Легенды и были старого Кронштадта - Шигин Владимир Виленович (читать книги онлайн полные версии txt, fb2) 📗
Из воспоминаний контр-адмирала А. С. Горковенко: «В сороковых годах Балтийский флот состоял из трех дивизий: две зимовали обыкновенно в Кронштадте, а третья в Свеаборге и Ревеле. Весною эта последняя выходила в Балтийское море в крейсерство и к исходу дня возвращалась в Кронштадт, где, после высочайшего смотра, втягивалась в гавань и сменялась очередной дивизией. Несмотря на близость Петербурга, сообщение с ним, в особенности зимою, было так затруднительно, что Кронштадт стоял особняком, и жил своею особою жизнью, которая, при разнообразных служебных занятиях и веселом и дружном обществе, не только не казалась нам скучною, но, напротив, сближала всех и придавала морскому кружку какой-то семейный характер. Главным командиром был адмирал Ф. Ф. Беллинсгаузен, в доме которого мы собирались каждое воскресенье: двери клуба и библиотеки всегда были открыты для желающих и не оставалось желать ничего лучшего. Город еще на освещался газом, о железной дороге еще не думали и пароходного сообщения с Ораниенбаумом не было. Это заставило многих выстроить дачи на косе и там проводить лето».
В начале XIX века при заядлом театрале адмирале Ханыкове в Кронштадте стали устраиваться любительские спектакли. Для этого был оборудован импровизированный театр в одном из офицерских флигелей. Желающих почувствовать себя в роли артистов оказалось предостаточно. Порой в труппе насчитывалось по два-три десятка офицеров. В подавляющем большинстве это была офицерская молодежь, но случалось, что на любительскую сцену выходили и весьма почтенные и заслуженные офицеры. Участвовали в спектаклях и офицерские жены, находя в этом отдушину от унылой гарнизонной жизни. Основу репертуара составляли веселые водевили, драм и трагедий морякам хватало и в жизни! Интересные пьесы, энтузиазм и талант участников очень быстро сделали офицерский театр весьма популярным, и не только в Кронштадте. Посмотреть на веселые офицерские водевили приезжали даже из столицы. Любовь к театральным постановкам была так велика, что офицеры порой устраивали любительские спектакли и в других портах, куда заходили их суда.
В 1837 году в Кронштадте был построен манеж для гимнастического обучения морских команд. Он тоже пользовался большой популярностью. Физическими упражнениями в нем с удовольствием занимались и матросы, и офицеры.
Для детей матросов в портах существовали дома призрения, состоящие из двух отделений: для мальчиков и девочек. Число детей зависело от средств, их брали туда с пяти лет. Там мальчиков учили счету и грамоте, а девочек — шитью и вязанию. Более старших детей обучали рабочим специальностям, а наиболее способных отправляли учиться дальше.
Весьма отличалась от корабельной жизни и портовая жизнь матросов. Дело в том, что во время нахождения судов в порту рацион питания матросов сокращался. Возможно, на него и можно было бы выжить, если бы не воровство, в результате которого до матроса порой доходило весьма немного. До 60-х годов XVIII века, когда матросы жили особенно голодно, их официально отпускали в Петербург и другие близлежащие города зимой на заработки, а летом, кто не был в плавании, шел на работы в самом Кронштадте. Зачастую офицеры отправляли матросов на заработки, имея с их доходов некий процент, который помогал выжить и их семьям. Нередкими были в то время случаи, когда в зимнее время матросы промышляли подаянием.
В XIX веке в кронштадтском порту была открыта столовая для нищих. Порой туда заглядывали и матросы, по большей части те, кто пропился. Кормили там раз в день, давая фунт ржаного хлеба, щи, кашу с маслом и квас. Пьяных матросов лишили права на посещение этих столовых к середине XIX века. С этого времени право на посещение столовой давал уже особый портовый комитет, который выдавал, особые билеты. Предъявитель билета платил за еду чисто символическую сумму. Билеты давались, как правило, отставным матросам и калекам. Служивших же выгоняли взашей.
