружили «космополитов»… Притом все они были лояльными советскими людьми, которые ни в чём антисоветском заподозрены не были и благополучно пережили полосу великих чисток Ягоды и Ежова. Некоторые были людьми с большим стажем и влиянием, порой с крупным именем в своей области» [1203]. Разоблачение «космополитов» перетекло затем и – в идиотское, смехотворное превозношение русского «первенства» во всех, всех областях науки, техники и культуры.

Впрочем, «космополитов», как правило, не арестовывали, их опозоривали публично, изгоняли из редакций печатных органов, идеологических и культурных, из ТАССа, Главлита, из литературных институтов, театров, филармоний, кого и из партии, и печатные работы «космополитов» останавливались.

А публичная кампания ширилась, захватывала всё новые имена и поля деятельности. Антиеврейские чистки с «космополитскими» обвинениями прошли в институтах Академии Наук – институте философии (а там тлела давняя вражда кланов), экономики, права, в Академии Общественных наук при ЦК ВКПб, в юридическом институте (перекинулось и в прокуратуру).

Так, на историческом факультете МГУ «был объявлен главой космополитов в исторической науке» – даже давний преданный коммунистический фальсификатор академик И. И. Минц, награждённый и личным сталинским доверием, и сталинскими премиями, и сразу несколькими кафедрами в нескольких вузах. А за ним стали «освобождать» многочисленные научные посты в МГУ от учеников Минца и других профессоров-евреев [1204].

Потеснение евреев из технических и точных наук набирало размах постепенно. – «Конец 1945 г. и 1946 г. были для евреев этой социальной категории относительно спокойны». Исследователь роли евреев в науке и промышленности СССР военного времени приводит для иллюстрации такой факт: «В 1946 г. был нанесен первый в послевоенные годы серьёзный удар по работникам аппарата управления и сфабриковано крупное «дело». Жертвами стали в основном русские… евреев среди них не было». А «в следственных протоколах имелись показания на директора Саратовского авиационного завода Израиля Соломоновича Левина. Директор обвинялся в том, что во время Сталинградского сражения из-за брака в самолётах этого завода два авиаполка не смогли подняться в воздух. Факт был реальным, а не вымышленным следователями. Но Левин не был ни арестован, ни уволен». – В 1946 «в составе нового правительства должности наркомов сохранили Б. Л. Ванников, Л. М. Каганович, С. З. Гинзбург, Л. З. Мехлис… Должности заместителей министров сохранили почти все евреи, работавшие заместителями наркомов во время войны». – Исследователь отмечает первые жертвы среди евреев из инженерно-технической интеллигенции в 1947 году [1205].