Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны - Черток Борис Евсеевич (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
На этот раз предстояло вместо одного преобразователя ПТ-500 установить два ПТ-200. Механически это сделать не так уж сложно, но потребовались серьезные изменения всей схемы электропитания, методики испытаний, а параллельно проверка теплового режима. Удивительно, что после стольких неудач люди работали с исключительным напряжением. На моральном состоянии сказывался пример удачных безаварийных пилотируемых пусков. В самом деле, если можно летать без аварий с человеком на борту, то ведь когда-то должно это везение дойти и до лунной программы. Описание шестого пуска Е-6 в служебных отчетах заканчивалось короткой констатацией: «Причиной аварии явился отказ преобразователя ПТ-500». Для ознакомления с экспериментами, которые проводились в институте Иосифьяна, я на несколько дней вылетел в Москву. Эксперименты можно было толковать двояко, и я еще раз убедился в правильности принятого решения.
Впрочем, не только королевскую лунную программу преследовали неудачи.
24 марта мы с председателем Госкомиссии по «Молнии-1» Керимовым, главными конструкторами бортовых систем «Молнии-1» Каплановым и Шереметьевским на Ан-12 вылетели в Тюратам для подготовки я пуска спутника связи «Молния-1». Перед вылетом из Внукова-3 экипаж самолета предупредили, что время посадки совпадает с назначенным на этот же час пуском новой тяжелой челомеевской ракеты-носителя УР-500К. Теперь эту модернизированную трехступенчатую ракету-носитель называют «Протоном». Тогда ее именовали «пятисотка» — предполагалось, что ее стартовая масса будет порядка 500 тонн. На самом деле она достигла 700 тонн, а впоследствии в трех-, а затем уже и четырехступенчатом варианте дотянула почти до 900 тонн.
На подлете к Тюратаму мы прильнули к иллюминаторам, надеясь с самолета полюбоваться стартом новой ракеты. Но старт был отложен, и нам дали добро на посадку. Вечером, с комфортом устроившись на крыше своего МИКа, мы наблюдали старт «пятисотки». Солнце уже было за горизонтом. Расстояние по прямой не превышало 30 километров. Пуск нашей космической «семерки» всегда отличался от пуска боевых ракет своей величественностью. Ночные пуски характерны своей особенной экзотикой. Внезапно степь заливает море света. Зрелище пуска на границе дня и ночи обещало быть захватывающим, даже для нас, ракетчиков, уже привыкших к красивым пускам.
Старт с 95-й площадки обозначил себя огненным взрывом на горизонте. Сноп огня и рыжие клубы газа. По мере подъема ракета, подсвечиваемая из-за горизонта солнцем, опираясь на огненный факел, стала постепенно все более четче прорисовывать свои новые для нас контуры и ложиться на заданный курс. Все говорило об уверенном начале, но… Наше восхищение величественной картиной взлета неожиданно оборвалось через несколько минут. Длинный язык факела от работающих двигателей укоротился, стал рваным, как будто они начали чихать, и ракета, только что сиявшая в лучах заходящего солнца, как елочная игрушка, вдруг рассыпалась. Сотни искрящихся осколков на фоне темного вечернего неба — и внутренняя пустота. Авария, как и внезапная смерть, — опустошающее зрелище.
Как бы для компенсации этого феерического, но все же травмирующего душу зрелища, мы через два дня любовались очередным красивым стартом нашей уже отработанной боевой Р-9А.
Фиолетовые краски
Поднимаются с рассветом.
Чтоб стрелять в такую пору,
Это надо быть поэтом.
В нашей ракетной практике очень часто пуски приходились на время утренней или вечерней зари. Если бы Николай Тихонов, написавший эти строки во время гражданской войны, мог участвовать в ракетных пусках, он всех нас должен был причислить к цеху поэзии.
Фиолетовые краски неба были прорезаны четким огневым факелом. Оставляя белый след инверсии, очередная «девятка» ушла на Камчатку. Через час пришло донесение, что головная часть достигла цели с отклонением всего в пятьсот метров. Если бы у этой «девятки» вместо макета боевой части была штатная нагрузка в две мегатонны, вряд ли удалось бы заметить такое отклонение.
