Ракеты и люди. Фили-Подлипки-Тюратам - Черток Борис Евсеевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
В период 1929-1933 годов практически решалась сложнейшая задача создания отечественной материально-технической базы авиации. Решения Политбюро и партийных съездов исходили из возможности военного нападения капиталистических государств на первое в мире пролетарское государство.
Доктрина строительства и использования Военно-Воздушных Сил формировалась в те времена компетентными и думающими военными интеллектуалами, имевшими власть и право принимать решения. К ним прежде всего относились Михаил Тухачевский, Петр Баранов, Ян Алкснис и элита преподавателей Военно-воздушной академии.
Конструкторские коллективы, объединявшиеся вокруг Туполева в ЦАГИ, не только создавали самолеты. Туполев использовал специалистов своего коллектива для организации управления авиационной промышленностью, нацеливая ее на массовый выпуск тяжелых самолетов. «Кадрам, овладевшим техникой» действительно предстояло решать задачи исторического масштаба. В высших эшелонах авиационной власти была произведена перестановка руководящих кадров. Все авиационные заводы перешли в ведение Орджоникидзе. Он начал с того, что уговорил сначала Ворошилова, а затем Сталина освободить Баранова от командования Военно-Воздушными Силами Красной Армии, поставить его во главе Первого главного управления ВСНХ, ведавшего авиационной промышленностью, и одновременно назначить первым заместителем наркома тяжелой промышленности. Начальником ВВС вместо Баранова: в 1931 году был назначен его заместитель Алкснис.
Усиление верхних руководящих структур не снимало основной проблемы: темпы развития авиационной промышленности сдерживались острым дефицитом кадров. Не хватало рабочих, мастеров, конструкторов, инженеров. На нашем заводе создалась необычная ситуация: новые цеха, предназначенные для выпуска ТБ-3, сдавались строителями «под ключ», но работать в них было некому. Отдел кадров ежедневно принимал десятки новых рабочих. В основном это была молодежь, убегавшая от тяжелой жизни из деревень, совершенно не ведавшая, что такое работа на заводе, трудовая дисциплина, а тем более авиационная технология. Для их ускоренной подготовки в цехах создавались двухмесячные курсы, после чего шло распределение по рабочим местам. Низкая квалификация новых рабочих привела к резкому снижению качества и падению производительности труда. Создавалась прямая угроза срыва планов по темпам серийного выпуска ТБ-3.
Начальники цехов, получив сырую, плохо подготовленную массу рабочих, требовали мастеров, технологов, конструкторов, техников и инженеров. Таких руководителей за два-три месяца в самих цехах подготовить невозможно. Требовалось решать проблему подготовки кадров небывалыми до того темпами. Горбунову Баранов обещал всяческую помощь при распределении специалистов — выпускников академии, нового авиационного института и техникумов. Но это время и время!
Став во главе завода, Горбунов обратился к партийному и комсомольскому комитетам с требованием оказать всемерную помощь в воспитании молодых рабочих и в организации своей системы подготовки руководящих кадров.
В том же августе 1931 года ко мне обратился быстрый на неожиданные инициативы и горячий в организационных кадровых перестановках новый секретарь заводского комитета комсомола Петя Петухов. За глаза его звали Петушок. Петушок был переполнен новыми идеями. Его предшественник — умный и спокойный Саша Васильев — был выдвинут на пост секретаря Фрунзенского райкома комсомола, и ему прочили пост секретаря Московского комитета. Васильев часто приезжал на завод и не всегда поддерживал лихие действия Петушка.
Петушок, сославшись на авторитет Постышева, Васильева и Горбунова, объявил, что выпуск ТБ-3 — дело чести заводского комсомола. Но митингами делу не поможешь. Он предложил мне стать его заместителем и одновременно занять учреждаемую в комитете должность заведующего производственно-экономическим отделом. «Твоя задача, — убеждал меня Петушок, — в освоении ТБ-3 стать фактически молодежным заместителем технического директора. Все, кто должен осваивать этот самолет, — ребята нашего возраста. Значит, мы должны быть хозяевами производства! Ты изобретатель, быстро разберешься, что к чему, знаешь всех руководителей цехов, приберешь к рукам цеховых секретарей. Давай, а в электроцех вернуться всегда сможешь!»
