Поражения, которых могло не быть - Попов Григорий Германович (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗

Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик полагают, что сухопутные силы СССР имели достаточное насыщение артиллерией для ведения боевых действий в условиях Второй мировой войны. Да так ли это? Приведем цифры: ЗапОВО имел 10 296 орудий и минометов, KOBO — 12 604, в Курской битве Центральный и Воронежский фронты «имели по 9000 артиллерийских стволов каждый» [621], из чего авторы делают вывод, что с артиллерией в канун войны у СССР по количеству было все хорошо.

Примем во внимание такой важный фактор, как протяженность фронта, в западных округах СССР в 1941 г. она была однозначно выше, Курская битва проходила в рамках узкого географического пространства, когда в июне 1941 г. РККА пришлось удерживать линию от Ледовитого океана до Черного моря. Участок КОВО — это более 500 км ровной местности, имевшей к тому же много болот и плохие дороги. Внутренние коммуникации этого округа оказались растянутыми после включения в состав СССР Западной Украины почти на 800 км от границы на Восток.

Концентрации всех орудий вдоль границы с Германией 22 июня 1941 г., естественно, не было, да и быть не могло, часть стволов надо было приберечь в резерве, иначе было бы нечем комплектовать резервные части, а также быстро пополнить в первые 3–4 дня войны убыль в сражавшихся частях до момента полного перехода промышленности на режим военного времени, кроме того, всегда армии надо иметь артиллерийский резерв, чтобы «латать» дыры в обороне. После войны историки упрекали советских маршалов в том, что они не подвезли всю артиллерию к границе, этого нельзя было делать, РККА в таком случае нечем было бы сдерживать противника в местах прорыва фронта, когда моторизированные части Вермахта уходили на десятки километров вглубь советской территории в течение суток.

Итак, представим себе зону ответственности КОВО (с 22 июня Юго-Западного фронта) — прямоугольник более 500 км в ширину и 800 км в глубину, и сравним ее с линией французской обороны весной 1918 и 1940 гг., где-то примерно 550–600 км в ширину и 150–200 км в глубину с хорошими шоссейными дорогами, складской инфраструктурой и насыщенной сетью железных дорог. Итак, франко-английский альянс имел весной 1918 г., когда кайзер провел свое последнее крупное наступление— операцию «Михель»— 18 500 артиллерийских орудий против 14 000 немецких [622].

В ходе операции «Михель» германская армия чуть не разбила войска Антанты, так как сумела быстро сконцентрировать в зоне наступления значительное количество орудий, то же самое сделали потом западные союзники в августе 1918 г. При этом у немцев тогда не было танков и бронемашин, основной силой, обеспечивавшей их мобильность, оставалась лошадь. Надо также принять во внимание, что минометы в статистике Первой мировой войны не учитывались.

В отличие от Антанты во Франции 1918 г., силам западных округов СССР надо было сдерживать на обширном участке фронта высокомобильные части вермахта, имевшие танки и хорошую авиационную поддержку. В 1940 г. только французская армия обладала 11 200 орудий против 7700 немецких, не считая зениток [623], и все равно вермахт одержал победу. На этот раз превосходство в мобильности было на стороне Германии. Тем не менее французам все-таки не хватило огневой мощи, так как они не получили вовремя поддержки британской артиллерии, в 1914 и 1918 гг. случилось обратное.

Таким образом, советская степень насыщенности артиллерией сухопутных войск оказалась перед войной низкой для условий масштабной и маневренной войны в Восточной Европе. Она даже не соответствовала нормам Первой мировой войны. Кроме того, между стандартным полевым калибром в 76 мм и уже полковой артиллерией существовал большой разрыв, так как минимальный полковой калибр составлял 107 мм. До половины орудий РККА в первый месяц войны относилось к числу крупнокалиберных, такой «перекос» был, очевидно, результатом неадекватной оценки опыта Первой мировой войны. При дефиците тягачей и прочего транспорта это означало, что мобильность советской артиллерии была очень низкой.

