Костер Монсегюра. История альбигойских крестовых походов - Ольденбург Зоя (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

Совершенные мало что могли сделать в помощь сопротивлению, от которого зависела их участь, зато они всячески старались скрасить суровую жизнь защитников. Нам известно, что некоторых шевалье и даже сержантов совершенные приглашали в свои дома, угощали их и дарили им подарки. Совершенный Раймон де Кюк приглашал к себе Пьера-Роже де Мирпуа, диакон Раймон де Сен-Мартен принимал Гильома Адемара, Раймона де Бельвиса, Имбера де Саласа и инженера Бертрана де ла Баккалариа. Позднее епископ Бертран Марти роздал сержантам перец и соль [178]. Даже те, у кого не было ни друзей, ни родни среди совершенных, в конце концов сблизились с ними в общей беде и стали считать их членами единой семьи, а не высшими существами, которым надо поклоняться. Нельзя же без конца кланяться и приседать перед людьми, с которыми сталкиваешься по двадцать раз на дню. Многие сержанты впоследствии докажут свою преданность вере совершенных.

Измученные тяготами осады люди, конечно, были бы рады покончить со всем этим любой ценой. Известно, что Имбер де Салас беседовал с самим Югом дез Арсисом, но неясно, зачем и при каких обстоятельствах. Как бы там ни было, Пьер-Роже де Мирпуа упрекал его за это и в наказание отобрал доспехи шевалье Жордана дю Маса, убитого в одной из стычек возле барбакана [179]. Шеф гарнизона приказал ограничить общение с крестоносцами выстрелами из арбалетов, что говорит о том, что попытки установить с ними контакты имели место, и небезуспешно.

Мораль гарнизона пошатнулась, но вопрос о капитуляции не стоял, и штурм крепости все еще казался невозможным. Под Рождество или сразу после Рождества осаждавшие перешли к решительным действиям: они захватили барбакан и оказались, таким образом, в нескольких десятках метров от замка. На самом деле замок остался для них таким же неприступным, как и был: чтобы его достичь, надо было пройти по гребню шириной в полтора метра между двумя пропастями. Но им все же удалось отбросить защитников барбакана и установить там свою катапульту. Теперь южная и восточная стороны крепости оказались под обстрелом, и жителей окружавших ее хижин пришлось эвакуировать. Разумеется, они должны были укрыться за крепостными стенами, но там практически не было места, где расположиться. Штурмующие контролировали теперь всю гору, они были почти у цели, и катапульта епископа Альби без устали долбила восточную стену замка.

Как удалось крестоносцам занять и восточную башню, отделенную от их аванпоста трудным и хорошо защищенным проходом? Согласно Гильому Пюилоранскому, они воспользовались скальным маршрутом. Проводниками служили местные легковооруженные горцы, прекрасно знающие окрестности [180]. Очевидно, речь шла о тайном маршруте, поскольку баски, сами прекрасные скалолазы, его не нашли. И это была не тропа, а цепь скальных уступов, соединенных между собой выбитыми в камне ступенями. Маршрут должны были знать либо очень немногие обитатели поселения возле замка, либо проводники, сопровождавшие совершенных в это поселение. Пользовались им редко: он проходил, как утверждает Гильом Пюилоранский, «над страшной пропастью», и солдаты, пролезшие его ночью, потом сознавались, что днем ни за что бы на это не отважились. Пройдя почти вертикальную стенку, они очутились у барбакана, который охраняли осажденные, и их подпустили совсем близко, видимо, по голосам проводников приняв их за своих.

Получается, что восточную башню французы взяли, пользуясь внезапностью маневра: часовые успели подать сигнал тревоги, но штурмовавших было много и они отличались напористостью и нахальством. Неизвестно, сколько солдат охраняли барбакан, но, видимо, их перебили раньше, чем подоспела подмога из замка. Теперь крестоносцы целиком завладели горой, и их отряды могли спокойно подниматься на гребень, не боясь, что будут сброшены оттуда: узкий проход, отделявший замок от барбакана, защищал осажденных, но не оставлял свободы наступательного маневра. Возможно, на этот раз защитники Монсегюра стали жертвами предательства: среди проводников, явно польстившихся на золото крестоносцев, оказались люди, которые пользовались доверием осажденных. Иначе невозможно объяснить, отчего осаждавшие не узнали о секретном маршруте на несколько месяцев раньше.

