Легенда советской разведки - Н Кузнецов - Гладков Теодор Кириллович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Несколько дней разведчики бродили по лесам, в слабой надежде встретить кого-либо из своего отряда или в крайнем случае местных партизан.
В конце концов, изголодавшиеся и оборвавшиеся, они действительно набрели на маленький отряд, скорее даже группу самообороны львовских евреев под командованием Оиле Баума. Жили они в двух землянках, вырытых в лесном овраге и хорошо замаскированных. Здесь разведчики отдыхали два дня. Их запомнили и впоследствии правильно описали бойцы Абрам Баум (брат командира) и Марек Шпилька. Кузнецов рассказал им, что именно он со своими спутниками уничтожил во Львове Бауэра и Шнайдера, а по выезде из Львова майора фельджандармерии и, возможно, еще несколько солдат - Каминский стрелял по ним уже на ходу из автомата и не мог с точностью сказать, в кого именно попал. Впрочем, об уничтожении во Львове двух высокопоставленных сановников слушатели уже знали, потому что поддерживали связь с городом, откуда им иногда даже доставляли газеты. Разумеется, Кузнецов ничего не сказал этим людям, кто он такой, чьи и какие задания выполняет. Попросил только помочь в переходе линии фронта, поскольку наверняка немцы уже развернули на него настоящую охоту.
Так оно и было в действительности. Полиция безопасности уже свела воедино все три покушения, о чем свидетельствует очередной рапорт, отправленный из Львова в Краков:
"14.II.44 в одной автомашине с фальшивым регистрационным номером найдены две гильзы от патронов калибра 7,65 мм. Из этой автомашины 12.II.44 был убит в Куровичах майор военного патруля Кантер. Убийцы бежали. Этой же машиной пользовались при убийстве вице-губернатора д-ра Бауэра и д-ра Шнайдера (рапорт № 96) и, очевидно, подполковника Петерса и ефрейтора Зейделя (рапорт № 98)".
Абрам Баум рассказал Кузнецову, что в селе Ганычев, совсем неподалеку, скрываются два советских партизана, оторвавшиеся почему-то от своего отряда и тяжело заболевшие сыпным тифом.
Кузнецов сразу предположил, что это могут быть бойцы из группы Крутикова, и попросил Баума проводить к ним. Так оно и оказалось. Это были разведчики, составлявшие одну из трех пар, направляемых во Львов: Василий Дроздов ("Щег") и Федор Приступа ("Утсов"). Оказывается, после того как группа Крутикова частично погибла, частично оказалась рассеянной, они тоже долго бродили по лесам, пока не наткнулись на отрядик Баума. Хотели здесь немного передохнуть, чтобы затем направиться к условленному конечному пункту маршрута, но, к несчастью, заболели сыпняком. Приступа уже оправлялся после болезни, но был еще очень слаб, Дроздов же почти все время пребывал в полубессознательном состоянии, порой даже бредил. Товарищам по отряду Кузнецов более подробно рассказал о своих действиях во Львове, Приступе, в частности, тоже запомнились слова Кузнецова, что Каминский очередью из машины убил то ли трех, то ли четырех фельджандармов. К сожалению, из-за слабости Приступа, а тем более Дроздов, изредка приходивший в себя, плохо запомнили рассказ Кузнецова.
На следующий день партизаны из группы Баума принесли Кузнецову выходящую во Львове газету на немецком языке с некрологами о Бауэре и Шнайдере, еще какие-то газеты, а также снабдили его картами местности.
Оставаться с этой группой Кузнецов не мог, хотя бы из опасения тоже заразиться сыпным тифом, к тому же он рвался поскорее выйти к линии фронта и встретиться с передовыми частями Красной Армии. Видимо, именно здесь и тогда Николай Иванович написал отчет о проделанной разведывательной и диверсионной работе. Зачем он это сделал? По трезвому, хорошо продуманному расчету. Кузнецов не без оснований полагал, что может погибнуть от рук соотечественников из-за той же немецкой одежды; он хорошо понимал, что бойцы на передовой не очень-то церемонятся и размышляют, не тот у них душевный настрой, когда к ним приближается кто-то с неприятельской стороны. Однако, полагал Кузнецов, одежду убитого немецкого гауптмана непременно обыщут, конверт с отчетом обнаружат и передадут начальству. Отчет он подписал псевдонимом "Пух", известным только Центру.
