Курс русской истории (Лекции LXII—LXXXVI) - Ключевский Василий Осипович (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Взгляд на крепостного крестьянина, как на полную собственность владельца
Вообще в законодательстве первой половины XVIII в. о крепостных крестьянах более пробелов и недомолвок, чем ясных и точных определений. Эти недомолвки и пробелы и дали возможность установиться взгляду на крестьянина, как на полную собственность владельца. Припомним, что землевладельческие понятия и привычки древней Руси выработались на рабовладении; древние землевладельцы эксплуатировали свои вотчины преимущественно при помощи рабов. Пользуясь недомолвками закона, эти понятия и привычки они постепенно стали переносить и на крепостных крестьян, вопреки закону, смотревшему на крестьян, как на государственных податных плательщиков. К половине XVIII в. такой взгляд был уже вполне готов и его усвояют правительственные лица. В наказе одного правительственного учреждения депутату в комиссию 1767 г. мы встречаем заявление желания, чтобы был установлен закон, как поступать с помещиком, от побоев которого причиняется смерть крестьянину. Это желание поражает своею странностью: каким образом могли забыть закон XVII в., который точно разрешал этот случай? Помещик по Уложению, от истязаний которого умрет крестьянин, сам подвергался смертной казни, а осиротелая семья крестьянина обеспечивалась из имущества убийцы. Екатерина в своем «Наказе» выразила желание, чтобы законодательство сделало нечто полезное и «для собственного рабов имущества». Каким образом могла прийти Екатерине мысль, что крепостной крестьянин есть раб, когда она знала, что этот крестьянин нес государственное тягло, а рабы не подлежат тяглу? В том же «Наказе» Екатерина высказывает мысль, что земледелие не может там процветать, где «никто не имеет ничего собственного»; речь, очевидно, идет о крепостных крестьянах. Но разве закон объявил имущество крестьянина полной собственностью владельца? Такого закона не существовало; напротив, известно, что при Петре казна вступала в сделки с крепостными крестьянами, которые брали казенные подряды и сами отвечали на суде за принятые обязательства. Таким образом, сами правительственные люди во второй половине XVIII в. признавали уже известные последствия взгляда на крепостных, незаметно установившегося в первой половине века.
Екатерина II и крестьянский вопрос
Теперь легко понять, какая задача предстояла законодательству Екатерины при устройстве отношений землевладельцев с крепостным крестьянством: задача эта состояла в восполнении пробелов, допущенных в законодательстве о поземельных отношениях обеих сторон. Екатерине предстояло провозгласить общие начала, которые должны были лечь в основание их поземельных отношений, и согласно с этими началами указать точные границы, до которых простирается власть землевладельца над крестьянами и с которых начинается власть государства. Определение этих границ, по-видимому, занимало императрицу в начале царствования. В комиссии 1767 г. послышались с некоторых сторон смелые притязания на крепостной крестьянский труд: требовали расширения крепостного права классы, его не имевшие, например купцы, казаки, даже духовные, к их стыду. Эти рабовладельческие притязания раздражали императрицу, и раздражение это выразилось в одной коротенькой записке, дошедшей до нас от того времени. Эта записка гласит: «Если крепостного нельзя персоной признать, следовательно, он не человек; так скотом извольте его признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписано будет». Но это раздражение осталось мимолетной патологической вспышкой гуманной правительницы. Люди, близкие и влиятельные, знакомые с положением дел, также советовали ей вмешаться в отношения крестьян к помещикам. Можно предполагать, что освобождение, полная отмена крепостной неволи [была] тогда еще не под силу правительству, но можно было провести в умы и законодательство мысль о обоюдно безобидных нормах отношений и, не отменяя права, сдержать произвол.