Только лишь под конец этого дня защитники Монсегюра осознали, что дело проиграно. После взятия башни совершенные Матье и Пьер Бонне спустились из крепости, унося с собой золото, серебро и громадное количество монет (pecuniam infinitam) – сокровище, которое надо было прятать. Имбер де Салас на допросе показал, что это удалось сделать при попустительстве солдат осаждавшей армии, которые охраняли последний доступный для осужденных проход. Солдаты были из фьефа Мирпуа, из Камона-сюр-Эрс. Вынести сокровище из крепости – дело очень рискованное, и путь, который при этом надо преодолеть, еще труднее и опаснее, чем ночное восхождение крестоносцев. Если уж защитники Монсегюра дождались дня, когда других путей для переправки сокровища уже не осталось, значит, раньше слишком были уверены в неприступности крепости. Золото и серебро на очень крупную сумму совершенные унесли в леса в горах Сабарте до той поры, пока не найдется более надежный тайник.

Осада продолжалась. Попытка французов застать осажденных врасплох потерпела поражение. Восточная стена, короткая и очень массивная, не обрушилась и даже не была серьезно повреждена катапультой. Бертран де Баккалариа спешно монтировал другое орудие. В январе в замок вернулся совершенный Матье и привел с собой двух воинов, вооруженных арбалетами, – не бог весть какое подкрепление, но все же лучше, чем ничего. Идти в одиночку по маршруту через Портей (детали осады подробно описаны в работе Ф. Ниэля «Монсегюр, вдохновенная гора») могли решиться только отчаянные смельчаки. Одна беззаветная преданность своей вере могла в такой момент заставить их стремиться в Монсегюр. Матье еще раз спускался в долину в поисках подкрепления и на этот раз доставил только одного человека и множество обещаний, которые были невыполнимы из-за неусыпной бдительности оцепивших гору отрядов.

Тем не менее, осажденные продолжали надеяться. Сержантов, которых привел Матье, судя по сведениям, полученным на допросе Имбера де Саласа, прислал Изарн де Фанжо и велел передать Пьеру-Роже, что граф Тулузский просил его продержаться до Пасхи. Так ли было на самом деле? Сержанты утверждали, что граф собирается, при поддержке императора, поднять армию для освобождения Монсегюра. Сомнительно, чтобы Пьер-Роже де Мирпуа поверил таким зыбким и, в сущности, невыполнимым обещаниям. Скорее всего, информация Матье и двух сержантов не преследовала иных целей, кроме поднятия боевого духа гарнизона. Однако у графа были свои причины просить защитников Монсегюра продержаться как можно дольше. Повторная вылазка Матье принесла свои плоды: он убедил двоих сеньоров, Бернара д'Алиона и Арно д'Юссона, связаться с человеком, способным спасти положение. Они пообещали 50 мельгорских ливров командиру арагонских рутьеров по имени Корбарио, если он приведет в Монсегюр двадцать пять сержантов. Очевидно, речь шла об элитном отряде, где каждый испытанный в боях арагонец стоил рыцаря. При содействии гарнизона они смогли бы прогнать французов с передовых позиций и сжечь их катапульту. Однако Корбарио не смог даже пройти через линию охраны осаждавшей армии. На этот раз Монсегюр оказался полностью отрезанным от внешнего мира и не мог больше рассчитывать ни на кого.

Замок продержался весь февраль Гильом Пюилоранский пишет: «Осажденным не давали покоя ни днем, ни ночью» [181]. Катапульта стреляла непрерывно, и соорудить защитные укрепления на стене под обстрелом было невозможно. Внутри крепости люди буквально жили друг у друга на головах. Любопытно, что вплоть до последних дней осады многие защитники крепости – по крайней мере, командиры – имели свои «дома». Большинство из них располагалось возле северной и западной стен замка, недоступных при обстреле. В наши дни пространство, отделяющее крепостную стену от края почти отвесной скалы, резко сократилось, и скала сразу переходит в крутой склон. И теперь еще в этих местах можно видеть деревни, прилепившиеся к почти вертикальным стенкам, но в Монсегюре нет никаких следов развалин домов или других каменных строений, кроме останков стены, которая, несомненно, опоясывала и предохраняла замковый госпиталь. Здесь, на голой скале, в крошечных, неотапливаемых деревянных хижинах, либо в замке, в пристройках к складам и цистерне, под грохот каменных ядер, долбивших стену, обитали старики, больные и раненые.