Иудейская война - Флавий Иосиф (книги регистрация онлайн .TXT) 📗

11. Тогда в войске поднялось восстание против Иоанна: находившиеся в нем идумеяне отделились от других {47}, чтобы напасть на Иоанна, превосходство которого возбуждало в них соревнование, а жестокость его – ненависть. В рукопашном бою идумеяне убили много зелотов, а всех остальных прогнали в построенный Граттой (родственницей адиабенского царя Изата) {48} дворец; но проникнув и туда, они загнали зелотов еще дальше – в храм, и тогда принялись за разграбление сокровищ Иоанна. Ибо названный выше дворец был его жилищем, где он также хранил добычу своей тирании. Между тем оставшаяся в городе масса зелотов устремилась к храму, соединилась с бежавшими сюда, и уже Иоанн начал делать приготовления к тому, чтобы повести их на бой против народа и идумеян. Тогда последние, превосходившие первых воинственностью, начали опасаться не столько открытого нападения со стороны зелотов, сколько того, чтобы они из отчаяния не напали на них тайно в ночное время и не истребили бы город огнем. Они созвали поэтому собрание и совещались с первосвященниками о том, каким образом обезопасить себя от такого покушения. Но Бог направил их мысли не на добрый путь, так что они избрали средство спасения, оказавшееся хуже гибели. Чтобы [310] ниспровергнуть Иоанна, они решили принять в город Симона и, покорно смирясь, ввести другого тирана. И это решение было приведено в исполнение. Они послали первосвященника Матфию {49}, который от их имени должен был просить столь страшного для них прежде Симона прийти в город. К их просьбам присоединились также и те, которые бежали из Иерусалима от зелотов и надеялись теперь получить обратно свои дома и имущество. Симон высокомерно предоставил им милость сделаться их господином и вступил в город (с виду для того, чтобы освободить их от зелотов), приветствуемый народом, как спаситель и покровитель. Но вошедши в город вместе со своим войском, он все свои усилия направил на то, чтобы упрочить за собой верховную власть, и враждебно начал относиться и к тем, которые его приглашали, и к тем, против которых он был призван.

12. Итак, на третий год войны в месяце ксантике Симон сделался властелином Иерусалима. Иоанн же и многочисленные зелоты, для которых все выходы из храма были заперты и у которых было отнято все, чем они владели в городе (так как войско Симона уже разграбило всякую их собственность), находились в отчаянном положении. Поддерживаемый народом Симон напал на храм. Но зелоты, расположившись на галереях и брустверах храма, отразили его; множество из людей Симона пало и немало было унесено раненными, ибо зелоты со своих возвышенных позиций стреляли легко и всегда попадали в цель. Кроме того, они, пользуясь благоприятной местностью, воздвигли четыре могущественные башни, чтобы посылать свои стрелы еще с более высоких пунктов; одну – на северо-восточном конце, другую – над Ксистом, третью – на противоположном конце, напротив Нижнего города, а последняя была построена над верхними помещениями, на том месте, где по прежнему обычаю в вечер, предшествующий субботе, становился один из священников и трубным звуком возвещал о наступлении последней, равно как на следующий вечер – об ее окончании, чтобы таким образом в первый раз дать знать народу о прекращении всех дел, а во второй раз – об их возобновлении {50}. На этих башнях они разместили катапульты и другие метательные машины, равно как стрелков и пращников. С этих пор Симон уже не был так горяч в своих нападениях, так как большая часть его людей потеряла мужество, но в силу численного своего превосходства все еще держался. Вылетавшие на более далекое расстояние стрелы метательных машин производили, однако, большие опустошения в рядах его бойцов. [311]

Глава десятая

1. В это время и над Римом стряслись страшные бедствия. Вителлий со своим войском и еще многочисленной толпой народа, которую он тащил за собой, прибыл из Германии и, так как все солдаты не могли поместиться в предназначенные для них здания, превратил весь Рим в лагерь и каждый дом наполнил вооруженными людьми. Последние, глядя на богатства римлян непривычными глазами, ослепляемые со всех сторон золотом и серебром, не могли обуздать свою жадность настолько, чтобы не приняться за грабежи; каждого же, кто препятствовал им в этом, они убивали. Таково было положение в Италии.