Всего через сутки произошло еще одно событие на боевом старте очередной янгелевской ракеты. При подготовке к пуску оператор стартовой команды, суетившийся в бункере, рукавом кителя задел рукоятку тумблера, управляющего электрическими замками крепления шлангов заправки. Шланг заправки отстыковался, и окислитель залил стартовую площадку. В это время шла и заправка горючим. Пары горючего, смешавшись с парами разлитого окислителя, воспламенились. Первая ступень ракеты была уже полностью заправлена и загорелась.
Обошлось без жертв, ушибы, полученные людьми, в панике выпрыгивавшими из окон служебного здания, — не в счет.
В эти же дни на фирме Косберга в Воронеже был уничтожен взрывом большой огневой испытательный стенд двигателей. Причиной взрыва была искра в шнеке кислородного насоса. Все бы кончилось локальным уничтожением очередного турбонасосного агрегата, но в это же время последовал прорыв кислородной магистрали. Пять тонн жидкого кислорода, вылившись на маленький огонек, вызвали такой пожар, какого Воронеж не видел со времен войны.
Впрочем, эти события не задержали подготовку и пуски следующих Е-6.
10 апреля 1965 года состоялся седьмой по счету запуск Е-6. Это был АЛС № 8. «Номер восемь до Луны не добросим», — мрачно шутили становящиеся уже суеверными офицеры стартовой команды. Они имели достаточно оснований для злых шуток в адрес «гражданских» -разработчиков ракет и космических аппаратов. Ни одной аварии по вине стартовой команды или военного расчета технической позиции на первой и второй площадках не было. Во всех бедах виноваты конструкция, схемы либо технология производства.
Жизнь офицеров полигона была несравненно тяжелее службы в воинских частях авиации или артиллерии. Там все строго регламентировано, расписано по дням и часам. Есть время для учебы, спорта, семьи и отдыха. На полигоне Тюратама у работающих с нами офицеров суточный распорядок всегда ломался в зависимости от числа обнаруженных замечаний, дефектов, изменения времени пусков и поручений аварийных комиссий.
Для «номера восемь» снова потребовалась аварийная комиссия. Двигатель третьей ступени не вышел на режим по причине негерметичности системы наддува баков горючего и окислителя. Остатки «лунного поезда», разрушенные при входе в атмосферу, упали в воды Тихого океана.
Уже на следующий день мы составили новый график подготовки и пуска Е-6 с АЛСом № 10. После всех сдвигов и волевых сокращений циклов испытаний день пуска пришелся на святую дату — 9 мая 1965 года. Многочисленным участникам войны предстояло отметить 20-ю годовщину великой Победы подлинно огневым салютом на старте. Сотням солдат и офицеров предстояло дежурить у рабочих постов на измерительных пунктах вдоль трассы полета. Экипажи кораблей Тихоокеанской экспедиции и в Атлантике в этот праздничный день тоже обязаны следить за полетом.
В промежутке между седьмым и восьмым пусками Е-6 надо было обязательно провести запуск очередного спутника связи «Молния-1». Все участники программы «Молния-1» были крайне заинтересованы в пуске до майских праздников.
9 мая мне предстояло «праздновать» в двух местах: ночью — в Щелкове по случаю первой передачи телевизионной хроники праздничных торжеств по линии Владивосток — Москва, утром — в здании Генштаба, куда шла трансляция с полигона о запуске Е-6.
На улице Фрунзе в здании Генштаба находился узел связи, в который сходилась информация со всех измерительных пунктов. Генерал Андрей Карась, который был хозяином командно-измерительного комплекса, воспользовавшись праздничным днем, организовал передачу всей информации о пуске и полете Е-6 в кабинет начальника Генштаба. Я с небольшой группой лунных проектантов утром 9 мая прошел по безлюдным коридорам Генерального штаба Советской Армии. Встретивший нас офицер провел в кабинет, который, по его словам, был основным местом планирования военных операций последних двух лет войны. Генерал Карась был явно доволен своей инициативой и предсказал, что в такой торжественный день, да еще под контролем самого Генерального штаба пуск Е-6 должен быть удачным. Отметить 20-ю годовщину Победы в таком кабинете было почетно и необычно. Мы по телевизору наблюдали военный парад и слушали сообщения из Владивостока о качестве трансляции через «Молнию-1». Передача была удачной, и я даже на время забыл о Е-6.