Большинство портов постоянно нуждались в углублении дна. Работа эта была адова. В Кронштадте, например, с 1783 года привлекали для углубления гаваней арестантов. Кормили их плохо, и несчастные подрабатывали милостыней. Но много ли подадут в таком гарнизонном городке, как Кронштадт? Если арестанты непосредственно вынимали грунт из специальных клетей, установленных на дно залива, то с плашкоутов землю выгружали уже, как правило, вольнонаемные, в том числе и матросы. Это был хотя и тяжелый, но постоянный дополнительный приработок. Такую практику в Кронштадте начал адмирал Самуил Грейг, а продолжил адмирал Петр Пущин. Однако на донно-углубительные работы матросы шли лишь в крайнем случае от безысходности, когда никакой другой работы не было. Летом, как правило, в Кронштадт приезжали на работы крестьяне из Калужской, Тульской и Орловской губерний. Они сразу же увеличивали конкуренцию.
Помимо выгрузки земли из плашкоутов в Кронштадте была и другая работа, на которую матросы шли с особой охотой — разгрузка товаров с купеческих судов. Работа по разгрузке товаров была поденной. Спрос рабочей силы часто превосходил предложение. А поэтому матросы набивались в идущие к стоящим на рейде боты, как кильки в банку. Но все равно места всем на ботах не хватало. Ругань и драки по этой причине происходили ежедневно. Боты спешили к стоящим на рейде судам, где и начиналась разгрузка. При этом матросы должны были успеть вернуться к восьми вечера в казармы, иначе платили штраф в 10 копеек. Работа происходила в промежуток между выстрелами утренней и вечерней пушки. Один час давался на обед и отдых. Едва садилось солнце, палила вестовая пушка и от стенки гавани к набережной сразу же начинали возвращаться боты с матросами. Высадившись, все они спешили к конторе, где получали расчет по своим ботам. В соседней конторке выдавали деньги. Там постоянно образовывались большие очереди, как следствие этого постоянно происходила ругань и драки.
Современник писал о том, как выглядели работающие матросы: «…Кого-кого тут не было! У иного, например, вместо шапки на голове болтается что-то наподобие блина. У другого вместо сюртука тоже болтаются какие-то лоскуты неопределенного цвета и формы. У третьего ноги одеты во что-то похожее на сапоги и это перевязано во многих местах мочалою и т. п. мелочи, на которые эти граждане не обращают никакого внимания. А какую бесконечно разнообразную смесь одежд заключала в себя эта разношерстная толпа, и притом одежд одна другой хуже! Тут все, что ни есть худшего в одежде, было собрано в одно место. Пред наблюдателем ежесекундно мелькают разнообразных покроев старые кафтаны и, несмотря на лето, даже шубы мужские; разных видов солдатские мундиры; более цивилизованного покроя костюмы посадских и т. д… Кроме посадских в толпе много солдат, как матросов, так и армейских, множество крестьян, словом, тут собраны все классы рабочего сословия. Вся эта огромная и грязная толпа народа представляла собою, хотя и не восхитительное, но не лишенное приятности зрелище…»
Дневная плата матросов достигала рубля, а то и больше, и зависела от тяжести труда Это были большие деньги. На них можно было и питаться, и одеться, и отложить на черный день, когда кончится навигация. Часто конторщики, расплачиваясь за работу, преднамеренно выдавали деньги одной ассигнацией на 2–3 человека. В этом был свой умысел. Для того чтобы разменять ассигнацию, матросам приходилось идти в местный кабак, где они сразу и оставляли большую часть заработанного, а то и вообще все.
Однако на этом испытания для идущих в работы матросов не кончались. На набережной их уже поджидала масса женщин с обедом в кадушках, накрытых грязным бельем, чтобы тот не остыл. Современник писал об этом так: «…В кадушках в горячей воде плавают вареные целые бычьи легкие вместе с печенкой и сердцем. Тут же имеется рубец, вареная картошка и картофельные лепешки, поджаренные на постном, льняном или конопляном масле. Все это чрезвычайно дешево, но и чрезвычайно грязно и совсем не питательно! Воду для варки брали тут же из канала, ее черпали, отстраняя плавающие отбросы. Тут же рядом мылись после работы матросы. Все это вело к массовым заболеваниям…»