2. Когда Веспасиан после покорения ближайших окрестностей Иерусалима вернулся в Кесарию, он узнал здесь о беспорядках в Риме и о том, что Вителлий сделался императором. Хотя он умел повиноваться также, как и повелевать, все-таки известие это привело его в негодование, ибо человека, так безумно распоряжавшегося точно в осиротевшем царстве, он считал недостойным престола. Будучи проникнут самыми мучительными мыслями, он чувствовал тягость своего положения как покорителя чужих земель в то время, как его собственное отечество погибало. Но как ни побуждал его гнев к мщению, мысль о большой отдаленности пространства в той же степени удерживала его: он подумал, какие препятствия может поставить ему коварная судьба еще прежде, чем он высадится на италийский берег, тем более, что плавание по морю выпадало бы в зимнее время, а потому он на этот раз подавил в себе гневное нетерпение.

3. Но военачальники и солдаты на своих товарищеских сходках открыто совещались о перемене правления и свое неудовольствие выражали в громких жалобах. «Солдаты в Риме, – говорили они, – утопающие в благоденствии, изнеженные, уши которых не могут даже слышать слово „война", отдают царский трон по своему благоусмотрению и назначают императоров из одной только корысти; они же, перенесшие столько военных трудностей и поседевшие под шлемами, должны ли они предоставить господство другому, когда в своей же среде имеют человека, наиболее достойного [312] власти. Когда они еще раз найдут случай воздать ему за его добрые отношения к ним, если упустят настоящий момент? И Веспасиан настолько же имеет больше права на престол, чем Вителлий, насколько они сами достойнее тех, которые избрали последнего. Ибо они вели не менее значительные войны, чем те в Германии, и владеют оружием не хуже тех, которые оттуда привели тирана. В борьбе совсем не представится надобности, ибо ни сенат, ни римский народ не предпочтут необузданность Вителлия умеренности Веспасиана; не предпочтут они жестокого тирана доброму царю, бездетного – тому, кто уже имеет сына. Вернейшее ручательство мирного царствования лежит в истых доблестях властелина. А потому, если верховная власть подобает долголетней опытности, то они имеют Веспасиана; если она приличествует силе молодости, то они имеют Тита. Они поэтому, смотря по обстоятельствам, воспользуются возрастом того и другого. Избранника сумеют энергично отстаивать не только они в числе трех легионов, находящиеся также в союзе с царями, но ему будут содействовать еще весь Восток и часть Европы, оставшаяся вне страха перед Вителлием, точно так же союзники в Италии, брат и второй сын Веспасиана. К последнему примкнут многие знатные юноши; а первому вверена даже охрана города, что имеет немалое значение для получения власти. Независимо от этого, если они будут медлить, сенат может еще признать императором такого человека, к которому они, солдаты, защитники государства, не будут питать никакого уважения».

4. Подобные разговоры вели солдаты на своих сходках. Вскоре они собрались всей массой и, ободряя друг друга, провозгласили Веспасиана императором и призвали его на спасение обуреваемого отечества. Он сам давно уже был озабочен положением государства, не думая все-таки о собственном восшествии на престол. По своим заслугам он считал себя, конечно, достойным престола, но предпочитал спокойствие частной жизни опасностям такого блестящего положения. Но чем больше он отказывался, тем настойчивее сделались военачальники; солдаты окружили его с обнаженными мечами и угрожали ему смертью, если он не захочет с честью жить. После того, как он представил им все основания, по которым отклоняет от себя власть, но видя, что не может их разубедить, в конце концов уступил своим избирателям.