В 1981 г. «Воениздат» выпустил мемуары маршала артиллерии Николая Дмитриевича Яковлева, бывшего начальником ГАУ в годы Великой Отечественной войны. Примечательно, что эти мемуары вышли спустя 9 лет после смерти их автора, когда в СССР чаще всего публиковались прижизненные воспоминания.

Н.Д. Яковлев стал маршалом Советского Союза дважды: 21 февраля 1944 г. и в апреле 1953 г. Данный факт был обусловлен тем, что бывшего начальника ГАУ арестовали в 1952 г. по обвинению во вредительстве, но освободил его незадолго после смерти Сталина непосредственно сам Л.П. Берия. Примечательно и другое: Н.Д. Яковлев, получив во время войны звание маршала артиллерии, не был награжден звездой героя Советского Союза за всю свою военную карьеру.

Сразу после войны на полководцев Великой Отечественной войны стали активно собирать компроматы. И арест Н.Д. Яковлева не был каким-то из ряда вон выходящим случаем. Знал бывший начальник ГАУ много, и та информация, которой он владел, не могла быть приятна Сталину и его ближайшему окружению. Эта информация отразилась в мемуарах маршала, но достаточно «дозированно», и даже в таком виде его книга показывает советские военную экономику и снабжение армии в годы Великой Отечественной войны несколько в ином свете, чем принято считать многими в России и на Западе до сих пор.

По данным, приведенным в мемуарах маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, который в начале войны был начальником ГАУ, советская промышленность выпустила в 1940 г. 14 млн снарядов, в 1941 г. — первом полугодии 1942 г. — в 4 раза больше, соответственно, 56 млн штук [624]. По признанию маршала Яковлева, поставки снарядов фронту должны были возрасти, чтобы удовлетворить потребности армии, в 20 раз.

Много это или мало, 56 млн штук снарядов в год? Французы в 1915 г. достигли нормы выпуска в 200 тыс. снарядов калибра 75 мм в день, что, соответственно, дает 73 млн штук в год [625]. Интенсивность боев во Франции 1915 г. не была еще столь высокой, как в 1916–1918 гг., к тому же французской армии сильно помогали англичане. Отметим, речь идет только о снарядах для орудий основного полевого калибра, которых у французов тогда было не более 10 тыс. единиц на весь европейский ТВД. СССР имел летом 1941 г. более 50 тыс. орудий и минометов только в европейской части страны.

Армиям Первой мировой войны не надо было тратить до 1917 г. много снарядов на нужды ПВО и противотанковой артиллерии. Степень интенсивности артиллерийского огня можно оценить по данным зимней войны, так как по Великой Отечественной войне у нас не так много достоверных сведений о реальном расходе боеприпасов, что вполне объяснимо: масштаб боевых действий был огромным, сбор информации часто происходил небрежно.

Итак, зимой 1939–1940 гг. РККА несколько раз пыталась прорвать линию Маннергейма, сеть не столь мощных укреплений. К началу января 1940 г., начиная с 30 ноября 1939 г., только один 116-й артиллерийский полк расстрелял 17 700 снарядов 152 мм, и этот полк не был, как признает маршал Яковлев, каким-то исключением [626]. Результативность действий советской артиллерии в декабре 1939 г. была очень низкой, но на полковую дивизионную пушку тратилось по 18 выстрелов в сутки.

Если принимать 18 выстрелов за норму для орудий всех классов в условиях интенсивности боев советско-финского фронта декабря 1939 г., то получается, что порядка семи тысяч орудий КОВО должны были расстреливать в июне 1941 г. 126 000 снарядов в сутки, итого почти 46 млн за год. Но летом 1941 г. война была совсем иной, и она требовала большего расхода боеприпасов, к тому же, кроме артиллерии, были еще ПВО, танковые войска, флот, которым тоже требовались снаряды.