История Византийской империи. Том 1 - Успенский Федор Иванович (электронная книга TXT) 📗
Теперь следует обратиться к событиям в столице Византийской империи, последовавшим за вступлением на престол Юстиниана (527). Мы уже видели, что он был полновластным распорядителем судеб империи в царствование Юстина; не может быть сомнения, что он вступил на престол уже с определенным планом по отношению к германским государствам – вандальскому и остготскому. Об этом плане читаем в законе, изданном в 533 г.: «Об одном мы умоляем святую и славную Деву Марию, чтобы по ходатайству Ее удостоил Господь меня, Своего последнего раба, воссоединить с Римской империей то, что от нее отторгнуто, и довести до конца высочайцщй долг наш»{3}. Этот долг понимал Юстиниан гораздо шире, чем дано было ему осуществить, он мечтал об единстве политическом и религиозном, в его планы входила Римская империя во всем ее величии и беспредельности.
Первый шаг к осуществлению широких планов мировластитель-ства сделан был в Африке. Отношения завоевателей к побежденным здесь сложились более неблагоприятно, чем в других землях, завоеванных германцами: вестготы в Испании заняли 2/3 земель, остготы – 1/3, а вандалы объявили себя господами всей земельной собственности. Легко отсюда понять, что местное население не могло примириться с завоевателями; религиозная вражда между местными христианами-католиками и вандалами арианского исповедания никогда не утихала. Таким образом, поводы к вмешательству в африканские дела могли быть всегда налицо – во внутренних отношениях победителей и побежденных и в религиозном вопросе. С формальной стороны отношения к Африке были весьма благоприятны в первые годы царствования Юстиниана. Во главе Вандальского королевства стоял Хильдерик, по вере католик и по симпатиям и образованию полуримлянин, в жилах его текла царская кровь. Он происходил от сына Гензерика, основателя Вандальского королевства, гунерика и дочери Валентиниана III и вступил на престол по смерти Тразимунда (523), женатого на дочери готского короля Амалафриде. Трудно представить правителя, так мало понимавшего политические отношения: вандалов он оскорблял своей изнеженностью, холодностью к военным делам и слабостью по отношению к католикам, последние не могли им быть довольны из-за старых обид и притеснений со стороны ариан.
В 531 г. в Карфагене произошел переворот в пользу Гелимера, захватившего власть и заключившего в темницу Хильдерика. Это было большим ударом для византийской политики, которая подготовляла себе сторонников в Африке и имела уже сильную партию во всех классах. Сторонники сверженного короля и его родственники, представители католической Церкви и местные нобили употребили все старания, чтобы вызвать вмешательство Юстиниана в африканские дела. Император обратился с требованием к Гелимеру восстановить Хильдерика или, по крайней мере, отпустить его на свободу, но Гёлимер ответил суровыми преследованиями приверженцев императора. Ввиду таких обстоятельств в Константинополе решено было идти войной против Гелимера.
Хотя империя была тогда в войне с Персией, и войско с лучшими вождями было на Востоке, но император поспешил заключить с персами мир и вызвал из Сирии Велисария, командовавшего восточными войсками. Несмотря на твердое намерение Юстиниана начать морской поход, он не находил в окружавших лицах защитников этого рискованного предприятия. Еще была жива память о большой экспедиции 468 г. при Зиноне, которая окончилась страшной катастрофой и подорвала на долгие годы средства империи. Тогдашний префект претории Иоанн каппадокиец энергично восставал против этого предприятия, указывая почти верный неуспех и соединенные с ним тяжелые последствия и, с другой стороны, весьма сомнительную пользу в случае маловероятного успеха. Но для Юстиниана вопрос предстал более в его религиозном, чем в политическом и экономическом, освещении; для него на первом плане было воспользоваться благоприятным моментом смуты в Карфагене и однажды навсегда покончить с арианским вопросом в Африке.
