Великий торговый путь от Петербурга до Пекина (История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд
Одновременно в Пекине обозами или на границе китайцам продавалась самая разнообразная русская пушнина. Попытка разделить, отсортировать и определить цену одного вида такого товара относительно другого осложняется практикой упаковки пушнины разных пород (и соответствующей ценности) в неодинаковом количестве. Одна часть товара упаковывалась целыми шкурами (по сорок, по сто или по тысяче штук), другая часть шла нарезом на спинки, брюшки, горлышки, грудки, лапки, шейки, хвосты и головы. Какой-либо стандартизированной классификации ассортиментов пушнины внутри конкретных пород не существовало; не многие из тогдашних очевидцев принадлежали к квалифицированным специалистам по классификации пушнины. И среди наших источников практически не встретишь согласия относительно истинной ценности конкретного вида пушнины. Гастон Коэн выделяет четыре общих критерия, которые, как он предполагает, использовались тогда: разновидности самого меха и его состояние, цвет, внешняя красота и, прежде всего, его подлинность, то есть покупателю предлагался тот вид и вариант меха, который им подразумевался. К тому времени широкое распространение получили такие способы подделки меха, как его перекрашивание и доведение до художественного совершенства, особенно когда дело касалось расчлененной шкуры. Китайцы обычно проводили осмотр товара днем при ясном небе и в тени, чтобы на него не падали прямые солнечные лучи. Таким образом они пытались обнаружить следы подделки. Что касается сравнительной стоимости пушнины в рублевых ценах, у нас существуют веские основания не слишком верить точным ценам, указанным в таможенных реестрах, поскольку, как справедливо заметил Константин Васильевич Базилевич, российские таможенные пошлины в XVIII столетии начислялись, с одной стороны, на основе «реальной», то есть рыночной, стоимости предмета торговли. А с другой — на основе «таможенной стоимости», или средней рыночной цены, или даже на основе совершенно произвольно назначенной цены, которая иногда не изменялась «на протяжении нескольких десятилетий». К.В. Базилевич пришел к заключению о невозможности или непостоянной возможности уравновешивания суммарных показателей различных предметов обмена и валовой денежной стоимости торговли. Он с полным на то основанием мог бы добавить, что в равной степени нельзя верить указанным в таможенных документах ценам на товары. Несмотря на все эти соображения, показатели объема сбыта конкретных видов пушнины следует считать достоверными в широких пределах.
Самыми ходовыми видами пушнины в составе груза казенных обозов 1727–1728 и 1735–1736 годов, о которых нам хоть кое-что известно, числятся белка, горностай, некоторые виды лисицы, соболь, рысь, выдра и бобер. Во второй половине века доля подавляющего большинства этих видов пушнины оставалась неизменной, кроме рыси и выдры, а доля прочих (скунса, ондатры и кошки) поднялась на самый верх.
Первое место на протяжении всего XVIII столетия в общем количестве пушнины, ежегодно проходившей через Кяхту, принадлежало белке. Обычно ее доставляли сюда по 2–4 миллиона штук. Из многочисленных видов самой дорогой считалась белка-телеутка, которую промышляли с помощью силков в верховьях Оби под Кузнецком. Целая шкурка такой белки серебристого цвета, с белым брюшком, судя по сообщениям, приносила ее владельцу 60–65 рублей за тысячу штук на Оби или к западу от этой реки. Следующей пользовавшейся наибольшим спросом породой белки считалась илецкая, которую добывали в лесу Илецка на западе от реки Тобол. Она приносила выручки несколько меньше телеутки, так как ценилась по 40 рублей за тысячу шкурок. Белка из Нерчинского района или из бассейна Оби сбывалась более крупными партиями и по меньшей цене: 20–35 рублей за тысячу шкурок. Серая, или северная, белка пользовалась наибольшим спросом, быть может, потому, что ее в громадных количествах промышляли в районе Байкала, а также в Нерчинской и Якутской областях. П.С. Паллас и Ф.И. Страленберг к тому же упоминают белку-летягу, тело у которой короче, чем у обычной породы, стоившую от 2 до 6 копеек за шкурку. П.С. Паллас и кое-кто еще упоминает полосатую белку (бурундука), зверька меньшего размера, чем его европейские родственники, шкурка которого отмечена черными полосами на желто-коричневом фоне. Шкурка этого короткошерстого зверька ценилась из-за большей близости его внешнего вида к горностаю, чем у обычной белки. Она стоила 2–3 копейки за штуку.
