Как мы управляли Германией - Семиряга Михаил Иванович (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Некоторые авторы утверждают, что план Маршалла оказал на начало экономического подъема в Западной Германии минимальное влияние и что гораздо большее значение имело применение административно-командных методов управления экономикой. По нашему мнению, правда находится где-то посредине: поскольку эти два феномена совпали по времени, то они в общем примерно в равной мере определили знаменитое экономическое чудо в Западной Германии тех лет. Американские экономические вливания по плану Маршалла действительно сыграли роль «стартовой помощи» разоренной Западной Европе и особенно Германии, вследствие чего через несколько лет ФРГ стала именоваться «экономическим гигантом и политическим карликом». Для советского руководства становилось очевидным, что реализация этого плана существенно ослабит влияние СССР на ситуацию в странах Восточной Европы и прежде всего в Германии. Советская пропаганда развернула кампанию по его дискредитации, ставшую важным звеном в дальнейшем нагнетании международной напряженности.
С одобрением этих инициатив США выступали не только буржуазные партии советской зоны, но и многие члены СЕПГ. На партийных собраниях выступавшие обвиняли органы СВАГ в том, что они «все вывозят из Германии и обрекают немцев на голодную смерть», тогда как американцы помогают немцам. Они критиковали советское правительство за то, что оно покинуло Парижскую конференцию СМИД в июле 1947 года, на которой обсуждался план Маршалла. На собраниях слышались голоса скептицизма относительно советского лозунга политического и экономического единства Германии [342].
Как же реагировали союзники на позицию Советского Союза?
Министерство иностранных дел Великобритании в сентябре 1947 года направило своим оккупационным властям в Германии и Австрии директиву, в которой были изложены принципы британской внешнеполитической пропаганды. Советское руководство обвинялось в том, что своим отказом от принятия плана Маршалла оно способствовало разделу Европы, «чтобы оградить свою зону от какой-либо вероятной пользы от этого плана». Оно постоянно срывает эффективность деятельности берлинского магистрата и предпринимает другие деструктивные меры. В директиве формулировалась позиция Великобритании в вопросах земельной реформы в Германии и наказания военных преступников. За осуществление этих мер ответственность должны нести сами немцы. Директива объясняла продовольственные трудности в британской зоне объективными причинами.
Для нагнетания взаимной неприязни обе стороны часто напоминали друг другу об их прежних «грехах» сотрудничества с гитлеровцами. Так, осенью 1947 года в западной печати развернулась критика предвоенной внешней политики Советского Союза, в частности, его сговора с гитлеровской Германией в августе-сентябре 1939 года. Тогда же были опубликованы и секретные протоколы к советско-германским договорам.
В свою очередь в порядке контрпропагандистского мероприятия советские власти приняли решение опубликовать статью о деятельности профашистских элементов в западных союзных странах. Проект статьи был одобрен лично А.Я. Вышинским. Решено было также по материалам германской контрразведки разоблачить миссию А. Даллеса в Швейцарии в 1943 году и издать сборник документов из архива Диркенса.
На протяжении некоторого времени все союзники воздерживались от открытой критики друг друга перед лицом немцев. Этим занимались частные газеты и журналы, а также радиостанции, вещавшие из Лондона и Вашингтона. Но в октябре 1947 года генерал Клей подписал директиву, в которой разрешил критику политики Советского Союза по германскому вопросу и его практические шаги в Германии. Это был ответ на массированную антиамериканскую пропаганду, развернутую еще ранее органами СВАГ, СЕПГ и находившимися под их влиянием немецкими общественными организациями. Эта пропаганда активизировалась в последующий период. X пленум ЦП СЕПГ в 1949 году накануне провозглашения ФРГ характеризовал англо-американскую политику в Германии как колонизаторскую, на которую немецкий народ должен ответить широким движением национального сопротивления. Целью его явилось бы восстановление единства Германии и ее суверенитета, заключение мирного договора, аннулирование оккупационного статута, восстановление экономического единства и т. д. [343].
