Битва империй. Англия против России - Порохов Ю. (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Несколько десятилетий потребовалось русским царям для достижения верности горцев. Через полвека горцы стали надежными подданными русского царя. Они служили в собственном Его императорского величества конвое, а когда началась первая мировая война, то выставили в состав действующей армии целые соединения. Это был замечательный акт со стороны чеченского народа, поскольку ему в момент замирения было обещено, «что от Вас никогда не будут требовать солдат и не обратят Вас в казаков». [113] Добровольно отказавшись от этой льготы, чеченцы выставили на фронт целый полк, засвидетельствовав тем самым преданность России и Его императорскому Величеству.
Такова была благодарность народа, которому не мешали жить по его извечным законам и исповедовать веру отцов, которому гарантировано было право на неприкосновенность его имущества и земель. Представителями императора объявлялось, что только «обычай кровомщения (канлы) как противный народному благосостоянию, уничтожается, а убийцы будут судимы и наказываемы по Русским законам». [114] И ведь это были не слова, пущенные на ветер.
Впоследствии, когда на землях чеченцев была открыта нефть, промышленники приступили к разведке ее и добыче, игнорируя права коренного народа на недра. Намечался сценарий, аналогичный американскому, когда коренное население уничтожалось или сгонялось в резервации. Однако в России получилось совсем не так. Специальным актом Николай II определил порядок деятельности в этом районе: только местному населению разрешалось сдавать земли в аренду частым предпринимателям под разведку и добычу нефти. Одновременно с этим в административном порядке предпринимались меры к тому, чтобы владельцу земель, коренному населению не чинились препятствия к осуществлению его прав собственности. Подобные ограничения вызвало недовольство как нефтепромышленников, так и чиновников, выдающих разрешение на ее добычу. Одним перекрывался путь к барышам, другим — к взяткам.
Благоволение императора к своим подданным стало одной из причин его свержения в феврале 1917 года союзом крупного капитала, в том числе и иностранного, высшего чинровничества и пораженной жаждой власти политиканствующей интеллигенции. Их не устраивало многое. И весьма либеральное трудовое законодательство, ограничившее продолжительность трудового дня. И обращение штрафов, возлагаемых на рабочих, на благоустройство их жизни, но отнюдь не в карман работодателя…
Словом, было, за что таить злобу на монарха. И потому желавший сломить русский народ враг наиболее сильные и коварные удары наносил по самодержцам — русским национальным вождям. «Самодержавие… есть активное самосознание народа, концентрированное в одном лице». [115] Именно в этом единении народа и власти была сила России. Но этого не понимали алчные стяжатели, которым монарх воспрещал обогащение за счет народа, да и сам народ, не вступившийся за своего Царя-батюшку, будто бы утратил свою веру в помазанника Божьего.
После разразившейся в 1917 году катастрофы отдельные противники царизма имели мужество признаться в ошибочности своей оценки русских политических традиций. На собрании социалистов-революционеров в 1929 году в Париже эсер еврей Бунаков-Фундаминский, делая доклад о революции 1917 года (опубликован в журнале «Двуглавый Орел», № 25,1929 г.), заявил:
«Московская государственность покоилась не на силе и не на покорении властью народа, а на преданности и любви народа к носителю власти. Западные республики покоятся на народном призвании. Но ни одна республика в мире не была так безоговорочно признана своим народом, как Самодержавная Московская Монархия… Левые партии изображали царскую власть, как теперь изображают большевиков. Уверяли, что «деспотизм» привел Россию к упадку. Я, старый боевой террорист, говорю теперь, по прошествии времени — это была ложь. Никакая власть не может держаться столетиями, основываясь только на страхе. Самодержавие — не насилие, основа его — любовь к царю».
Общества, складывающиеся по принципу единой семьи оказываются чрезвычайно сплоченными, а значит успешнее решают насущные задачи своего бытия. Примером такого государства-общины может быть не только Россия, но и Япония, дважды в своей истории удивившая мир. Первый раз, когда в XIX веке в течение нескольких десятилетий из собственного средневековья вышла в число индустриальных держав. Второй раз, возродившись после поражения во второй мировой войне.
«В исследовании, написанном в 1985 году рядом зарубежных специалистов, которое было издано у нас в 1989 году под названием «Как работают японские предприятия», говорится, что начатое в Японии после 1945 года «применение американских методов управления оказалось неудачным». И к 1956 году ясно определились «основные черты японской системы управления… Важнейшими из них являются система пожизненного найма и процесс коллективного принятия решений» (с. 36). В другом месте этого исследования сказано, что «индивидуализм толкает американца к открытию своего собственного дела и к возведению вокруг себя психологического барьера, который позволяет ему демонстрировать другим уверенность в себе», между тем «канонизированный японской культурой идеал составляет взаимозависимость, а не индивидуализм» (с. 55, 66)».
Словом, для японца жить и работать в семье представляется нормой. И эту норму они переносят даже в сферу производственной деятельности.
Писатель Вадим Кожинов, обративший внимание на схожесть жизненных укладов японского и русского обществ, отмечает, что крестьянская община в России вроде бы не была столь прочной и незыблемой, как в Японии, наиболее активные ее члены стремились вырваться и вырывались из ее рамок. Но, даже уйдя из сельской общины, эти люди опять-таки объединялись в иные артели.
«Громадную роль (в строительном деле — безусловно господствующую) играли в России известные уже по литературным памятникам XV века артели, которые были совсем иным институтом, нежели община: они свободно перемещались по территории страны, складывались по воле своих членов и опять-таки по собственной воле подряжались на те или иные работы. В 1890-х годах именно артелями, включавшими в себя в общей сложности не более 10 тысяч человек, была построена Транссибирская магистраль (7,5 тысяч км рельсового пути, 55 км туннелей, 5 мостов через великие реки). Это явилось признанным всем миром «чудом» того времени, зиждущемся на неслыханно высокой производительности труда (достаточно сравнить этот труд с трудом в 1970–1980 годах вооруженных всяческой импортной техникой сотен тысяч строителей намного более короткой Байкало-Амурской магистрали)». [116]
История научила наших предков держаться друг за друга, поддерживать соседей и не чураться их помощи. Житейский опыт сформировал и жизненный уклад, и национальную психологию, и даже язык. Ведь русский язык наш богат заимствованиями из тюркских, скандинавских, финских, европейских языков. Суть русской идеи в гармоничном развитии, как самого российского народа, так и в достижении гармонии с природой и другими нациями, религиями и племенами. Жить семьей, а не корпорацией. Государство — это же Отечестве а не офис., — вот, пожалуй, главное для нас.
В противовес этому в качестве идеала общественного устройства на Западе сумели предложить лишь утопии. На русской национальной почве не возникло ни одной подобной теории. Хотя, как это не грустно, именно Россия пыталась реализовать в XX веке как раз один из этих проектов.
LIX. Нет народа без чувства рода
Россия, казалось бы, проиграла противоборство с объединенными силами Запада, ныне возглавляемыми США. Подобные иллюзии остаются у многих, и семена сомнения в благоприятном для россиян исходе «холодной войны» посеяны даже в самой России. Необычной была война, необычна и расплата за поражение в ней. Контрибуция в виде практически неконтролируемого вывоза ресурсов, сырья, технологий, разгром промышленности и сельского хозяйства. В стране голодают тысячи, не имеют полноценного питания миллионы, целые регионы замерзают. Конституционный порядок приходится защищать оружием. Нет возможности закрыться от героинового удара из Афганистана и Пакистана…