Второе место по спросу у покупателей сразу же после белки занимал горностай, или зимняя ласка. Ежегодно в Китай вывозилось от 140 до 400 тысяч штук шкурок горностая. Тончайшее качество приписывалось илецким, ишимским и барабинским горностаям, получившим свое название по местам их промысла. Чуть меньше ценился горностай, добытый с помощью силков в лесах между Томском и Красноярском, а также в нескольких местах между Красноярском и Иркутском. Цена пушнины горностая колебалась в самом широком пределе, что П.С. Паллас решил отнести на мошенничество со стороны недобросовестных купцов на заре торговли данным товаром, когда шкурки горностая продавались на вес и эти купцы зашивали в его лапки слитки свинца. С горностаем тесно связана его разновидность под названием «белый горностай» (ласка), то есть мелкий горностай, ценившийся вдвое дешевле обычного и вывозившийся практически только в Китай. Он приносил владельцу от 2 по 10 рублей за сотню шкурок.
Лиса (или лисица, а также лисичка) поступала на торги во всем своем многообразии видов, качества и цены. Песец, известный также как голубая лисица, особенно среди немцев, отличался легким и очень теплым мехом, считавшимся превосходным для изготовления одежды материалом, пользовавшимся большим спросом в Китае. Этот мех поступал из Якутска или других северных областей России, через которые к тому же доставлялся камчатский и американский песец, а также с территории Мангазеи, откуда песцовым мехом наряду с Китаем снабжалась и Европа. Цвет меха песца мог приобретать характерный оттенок в зависимости от возраста животного и сезона его промысла, хотя обычно он бывает белым или голубовато-белым. Последний считался особенно редким и ценился очень дорого. Суммарный годовой вывоз пушнины песца всех видов в 1768–1785 годах оценивается от 15 до 50 тысяч штук шкурок, а в 1777 году вывезли 72 084 штуки. П.С. Паллас оценил мех песца в пределах от 50 копеек до 10 рублей 75 копеек за одну шкуру.
Вторую основную разновидность лисицы в России называли корсаком. Корсак представлял собой мелкого серого зверька, его шкурки поступали по большей части из калмыцких степей. Поэтому иногда его называли степной лисицей, а в Архангельске — киргизом или кайсаком.
За год сбывалось от 10 до 25 тысяч шкурок корсака, и после 1792 года их экспорт увеличился до 70 тысяч штук. Пушнина корсака приносила от 1,25 до 2 рублей за целую шкурку.
«Красная» лисица встречается нескольких разновидностей, и она отличается целой гаммой окраски меха от темно-красного через красно-коричневый, коричневый и коричневато-черный оттенок до черного и серого цвета. Мех коричневато-черного и черного цвета ценился выше всего: самый дорогой стоил от 600 до 1000 рублей за безупречную пушнину, но чаще всего за шкуру таких оттенков давали от 4 до 180 рублей. Сибирские охотники добывали львиную долю чернобурой лисицы в Березовском, Сургутском, Мангазейском и Якутском уездах, причем меньше всего денег давали за меха из Якутского уезда, а наибольшим спросом пользовалась чернобурка из Березовского. Превосходная пушнина поступала к тому же с Камчатки. Неудивительно, что редкая и пользовавшаяся повышенным спросом черная лисица сбывалась сравнительно мелкими партиями (между 1768 и 1785 годами по 300—1200 штук в год), тогда как серовато-черной уходило за рубеж по 2–4 тысячи штук в год. В равной степени заметной по окрасу, как и чернобурая, но гораздо дешевле, считалась огневка. Так называли лисицу с огненно-красным оттенком меха. До 1773 года ежегодно продавалось 300–700 штук шкурок огневки, но в дальнейшем, между 1780 и 1785 годами, спрос на нее сократился практически до нуля. Шкура огневки оценивалась от 80 копеек до 9 рублей за штуку.
