Брестская крепость - Смирнов Сергей Сергеевич (онлайн книга без .txt) 📗
И другие эпизоды боев за крепость встречаем мы во фронтовых выпусках «Вохеншау». Вот на склоне внешнего крепостного вала залегли автоматчики в касках. Они плотно вжались в землю и лишь изредка, выставив на гребень вала ствол автомата, чуть приподнимают головы и дают две-три короткие очереди. Чувствуется, что над их головами то и дело посвистывают пули защитников крепости. Вот из укрытия ведут огонь по крепостному двору гитлеровские миномётчики. Вот идёт, осторожно пригнувшись, вдоль полуразрушенной стены какого-то строения солдат с ранцевым огнемётом за спиной. Огненная струя лижет груду камней — там может скрываться советский боец. Немцы, видно, уже привыкли к тому, что в них стреляют из-за каждого камня, из каждой воронки. Вот перебегают под стеной уцелевшего здания несколько автоматчиков — это бой в расположении 125-го полка, куда прежде всего прорвались солдаты противника. А вот, видимо в момент затишья, над одним из крепостных домов поднимают флаг со свастикой. Ничего, это ненадолго — известно, что защитники крепости не раз сбивали с крыш метким огнём фашистские флаги. А немецкий диктор, комментируя все эти кадры, говорит о «бессмысленном», «фанатическом» сопротивлении большевиков.
Однако самые интересные, пожалуй даже сенсационные, кадры немецкой кинохроники, посвящённые Брестской крепости, удалось открыть лишь совсем недавно — летом 1964 года.
Надо сказать, что однажды я уже слышал, будто бы Гитлер в конце лета или в начале осени 1941 года посетил захваченную его войсками Брестскую крепость. Ещё в дни нашей первой встречи в Ереване герой Бреста Самвел Матевосян рассказал мне, что, когда он находился в лагере для военнопленных в брестском Южном городке, ему однажды попала в руки немецкая солдатская газета, где сообщалось о поездке фюрера в крепость. Это известие меня заинтересовало, но проверить его не удалось — никто из других защитников крепости, оставшихся в живых, не знал о таком факте. Я решил, что Матевосян что-нибудь спутал, и не придал значения его рассказу.
Весь 1964 год я вместе с нашим известным кинорежиссёром и оператором лауреатом Ленинской премии Романом Карменом работал над созданием большого кинофильма о второй мировой войне, который вышел под названием «Великая Отечественная…». Двухсерийный фильм был строго документальным, и, чтобы отобрать для него материалы, нам пришлось просмотреть более миллиона метров кинодокументов военного времени — кадры, снятые советскими операторами на фронтах Великой Отечественной войны, гитлеровскую хронику, съёмки операторов США, Англии, Франции, Японии и т. д.
Просмотры подходили уже к концу, когда нам позвонили из Государственного киноархива в Белых Столбах под Москвой и сообщили, что у них обнаружена ещё одна коробка немецкой кинохроники, где среди прочего материала есть «сюжет», посвящённый Брестской крепости. На другой день эта коробка была доставлена в наш зал, и мы приготовились посмотреть её на экране.
«Сюжет» начинался с поездки Гитлера и Муссолини на Восточный фронт. Сначала мы увидели фюрера и дуче в самолёте — видимо, в личной машине Гитлера. Они перебрасывались какими-то репликами и время от времени поглядывали вниз сквозь круглое окошко самолёта.
И вдруг, вероятно снятая с того же самолёта, перед нами появилась на экране дальняя панорама Брестской крепости с такими знакомыми мне по картам характерными очертаниями её внешних валов. Крепость, возникнув всего на несколько мгновений, ушла под крыло самолёта, и затем мы увидели уже посадку машины на полевом аэродроме. Окружённые большой свитой военных и штатских, среди которых можно различить Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Гитлер и Муссолини садятся в автомобиль и едут по пыльной дороге между двумя рядами солдат, неистово вытягивающих руки в фашистском приветствии и горланящих восторженное «Хайль Гитлер!». И вдруг впереди появляется широкая гладь реки и за ней глубокий туннель ворот. Эта река — Западный Буг, этот туннель — Тереспольские ворота Брестской крепости.
Машины фашистских диктаторов и их приближённых идут по уцелевшему в 1941 году мосту, соединявшему Западный остров с центром крепости, и останавливаются у Тереспольских ворот. Сквозь туннель фюрер и дуче проходят в крепостной двор. Они стоят, озираясь вокруг, любуясь открывшейся перед ними панорамой разрушения. Слева — груды камня и обезображенная коробка здания 333-го полка, прямо — развалины дома пограничников. Здесь все говорит о долгом и тяжком сражении.
Один из генералов почтительно показывает Гитлеру ряды крупнокалиберных пушек около ворот, и голос диктора поясняет, что эти орудия захвачены у большевиков тут, в крепости. Впрочем, это уж явное враньё — в самой крепости пушек такого калибра не было, и они, конечно, привезены сюда из окрестностей Бреста. Гитлер и Муссолини согласно кивают в ответ на объяснения генерала.
Видно, очень дорого заплатил враг за эти брестские развалины, видно, в штабе Гитлера хорошо знали, во что обошёлся войскам штурм крепости, если оба диктатора, попав на Восточный фронт, прежде всего решили посетить старую цитадель над Бугом. Эти кадры как бы показывают нам сейчас значение Брестской обороны в цепи первых сражении Великой Отечественной войны.
Но они говорят и о многом другом.
С обычной своей надменной гримасой, тяжело поворачивает лицо с массивной челюстью Муссолини. И хотя он ничего не говорит, а молча смотрит, кажется, будто на его квадратной физиономии на момент появляется выражение озадаченности. Если здесь, на первом куске советской земли, было такое… то что же будет дальше?! Кто знает, не пробежал ли и в самом деле в это мгновение по спине дуче неприятный холодок дурного предчувствия, не мелькнула ли у него мысль о том, что стоящий рядом зловещий союзник и друг втянул его в слишком рискованную игру?
А Гитлер только самодовольно усмехается, разглядывая пушки. Он чувствует себя прочным хозяином этой изрытой взрывами, заваленной грудами, камня земли, где начался его поход на восток. Его войска уже за Смоленском, за Киевом, под стенами Ленинграда, он уже приказал готовиться к параду на Красной площади и не сомневается в победе, которая кажется ему совсем близкой. И невдомёк ему, что пройдут годы, и, когда от него на земле не останется уже ничего, кроме имени, звучащего как страшное проклятье, к этим крепостным развалинам, около которых он сейчас стоит, тысячи и тысячи людей будут приходить, как к самой дорогой святыне народной, обнажая головы перед памятью павших, класть живые цветы на мёртвые камни, политые кровью героев, а сами слона «Брестская крепость» станут синонимом мужества и стойкости.
