Диалектический материализм - Энгельс Фридрих (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Положительная и отрицательная стороны противоречия
Пролетариат и богатство — противоположности. Как таковые, они образуют одно целое. Оба они — формы существования частной собственности. Дело только в том определенном положении, которое каждый из этих двух элементов противоречия занимает в целом. Недостаточно объявить их двумя сторонами целого.
Частная собственность как частная собственность, как богатство, вынуждена сохранять свое собственное существование, а поэтому и существование своей противоположности — пролетариата. Это — положительная сторона противоречия, удовлетворенная сама в себе частная собственность.
Напротив, пролетариат как пролетариат вынужден отвергнуть самого себя и тем самым и обусловливающую его противоположность, делающую его пролетариатом, — частную собственность. Это — отрицательная сторона противоречия, его беспокойство внутри себя, упраздненная и упраздняющая себя частная собственность.
Класс имущих и класс пролетариата одинаково представляют собой человеческое самоотчуждение. Но первый класс чувствует себя в этом самоотчуждении удовлетворенным и утвержденным, в отчуждении видит свидетельство своего могущества и в нем обладает видимостью человеческого существования. Второй же класс чувствует себя в этом отчуждении уничтоженным, видит в нем свое бессилие и действительность нечеловеческого существования. Класс этот, чтобы употребить выражение Гегеля, есть в отверженности возмущение против этой отверженности, возмущение, которое необходимо вызывается противоречием между человеческой природой класса и его жизненным положением, являющимся откровенным, решительным и всеобъемлющим отрицанием этой самой природы.
В пределах самого противоречия частный собственник представляет собой консервативную сторону, пролетарий — разрушительную. От первого исходит действие, направленное на сохранение противоречия, от второго — действие, направленное на его уничтожение.
Частная собственность в своем экономическом движении сама, впрочем, толкает себя к собственной гибели, но только путем независимого от нее, бессознательного, против ее воли происходящего и природой самого дела обусловленного развития, путем порождения на свет пролетариата как пролетариата, — этой сознающей свою духовную и физическую нищету нищеты, этой сознающей свою отверженность и тем самым себя самое упраздняющей отверженности. Пролетариат приводит в исполнение приговор, который сама себе выносит частная собственность порождением на свет пролетариата, точно так же, как он приводит в исполнение приговор, который сам себе выносит наемный труд производством чужого богатства и собственной нищеты. Одержав победу, пролетариат никоим образом не становится абсолютной стороной общества, ибо он одерживает победу, только упраздняя самого себя и свою противоположность. С победой пролетариата исчезают как сам пролетариат, так и обусловливающая его противоположность — частная собственность.
Если социалистические писатели приписывают эту всемирно-историческую роль пролетариату, то это никоим образом не происходит от того, что они, как уверяет нас критическая критика, считают пролетариев богами. Скорее наоборот. Так как отвлечение от всего человеческого, даже от видимости человеческого, нашло себе в оформившемся пролетариате практически совершенное выражение; так как в жизненных условиях пролетариата все жизненные условия современного общества достигли вершины бесчеловечности; так как в пролетариате человек потерял самого себя, но вместе с тем не только обрел теоретическое сознание этой потери, а непосредственно еще вынужден к возмущению против этой бесчеловечности велением ничем не прикрашенной, неумолимой, абсолютно властной нужды, этого практического выражения необходимости, — то поэтому пролетариат может и должен сам себя освободить. Но он не может освободить себя, не упразднив своих собственных жизненных условий. Он не может упразднить своих собственных жизненных условий, не упразднив всех бесчеловечных жизненных условий современного общества, сосредоточившихся в его собственном положении. Он не напрасно проходит суровую, закаляющую школу труда. Дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель отдельный пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать. Его цель и его историческое действие самым ясным и неоспоримым образом предуказываются его собственным жизненным положением, равно как и всей организацией современного буржуазного общества. Нет надобности распространяться о том, что значительная часть английского и французского пролетариата и теперь уже сознает свою историческую задачу и постоянно работает над дальнейшим развитием и окончательным прояснением своего самосознания. (К. Маркс и Ф. Энгельс, Святое семейство, т. III, стр. 54 — 56.)
Гегельянщина Прудона
Посмотрим теперь, каким видоизменениям подвергает г. Прудон гегелевскую диалектику, прилагая ее к политической экономии.
По его, г. Прудона, мнению, всякая экономическая категория имеет две стороны: хорошую и дурную. Он рассматривает категории, как мелкий буржуа рассматривает великих исторических деятелей: Наполеон — великий человек; он сделал много добра, но он принес также много зла.
Взятые вместе, хорошая сторона и дурная сторона, выгода и неудобство составляют, по мнению Прудона, противоречие, свойственное каждой экономической категории.
Таким образом, необходимо решить следующую задачу: сохранить хорошую сторону и устранить дурную.
Рабство есть такая же экономическая категория, как и всякая другая. Следовательно, оно также имеет две стороны. Оставим дурную сторону рабства и рассмотрим хорошую. Само собой разумеется, что при этом речь идет лишь о настоящем рабстве, о рабстве чернокожих в Суринаме, в Бразилии, в южных штатах Северной Америки.
Подобно машинам, кредиту и проч., это рабство представляет собою краеугольный камень буржуазной промышленности. Без рабства не было бы хлопка; без хлопка немыслима современная промышленность. Рабство дало значение колониям, колонии создали мировую торговлю, мировая торговля есть необходимое условие крупной промышленности. Следовательно, рабство представляет собою в высшей степени важную экономическую категорию.
Без рабства Северная Америка, эта страна наибольшего прогресса, превратилась бы в патриархальную страну. Сотрите Северную Америку с карты земного шара, — и вы произведете анархию, полный упадок современной торговли и цивилизации. Уничтожьте рабство, — и вы сотрете Америку с географической карты.
Так как рабство есть экономическая категория, то оно всегда входило в число учреждений различных народов. Новейшие народы сумели лишь замаскировать рабство в своей собственной стране, а в Новом Свете ввели его открытым образом.
Что предпримет г. Прудон для спасения рабства? Он предложит задачу: сохранить хорошую сторону этой экономической категории и устранить дурную.
У Гегеля нет задач. Он знает лишь диалектику. Г. Прудон заимствовал из диалектики Гегеля только язык. Его собственный диалектический метод состоит лишь в догматическом отличении хорошего от дурного.
Примем на время самого г. Прудона за категорию. Исследуем его дурную и его хорошую сторону, его преимущества и его недостатки.
Если сравнительно с Гегелем он обладает тем преимуществом, что умеет ставить задачи, — которые и предоставляет себе решить для блага человечества — то он имеет также и недостаток, заключающийся в полной неспособности к диалектическому порождению какой-либо новой категории. Сосуществование двух взаимно-противоречащих сторон, их борьба и их слияние в одну новую категорию — составляет сущность диалектического движения.
Если вы ограничиваетесь лишь тем, что ставите себе задачу устранения дурной стороны, то вы разом кладете конец всему диалектическому движению. Вы имеете дело уже не с категорией, которая полагает себя и противополагается самой себе в силу своей противоречивой природы; вы имеете дело лишь с г. Прудоном, который бьется, мучится и выбивается из сил между двумя сторонами категории.
