Европа судит Россию - Емельянов Юрий Васильевич (книги онлайн полностью txt) 📗
Исходя их всего перечисленного можно сказать, что угроза оккупации планеты Германией, Японией и их союзниками и, стало быть, физического порабощения остального человечества и уничтожения сотен миллионов людей представлялась зимой 1941/42 года вполне реальной. В это время, писал Р. Шервуд, «единственным источником хороших новостей был русский фронт. Красная Армия, продолжая свои поразительные контратаки, выбила занесенных снегом, обмороженных немцев со многих передовых позиций».
Сознавая то, что от стойкости Советского Союза зависит судьба человечества, президент США Ф.Д. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль в своих посланиях И.В. Сталину не раз выражали свое восхищение успехами Красной армии. 16 декабря 1941 года Рузвельт писал Сталину: «Я хочу еще раз сообщить Вам о всеобщем подлинном энтузиазме в Соединенных Штатах по поводу успехов Ваших армий в защите Вашей великой нации». Черчилль писал Сталину 5 декабря 1941 года: «Позвольте мне воспользоваться случаем и сказать Вам, с каким восхищением весь британский народ следит за стойкой обороной Ленинграда и Москвы храбрыми русскими армиями и как все мы рады по поводу Вашей блистательной победы в Ростове-на-Дону». 15 января британский премьер писал Сталину: «Разрешите мне… выразить свое восхищение великими победами, которые явились заслуженной наградой руководству и русским вооруженным силам за их преданность». 11 февраля Черчилль писал: «Нет слов, чтобы выразить восхищение, которое все мы испытываем от продолжающихся блестящих успехов Ваших армий в борьбе против германского захватчика. Но я не могу удержаться от того, чтобы не послать Вам еще слов благодарности и поздравления по поводу всего того, что делает Россия для общего дела». 23 февраля 1942 года Черчилль и Рузвельт направили Сталину поздравления по случаю 24-й годовщины Красной армии.
Командующий американскими войсками на Филиппинах Дуглас Макартур в своем поздравлении Красной армии по случаю ее 24-й годовщины писал: «Международное положение в настоящий момент свидетельствует о том, что цивилизация возлагает свои надежды на славные знамена храброй русской армии. За свою жизнь я принимал участие в целом ряде войн и был живым свидетелем других войн, а также подробно изучал кампании, которые велись в прошлом выдающимися полководцами. Нигде я не встречал таких примеров, когда тяжелейшим ударам, наносимым до сих пор не знавшим поражений противником, оказывалось бы столь эффективное сопротивление, за которым последовало бы сокрушительное контрнаступление, отбрасывающее противника на его собственную территорию. Размах и величие этих усилий превращают это сопротивление в величайшее военное достижение во всей истории».
В США, Великобритании и других странах – участницах антигитлеровской коалиции росло понимание того, что СССР несет основную тяжесть в сражении с Германией и ее союзниками и спасает мир от порабощения странами оси. Гарри Гопкинс писал в эти дни: «Русский фронт, несомненно, ослабляет Германию значительно больше, чем все театры военных действий вместе взятые».
Уже с лета 1941 года западные союзники обещали оказать СССР действенную помощь оружием и стратегическими материалами. В конце сентября 1941 года на совещании СССР, США и Великобритании в Москве эти обязательства были оформлены в виде соглашений. Однако оказание этой помощи наталкивалось на объективные факторы (дальность перевозок южным путем через Иран и рискованность доставки через Баренцево море) и на субъективные факторы. Как свидетельствовал Шервуд, Рузвельт лишь 7 ноября 1941 года включил СССР в страны, на которые был распространен ленд-лиз, из-за его «беспокойства по поводу того, как отнесется к этому общественное мнение». Очевидно, что давление антисоветских, а, стало быть, профашистских сил было слишком велико на президента США. Во время пребывания в Лондоне в начале 1942 года Гопкинс был ознакомлен министром иностранных дел Великобритании А. Иденом с документом, из которого «явствовало, что некоторые военные в Англии не очень хотят снабжать Россию и что нам придется преодолеть значительное сопротивление». В результате, как писан академик Г.А. Куманев, до конца 1941 года, «в это самое трудное и критическое для нашего государства время – оно получило 0,1 % всей американской помощи по отношению к тому, что намечалось в соответствии с подписанным соглашением».
Но главным вопросом в отношениях внутри антигитлеровской коалиции стал вопрос о втором фронте. Уже в первых посланиях Сталина Черчиллю, направленных в июле 1941 года, руководитель СССР предлагал Великобритании осуществить десант в Западной Европе, чтобы ослабить напор германских войск на нашу страну. Тема второго фронта обсуждалась во время визита А. Идена в СССР в декабре 1941 года и в ходе посещения В.М. Молотовым Великобритании и США в мае – июне 1941 года. В Лондоне был подписан англо-советский договор о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Результатом переговоров Молотова в Лондоне и Вашингтоне стало также подписание совместных коммюнике, в которые была включена идентичная формулировка: «Была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году».
12 июня Молотов вернулся в СССР. 28 июня немецкие войска начали новое летнее наступление на восток с задачей выхода к Волге и захвата кавказских нефтяных месторождений, а 18 июля Черчилль направил послание Сталину, в котором сообщалось о невозможности направлять северные конвои с грузом помощи Советскому Союзу и намекнул на трудности открытия второго фронта.
В своем послании Черчиллю от 23 июля 1942 года Сталин писал: «Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными». Одновременно Сталин заявил: «Что касается второго фронта, а именно об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе».
К этому времени положение советских войск на юге значительно ухудшилось. 24 июля был сдан Ростов, и немецкие войска устремились к югу. После взятия немцами Ростова командующий войсками 17-й полевой армии генерал-лейтенант Руофф пригласил японского атташе на пролет взорванного моста и, вытянув руку в направлении Батайска, сказал: «Ворота на Кавказ открыты. Близится час, когда германские войска и войска вашего императора встретятся в Индии». 25 июля немецкие войска прорвали оборону Сталинградского фронта.
В середине августа 1942 года У. Черчилль лично прибыл в Москву, чтобы объяснить И.В. Сталину отсрочку открытия второго фронта. Переговоры между двумя руководителями порой принимали острый характер, но в конечном счете обе стороны подтвердили верность принципам антигитлеровской коалиции.
Вернувшись в Лондон после своей первой встречи со Сталиным в августе 1942 года, Черчилль в своём выступлении в палате общин 8 сентября 1942 года сказал: «Для России большое счастье, что в час ее страданий во главе её стоит этот великий твердый полководец. Сталин является крупной и сильной личностью, соответствующей тем бурным временам, в которых ему приходится жить».
Тем временем советские войска оказывали упорное сопротивление наступавшему врагу. К концу августа немецко-фашистские войска прорвались к Сталинграду, затем вышли к Волге и продвинулись к Кавказскому хребту. На Эльбрусе был водружен немецкий флаг со свастикой. В своей личной беседе с Молотовым в августе 1942 года, которую невольно услышал переводчик Бережков, Сталин не исключал возможность временной оккупации германо-японскими войсками всей советской территории и эмиграции правительства СССР в Индию. Однако героическое сопротивление советских войск в Сталинграде и на подступах к Кавказскому хребту остановило продвижение захватчиков. В Сталинграде упорные бои шли за каждый квартал, за каждый дом, за каждый заводской цех.