Как уже говорилось ранее, опергруппами (отрядами) НКВД-НКГБ руководило 4-е управление, возглавляемое комиссаром госбезопасности третьего ранга П. Судоплатовым. Но Кузнецов, будучи не один год сотрудником негласного штата контрразведки, по-прежнему считал своим постоянным руководителем начальника 2-го контрразведывательного главного управления П. Федотова. Потому-то на конверте он написал, чтобы его передали генералу Ф., здраво рассуждая, что в любом штабе Красной Армии, куда неминуемо попадет пакет, поймут, о ком идет речь.
Партизаны из еврейской группы самообороны не только снабдили Кузнецова картами и газетами, но и дали проводника - Самуила Эрлиха, который, зная местность, мог вывести разведчиков к линии фронта. К сожалению, отыскать этого человека не удалось, позднее выяснилось, что Эрлих был убит бандеровцами на обратном пути. Так что осталось неизвестным, до какого пункта он довел Кузнецова и его спутников, где и почему они расстались.
На этом след "Колониста", "Ила" и "Кантора" обрывался. Уже наступала осень, и сотрудники Центра понимали, что на освобожденной территории этого района Украины их нет - иначе они бы давно объявились. Точно было установлено и то, что ни в одну наступающую часть Красной Армии разведчики не приходили. Никакая похоронная команда тела немецкого гауптмана Зиберта на поле боя не обнаруживала.
Может быть, разведчикам удалось влиться в колонну отступающих немецких войск и добраться до Кракова? Маловероятно, если вспомним, что фактически они остались без документов. Все-таки какая-то надежда, что разведчики живы, хоть и призрачная, сохранялась... До тех пор, пока в грудах бумаг службы и полиции безопасности во Львове не был обнаружен один документ. Ранее уже рассказывалось, что фашистские спецслужбы поддерживали контакты с УПА, в частности ее руководитель во Львове оберштурмбаннфюрер СС доктор Витиска и комиссар крипо гауптштурмфюрер СС Паппе тайно встречались с представителем националистов "Герасимовским", то есть Гриньохом.
В данном документе Паппе информировал свое руководство об очередной такой секретной встрече.
"Лемберг, 29 марта 1944 г. Секретно.
Государственной важности.
Во время встречи с паном командиром 27.III.1944 г. Герасимовский рассказал, что в одном из отрядов УПА за линией фронта удалось взять в плен 3-х или 4-х большевистских агентов. Руководителем их был человек, одетый в форму обер-лейтенанта немецких вооруженных сил. Кроме того, эта группа имела при себе материал относительно убийства шефа управления Бауэра... Герасимовский не знает, живы ли еще пойманные отрядом УПА агенты, но он обещал пану командиру собрать подтверждающий материал и доставить его в полицию безопасности, а также агентов, если они еще живы и их возможно будет перевести через линию фронта".
У сотрудников НКГБ не было ни малейшего сомнения, что речь идет именно о Николае Кузнецове и его товарищах, хотя фамилии их, ни подлинные, ни вымышленные, в документе названы не были.
Профессиональные контрразведчики сразу подметили в этом документе два настораживающих момента. Первый - Герасимовский явно лгал, когда говорил, что "большевистские агенты" задержаны за линией фронта на советской стороне. Этого просто не могло быть: если бы Кузнецов, Каминский и Белов перешли линию фронта, они тут же обратились бы к первому бойцу или командиру Красной Армии, и вообще, они в своей немецкой форме и двух шагов не прошли бы по освобожденной территории - задержали бы немедленно, да еще бы и побили сгоряча, раньше, чем те успели бы объясниться.
Второй момент - Герасимовский дважды оговорился: если "большевистские агенты еще живы".
Позднее выяснилось, что оба момента действительно имели важное значение, были определенными уловками в хитрой игре, которую УПА затеяла с гестапо.
В любом случае вопрос: живы или нет, оставался для Центра открытым. Но недолго. В октябре 1944 года из Киева наркому государственной безопасности СССР В. Меркулову был прислан подлинник телеграммы-молнии, обнаруженный сотрудниками НКГБ УССР во Львове, все в том же помещении, что в годы оккупации занимали СД и зипо.