И нужно признать, что обстоятельства складывались в пользу предприятия Юстиниана в высшей степени благоприятно. Собственно вандалов в Африке было весьма немного, едва ли больше 30–40 тыс. способных носить оружие на 200 тыс. всего германского населения. Притом же вандалы теперь были далеко не те, что в эпоху завоевания: климат Африки, роскошная жизнь и удобства изнежили их и приучили к праздности{4}. К невыгоде вандалов изменились и отношения к ним туземного населения, которое сначала участвовало в войнах и набегах вместе с вандалами и вообще служило опорой германскому элементу, а в последнее время старалось от него отделиться и стремилось к независимости. Горные дикие племена не раз делали уже опустошительные набеги на мирных жителей долин; кроме того, в открытом восстании были провинции Триполь и Бизаций. Таким образом, серьезного сопротивления в вандальской Африке едва ли можно было ожидать. Что касается флота, которым прежде так страшны были вандалы, то в настоящей войне он не играл никакой роли ни на море, ни в защите берегов.
Избранный начальником экспедиции Велисарий уже заявил свои военные способности в персидской войне. Его быстрота, решительность и уменье пользоваться обстоятельствами нашли себе блестящее применение в войне африканской. С небольшими силами, едва ли превышающими 10 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы, он в июне 533 г. вышел из Константинополя, имея целью сделать остановку в Сицилии. Здесь в области, принадлежащей итальянской регентше Амаласунфе, Велисарий мог запастись провиантом и лошадьми и собрать сведения о положении дел в Африке. Нужно изумляться легкомыслию и бездеятельности Гелимера, который позволил без всяких затруднений высадиться Велисарию на африканском берегу в половине сентября того же года и не приготовил никаких средств к обороне. Против всякого ожидания война окончилась весьма скоро: двумя сражениями, в которых вандалы не обнаружили ни искусства, ни военной дисциплины, решена была судьба королевства. Карфаген, окруженный с суши и с моря, не мог оказать сопротивления, тем более, что горожане видели в Велисарии освободителя от чуждого ига. Прокопий замечает по поводу вступления в Карфаген: «Велисарий держал своих воинов в таком строгом послушании, что не было ни одного случая насилия, и что в завоеванном городе жизнь шла обычным течением, торговые заведения не закрывались, и солдаты спокойно покупали на базаре необходимые предметы». Заняв столицу, Велисарий мог не приписывать большого значения тому обстоятельству, что Гелимер с остатками войска приготовился дать ему еще сражение под Карфагеном. В этом тем более не было опасности, что большинство горных мавританских племен, узнав о победах Велисария, послало к нему послов и просило принять их в дружбу и расположение императора. Обеспечив себя переговорами, Велисарии решился нанести последний удар Гелимеру, который занимал защищенную позицию в 30 верстах от Карфагена. В декабре были рассеяны остатки вандальского войска, и сам король, лишенный последних средств защиты, должен был сдаться на милость Велисария (март 534 г.).
Велисарий возвратился в Константинополь с огромной добычей и множеством пленных. Устроенное для него триумфальное шествие произвело сильное впечатление на современников. Император в упоении победой выразился: «Господь наградил меня своей милостью, дозволив мне возвратить одну из римских провинций и уничтожить народ вандалов. Теперь там будет господствовать единство веры». Результаты войны были ужасны. Целый народ был уничтожен без остатка, ибо часть вандалов, пережившая эпоху византийского завоевания, скоро смешалась с местным населением. Но и вся провинция подверглась страшному опустошению и обнищанию. «Сколько народа погибло в Африке, – говорит Прокопий, – я не умею сказать, но думаю, что погибли мириады мириад».
Походом в Африку открывалась завоевательная политика Юстиниана. Удача в исполнении смелого предприятия, потребовавшего в сущности мало средств и людей и обогатившего казну большой добычей, могла лишь заохотить его к новым завоевательным планам. На очереди стояла итальянская война, которая хотя была уже решена ранее, но началась по окончании похода в Африку. В новелле, изданной после покорения Африки, Юстиниан выражает пожелание, чтобы Бог дал ему силы освободить и другую страну от господства ариан. Здесь мы должны возвратиться к Амаласунфе, правившей в Италии за малолетством Аталариха.