Всего полтора года я проработал на заводе. В хозрасчетной бригаде был хороший заработок. Через год я уже набирал трехлетний рабочий стаж и мечтал о электрофизическом факультете Московского энергетического института. Рабочего, изобретателя, комсомольца, да еще с путевкой завода, примут наверняка. В этом я не сомневался. Свой отказ я мотивировал тем, что электромонтер, всего только 5-го разряда, за неминуемый провал такого ответственного задания будет с треском исключен из комсомола. Петушок не отступал и пообещал мне серьезный разговор в парткоме.
Через два дня ко мне подошел начальник электроцеха — гроза всех общественных активистов. Он объявил, что после работы я должен явиться к директору.
Вечером Горбунов меня принял сразу. Было непонятно, зачем я ему понадобился, да еще в его кабинете один на один. Он смотрел на меня в упор внимательными черными глазами. Правильные красивые черты лица подчеркивал боковой пробор, который разделял густые и тщательно уложенные темные волосы. На голубых петлицах темно-синей гимнастерки были укреплены ромбы, означавшие высокое воинское звание бригадного инженера. На груди красовался новенький орден Ленина. Теперь я убедился в правоте тех, кто говорил: «У нас молодой, строгий, стройный и красивый директор».
Встреча с Горбуновым была организована Петушком. Он правильно рассчитал, что авторитет директора одолеет мое упрямство. Горбунов сказал, что инженерное образование я получу через три-четыре года. Он намерен в ближайшее время создать втуз при заводе. Способные работники, имеющие среднее образование, получат высшее, не уходя с завода. Моя первая задача — познакомиться с конкретными производственными планами и ключевыми задачами основных цехов. Организовать комсомольскую деятельность так, чтобы дойти до каждого молодого рабочего.
«Я не хочу иметь дело с безликой молодой массой и крикливыми секретарями цеховых ячеек, — сказал Горбунов. — В каждом цехе есть таланты, надо их выявить. Они должны быть примером по производительности, рационализации и качеству. Пусть молодых убеждают молодые. После работы надо задержать как можно больше людей в школах технической учебы. Найти и показать людей, которые вчера еще ничего не умели, а сегодня стали мастерами своего дела, ударниками. Всю необходимую помощь будет оказывать начальник производства завода Федор Шпак. Он возьмет на себя разговоры с начальниками цехов». За тридцать минут молодой директор меня очаровал и убедил. Он был человеком, который в процессе общения излучал энергию, заменяющую многословие.
На следующий день я уже был не электромонтером, а руководящим комсомольским работником. Шпак ознакомил меня с техникой планирования производства и снабдил наглядными графиками, которые современная наука называет сетевыми. До разговора со Шпаком я самонадеянно думал, что знаю, чем занимается каждый цех. Теперь только убедился, что являюсь полным профаном. Шпак показал наиболее критические места, терпеливо объяснил, на что надо обратить комсомольский энтузиазм в первую очередь. Мне пришлось переменить весь образ жизни.
Я часто бывал на заводе все три смены. Надо было с кем-то встречаться после смены, проводить цеховые собрания молодежи, обсуждать содержание стенгазет, программы техучебы, участвовать в оперативных производственных совещаниях, отчитываться о своей деятельности в комитете комсомола, выезжать в райком комсомола и на другие предприятия для обмена опытом.
Горбунов действительно попытался организовать при заводе институт, дающий подобие высшего технического образования. Для солидности он назывался факультет особого назначения — ФОН. Почти весь партийный и комсомольский актив четыре раза в неделю до девяти вечера в полудремотном состоянии слушал лекции по высшей математике, физике, сопротивлению материалов и философии.
