Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?) - Макаров Игорь (читать хорошую книгу txt) 📗
Года два назад посол России в Белграде А. Чепурин поинтересовался у Славенко Терзича — тогда просто историка, а ныне посла в России, — готова ли Сербия отбить атаки недругов в связи со столетием Сараевского покушения. Оборона выстроена слабо, признался тот. Да и не осталось в Сербии больших специалистов по Сараевскому покушению.
Югославия, государство с международным авторитетом, сама по себе была лучшим защитником сараевских террористов. Легитимность Югославии была их аутентичной защитой. Это государство ставило Г. Принципу памятники и называло в его честь улицы. «Двадцать восьмое июня открыло одну из значительных страниц борьбы наших народов за свободу, объединение и независимость», — прокламировала «Политика», празднуя 40-годовщину покушения. И эта натяжка казалась простительной.
Сейчас же берет оторопь, когда радиостанция «Голос России» щеголяет такими вот заголовками своих передач: «Сараевское покушение. Борьба сербского народа за место под солнцем» [484]. Или когда журнал Сербской Патриархии публикует следующие философские изыски:
Сараевское покушение действительно плод сербского понимания истории, той особой историософии, происходящей из культа Видовдана и Косовской битвы. Гаврило Принцип имел перед собой пример Милоша Обилича, пример его жертвы и пример того, как надо вершить расправу над земными правителями [485].
Приходится напоминать православным авторам, что любезные их сердцу Гаврило Принцип, Неделько Чабринович и прочие младобоснийцы были открытыми атеистами. А если уж «вершить расправу над земными правителями», то почему именно над врагом масонства и, по признанию А. Гитлера, «горячим другом славянства»? [486]
Сейчас «подвиги» младобоснийцев остались без серьезных адвокатов, ибо разрушены те структуры, которые их оправдывали и героизировали. Ни одна когорта блестящих историков не сможет защитить Г. Принципа, потому что нет больше югославского государства как воплощения тех мутных идеалов, которые вели за собой младобоснийских фанатиков. Действительно, в 1908 году Босния и Герцеговина не вполне легально перешла под юрисдикцию Австро-Венгрии, из чего можно казуистически заключить, что Принцип убил Фердинанда на оккупированной территории. Но и эти аргументы не могут возместить утраченную опору легитимной защиты Принципа — государство Югославию. Против «ревизионизма» нельзя бороться старыми методами.
А тот факт, что почившая в бозе титовская Югославия сегодня в лучшем случае воспринимается как иллюзия, а чаще как воплощение партийно-клановой диктатуры, еще более усиливает образ Г. Принципа и его пособников как террористов. Символично, что одним из отцов-основателей первой Югославии — Югославии Карагеоргиевичей — в декабре 1918 года был Анте Павелич; через два с небольшим десятилетия другой хорват с точно таким же именем и фамилией создаст на ее руинах огромный усташский концлагерь, т. н. Независну Државу Хрватску (НДХ) [487]. Такие совпадения наводят на мысль, что сербы сами себе сколотили гроб, поддавшись соблазну братства-единства (официальный титовский лозунг) с теми, кто носил за пазухой усташский топор. Между прочим, и сам неологизм Югославия был запущен в оборот в XIX веке не кем-нибудь, а хорватским католическим епископом Й. Штроссмейером.
Гаврило Принцип не имеет сейчас надежного защитника и потому, что никого уже не интересует лозунг «Балканы — балканским народам», который он с таким упорством защищал. Глобализация «съела» этот лозунг: «задрав штаны», весь балканский регион побежал в Евросоюз.
Россия издревле защищала православный мир, — отмечает видный русский публицист А. Казинцев. — До тех пор, пока хасиды не получили в свои руки наш МИД… Вот и Сербию следовало опекать, не только гарантируя ее суверенитет, но и удерживая от гибельных шагов. Поддержка Белградом сараевских террористов стала поистине роковым шагом. Они действовали отнюдь не в интересах сербов — масонские корни организации Принципа сегодня очевидны. Война была не нужна ни России, ни Сербии. Ее развязало международное масонство, стремившееся сокрушить три европейских империи, стоявших на пути к глобальному господству [488].
Почему же, вопреки логике, нынешние сербские власти и послушные им историки не только не отмежевались от сараевских террористов, но порой защищают их даже с большей безапелляционностью, чем это было в прежние эпохи? В силу солидарности с массовыми стереотипами?.. Или потому, что считают такую защиту достойным ответом на демонизацию сербской нации?.. Но в таком случае они должны были бы горой стоять за косовских сербов; между тем нынешний белградский режим предал их самым бессовестным образом.
А ларчик просто открывался. Возвеличивание сараевских убийц под флагом сербского патриотизма (напомню легковерным, что Принцип был не столько сербом, сколько югославом) есть не что иное, как операция прикрытия, которая дает возможность под шумок театральной перепалки с Западом легализовать предательство Косова. Такова подлая игра западного агента А. Вучича и компании, и плохо, что большинство жителей Сербии этого не понимают.
Что же касается демонизации сербов, то лучшим ответом на нее стало бы изучение подоплеки Сараевского убийства, раскрытие его закулисного механизма, выведение на чистую воду всех и всяческих Ротшильдов, Троцких и натансонов. Вот чего больше всего опасается Запад, зорко стерегущий свои мрачные тайны. И этой книгой в меру сил я попытался внести реальный вклад в это важное общеславянское дело.
Приложение
ЧТО ЗНАЛО ГЕСТАПО О ШТРАНДМАНЕ
11 апреля 1917 года на заседании Салоникского суда продолжился допрос обвиняемого Раде Малобабича. Речь зашла о его аресте сербской полицией 12/25 июля 1914 года, и по этому поводу были зачитаны показания чиновника Радомира Тодоровича, фрагмент которых нельзя не процитировать:
Г. управитель Белграда приказал мне получить известные секретные акты и в тот же вечер отправиться с ними в Ниш, а заодно взять с собой и Малобабича..
По приказу г. Стояна Протича, тогдашнего министра внутренних дел, мы были посажены в поезд, который вез г. министров в Ниш. В тот же вагоне, где были я, Лазаревич (второй полицейский. — И. М.) и Малобабич, ехал и секретарь русского посольства г. Страндман. В тот момент, когда мы разместились в купе, Малобабич в коридоре задержал г. Страндмана и сказал ему, что он его, несомненно, знает, так как однажды был ему представлен, и взмолился заступиться за него, дабы он был выпущен на свободу. Г. Страндман ему ничего не ответил, а молча спрятался в свое купе [489].
В Главе третьей уже давалась оценка этому загадочному эпизоду; здесь же, на сугубо документальном материале, мы попробуем открыть завесу над тайной и, мягко говоря, далеко не благовидной деятельностью В. Н. Штрандмана.
После революции Штрандман возглавлял Бюро по защите интересов Русской эмиграции в Сербии и на этом посту долгие годы фактически был единовластным вершителем судеб тысяч русских беженцев. По данным на 13 августа 1941 года, в Белграде проживали 7020 совершеннолетних подданных Российской империи (без другого гражданства) и еще около полутора тысяч, принявших иностранное гражданство (в общей сложности — 11 133 чел.). В Историческом архиве Белграда есть фонд местного Гестапо, содержащий досье Штрандмана [490]. Публикуемые ниже документы проливают свет на многие тайные стороны его деятельности (публикуется впервые).
ДОКУМЕНТ № 1 (перевод с немецкого).