Государственные дельцы советовали Екатерине законом определить размеры крестьянских платежей и работ, каких вправе требовать землевладельцы. Граф Петр Панин, один из лучших государственных людей времен Екатерины, в записке 1763 г. писал о необходимости ограничить беспредельную власть помещика над крестьянами и установить нормы работ и платежей крестьянина в пользу помещика. Такими нормами Панин признавал для барщины не более четырех дней в неделю, для оброка — не более 2 руб. с души, что составляет 14—16 руб. на наши деньги. Характерно, что Панин считал опасным обнародовать такой закон; он советовал сообщить его конфиденциально губернаторам, которые должны были секретно передать его помещикам к сведению и руководству. Другой делец, образцовый администратор времен Екатерины, новгородский губернатор Сиверс также находил помещичьи поборы с крестьян «превосходящими всякое вероятие». По его мнению, также нужно было определить размеры платежей и работ на помещика законом и предоставить крестьянам право за известную сумму выкупаться на волю.
Закон Петра III, изданный 18 февраля 1762 г., прибавил еще одно существенное, побуждение так или иначе разрешить вопрос. Крепостное право имело одной из своих опор обязательную службу дворянства; теперь, когда эта служба была снята с сословия и крепостное право в прежнем виде потеряло прежний смысл, свое главное политическое оправдание, [оно стало] средством без цели. Теперь, при такой разнице в побуждениях, любопытно видеть, как Екатерина отнеслась к тяжелому вопросу, доставшемуся ей от предшественников.
Крепостное право на Украине
Из сказанного видно, какие задачи предстояло разрешить законодательству Екатерины II в вопросе об отношениях крепостного населения к землевладельческому классу. Крепостной труд крестьянина был для дворянства средством нести обязательную военную службу, следовательно, с прекращением этой повинности должна была сама собой прекратиться раздача населенных казенных земель в частное владение. Далее, крепостной крестьянский труд не весь был отдан дворянам в частное владение, часть этого труда была обложена государственной податью, следовательно, крестьянский крепостной труд был в совместном владении у помещиков с государством. Поэтому законодательству предстояло провести точные границы между правами владельцев и властью государства. Однако Екатерина не прекратила раздачи казенных земель с крестьянами в частное владение, напротив, раздавала их еще более щедрой рукой, чем ее предшественники. Вступление ее на престол сопровождалось пожалованием почти 18 тыс. душ 26 ее пособникам. В продолжение всего царствования шли эти пожалования, иногда крупными массами, создававшими быстро громадные землевладельческие состояния. Мелкий смоленский дворянин по происхождению, Потемкин кончил свою деятельность помещиком, владевшим, как рассказывают, тысячами двумястами крестьянских душ. Не перечисляя всех отдельных пожалований, я ограничусь лишь одним общим итогом: доселе приведено по документам в известность 400 тыс. ревизских душ, розданных при Екатерине из казенных и дворцовых имений в частное владение; 400 тыс. ревизских душ — почти миллион душ действительных.
Но при Екатерине крепостное состояние распространялось еще одним способом — законодательным прекращением вольного крестьянского перехода. Такой вольный переход в XVIII в. еще допускался законом в малороссийских областях; здесь крестьяне посполитые, как они назывались, вступали с землевладельцами в краткосрочные поземельные договоры, которые свободно разрывали, переходя на землю, где их принимали на более выгодных условиях. Казацкая старшина издавна стремилась прекратить эти переходы, закрепляя за собой не только посполитых крестьян, но и вольных казаков на крепостном праве. Особенно сильно помогал стремлениям старшины в этом деле Кирилл Разумовский, бывший гетманом Малороссии с 1750 по 1764 г. Он первый начал раздавать казенные земли с посполитыми крестьянами в полную наследственную собственность вместо временного владения, похожего на наше старинное поместное право. Эта раздача производилась в таких широких размерах, что вскоре по выходе Разумовского в отставку во всех областях Малороссии, принадлежавших Русскому государству, считалось не более 2 тыс. крестьянских дворов, не розданных в частное владение.