Советские представители на встречах с союзниками постоянно возражали против признания такого элементарного права для союзных военнослужащих в Германии как их свободное передвижение по всем зонам. Э. Бевин в письме Молотову от 29 сентября 1945 года напомнил, что на совещании министров иностранных дел, проходившем в рамках Потсдамской конференции, советский представитель отверг это право применительно к советской зоне под предлогом необходимости его изучения. Когда на очередном заседании Координационного комитета 22 сентября того же года этот вопрос был поставлен вновь, отмечалось в письме Бевина, советский представитель заявил, что, по мнению маршала Жукова, это преждевременный акт и не дал своего согласия. Комментируя эту советскую позицию, Бевин писал: «Если не будет свободы передвижения, то надлежащие условия невозможны. Нас уже ограничили особым коридором в воздухе. Прошу напомнить Жукову о решениях Берлинской конференции» [344].
Через несколько дней Молотов ответил так: «Я, конечно, сообщу маршалу Жукову содержание Вашего письма. Но должен напомнить Вам, что на Берлинской конференции не было принято каких-либо конкретных решений по этому вопросу».
Серьезные последствия для нормального сотрудничества оккупационных властей в Германии имели их острые разногласия по принципиальному для Советского Союза вопросу о выполнении решений Потсдамской конференции по репарациям. Биограф канцлера Г. Коля Вернер Мазер, описывая катастрофическое положение населения Западной Германии в первые дни после капитуляции, утверждает, что союзники действительно оказывали посильную помощь голодающим немцам и ослабляли «удары послевоенного лихолетья», но «никаких долгосрочных политических или экономических мер в западных зонах в это время не принималось» [345].
Многие немецкие политические деятели, которым покровительствовали американцы и англичане, выражали недовольство слишком жесткими, по их мнению, условиями изъятия репарационных платежей из Германии. Так, Аденауэр заявил, что «последствия, которые имели бы эти принятые союзниками определения для Германии, были бы весьма близкими к целям, за которые ратовал американец Генри Моргентау».
Наряду с другими видами репарационных поставок и трофеев советское правительство было особо заинтересовано в получении максимального количества речных и морских торговых судов, а также военных кораблей, которые по решению Потсдамской конференции подлежали разделу между союзниками.
Продолжительная переписка между представителями Советского Союза и западных держав велась и по вопросу выдачи советскому правосудию немецких военных преступников Коха, Фрауэнфельда, ряда фельдмаршалов и генералов. Генерал Соколовский в октябре 1947 года и в марте 1948 попросил начальников американской и английской военных администраций выдать Советскому Союзу военных преступников германских генералов и фельдмаршалов Гудериана, Манштейна, Рундштедта, Бергера, Рейнике, Варлимонта, Макензена, Олендорфа, Поля, Наумана, Роша и др. — всего 31 человек. Однако заместитель английского командующего генерал Б. Робертсон под различными предлогами отказался удовлетворить это обоснованное пожелание советской стороны.
Заместитель военного губернатора США генерал Г.П. Хейс в письме заместителю Главноначальствующего СВАГ генералу М.И. Дратвину по вопросу выдачи военных преступников заявил, что советские власти должны представить «тексты нарушенных советских законов, указать действия, являющиеся нарушением этих законов и представить улики, в полной мере подтверждающие обвинения и личное участие в преступлениях». Можно себе представить, чем закончился бы продолжавшийся в то же время Нюрнбергский процесс над главными германскими военными преступниками, если бы они предъявили подобное требование их обвинителям. Конечно же, их полным оправданием, так как никто из них лично не расстреливал попавших в плен английских летчиков, не поджигал огонь в печах крематория в Бухенвальде, не уничтожал детей в детдоме г. Эйска и непосредственно и лично не совершал других преступлений.
