Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935-1943 - Редер Эрих (полная версия книги TXT) 📗
Я считал, что в случае с «Адмиралом графом Шпее» истинная ошибка его командира заключалась в том, что он вообще позволил себе ввязаться в сражение с неприятелем. Даже просто пребывая на океанских просторах, наши новые немногие числом рейдеры связывали восемь вражеских поисковых группировок общей численностью 22 корабля, от легких крейсеров до линейных крейсеров и авианосцев.
К сожалению, капитан 1-го ранга Лангсдорф, обнаружив силы капитана 1-го ранга Хартвуда, ошибочно принял их за два миноносца и крейсер и, считая их эскортными кораблями конвоя, немедленно напал на них в надежде уничтожить сначала их, а потом и весь конвой. Такое решение свидетельствовало о великолепном боевом духе капитана 1-го ранга Лангсдорфа, но находилось в полном противоречии с общими инструкциями военно-морского штаба, которые были ему даны. Более того, как впоследствии выяснилось, как только «Граф Шпее» обнаружился, несколько британских поисковых групп кораблей – не менее пяти боевых групп – были тут же наведены на эту точку океана.
Гитлер, однако, считал, что как в боевых приказах, так и в последних действиях капитана 1-го ранга Лангсдорфа просматривается недостаток боевого духа. Более того, он питал несправедливое подозрение, что высшие офицеры военно-морского флота, в отличие от отчаянно смелых командиров миноносцев и подводных лодок, слишком погрязли в стратегических рассуждениях и уделяют чересчур мало внимания непосредственно сражениям войны. Я считаю, что разница между моей концепцией основных принципов ведения войны на море и пониманием такой войны Гитлером стала одной из основных причин нашего последующего разрыва.
Помимо войны против морских коммуникаций противника, военно-морской флот с самого начала войны предпринял также и много других мер против неприятеля. Первым шагом было обеспечение безопасности наших маршрутов, ведущих в Гельголандскую бухту и из нее. Третьего сентября, в день начала войны, адмирал Заальвэхтер, командующий военно-морскими силами западного направления, получил приказ немедленно установить серию оборонительных минных полей в Северном море – так называемый «западный барьер». Этот барьер протянулся широкой аркой от Терсхеллинга далеко к югу, вдоль побережья Голландии, а затем к северу, вдоль побережья Дании вплоть до Хорн-рифа. Эти минные поля значительно отличались от небольших минных полей рядом с побережьем Гельголанда, выставлявшихся в Первую мировую войну. Новые минные поля защищали значительный участок побережья от вторжения вражеских сил и практически преграждали путь его минным заградителям. В дополнение к обычным минам на стратегических направлениях были также установлены мины, глубоко лежащие под поверхностью воды, для уничтожения вражеских подводных лодок, идущих в погруженном состоянии. Для прохода сквозь «западный барьер» имелись свободные проходы, ведущие к западу и к северу. Одновременно для осуществления мореходства нейтральных стран были проложены свободные от мин проходы, обозначенные поначалу плавучими маяками. О местоположении опасных для судоходства зон было объявлено официально.
Эти оборонительные минные поля были установлены в первые ночи войны самоотверженными усилиями команд крейсеров, миноносцев и флотской плавбазы «Сверчок» под командованием адмирала Денша, командующего рекогносцировочными силами. К нашему удивлению, британцы никак не препятствовали этому, и первоначально прикрытая полоса побережья на западе вскоре протянулась все дальше и дальше к северу, давая прекрасную защиту нашим силам, входящим в Гельголандскую бухту и выходящим из нее. Свободные от мин каналы для входа и выхода за защитный барьер оставались недоступными для противника на всем протяжении войны.
Когда оборонительные минные поля были установлены, мы начали использовать миноносцы и подводные лодки для установки наступательных минных заграждений у английского побережья. Пользуясь своим преимуществом в скорости, а также все удлиняющимися ночами и зимней темнотой, эти миноносцы совершали ночные переходы к английскому побережью. К сожалению, один из самолетов нашего люфтваффе, недостаточно проинструктированный, ошибочно принял два наших миноносца за вражеские корабли и потопил их. Это стало горьким доказательством того заблуждения, когда часть ударных сил, участвующих в морских операциях, подчиняется не командованию флота.
Постановка мин с самолетов люфтваффе у побережья Англии также была составной частью программы минирования, и она немедленно привела к разногласиям между рейхсмаршалом авиации Герингом и мною по вопросу, когда такая постановка должна начаться. Мины флота были приведены в боевую готовность, и я считал жизненно важным начать их постановку как можно раньше, пока длинные ночи дают возможность нашим миноносцам совершить переход через Северное море и обратно под прикрытием темноты. Важно это было еще и потому, что англичане пока еще не выставили своих оборонительных минных полей, чтобы отсечь нас от своего побережья. Но люфтваффе хотело дождаться того, чтобы производство авиационных мин развернулось в полном объеме. В конце концов оно начало сотрудничать в постановке мин, но, к сожалению, один из самолетов сбросил мину самого последнего образца не в воду, а на песчаную отмель. Англичане тут же вытащили ее на берег и разобрали, чтобы понять ее устройство. В довольно краткий срок они предприняли контрмеры, и в результате наша минная война в значительной степени потеряла свою эффективность.
Как я уже упоминал, Гитлер наложил тяжелые ограничения на действия наших подводных лодок с целью избежать неприятностей с нейтральными государствами. По его приказу наши подводные лодки должны были действовать в строгом соответствии с инструкциями по захвату судов, которые основывались на международных правилах и соглашениях о ведении подводной войны. Несмотря на все предпринятые предосторожности, весьма неприятный инцидент произошел спустя всего несколько часов после декларации о начале военных действий. В нарушение инструкций германская подводная лодка потопила английский пассажирский лайнер «Афиния», жертвами этого инцидента стало много ее пассажиров, в том числе несколько десятков американцев. Подводная лодка атаковала лайнер, шедший вне обычных маршрутов пассажирских судов; более того, «Афиния» шла противолодочным зигзагом и с погашенными огнями. Командир подводной лодки решил, что он имеет дело с британским вспомогательным крейсером, и, чтобы избежать преследования британских противолодочных кораблей, сохранял радиомолчание и после потопления судна. Поэтому единственной информацией, полученной в военно-морском штабе, были сообщения из иностранных источников. Зная об инструкциях, имевшихся у командира подводной лодки, командование флотом решило, что потопление лайнера не было делом германской подводной лодки, и сделало соответствующее заявление. Лишь когда подводная лодка вернулась на свою базу, стали понятны все обстоятельства этого инцидента. По политическим мотивам, однако, Гитлер настоял на том, чтобы истинные факты не стали достоянием общественности ни в Германии, ни для зарубежной прессы. Сделал он это потому, что хотел избежать осложнений с Соединенными Штатами Америки по поводу инцидента, хотя и достойного сожаления, но уже ничем непоправимого. Все, что оставалось делать флоту, – это выполнить его указание держать все обстоятельства в тайне.
И совершенной неожиданностью для меня стало сообщение, которое я услышал лишь краткое время спустя, сделанное министром пропаганды доктором Геббельсом, что «Афиния» на самом деле была потоплена по указанию Черчилля, первого лорда британского адмиралтейства, с целью поссорить Германию с Соединенными Штатами. Этот детский пропагандистский трюк, предпринятый без согласования или совета флота, произвел эффект, прямо противоположный тому, на который он был рассчитан.
Потопление «Афинии», несмотря на все наши попытки дистанциироваться от него, нанесло колоссальный урон имиджу флота, а неуклюжие действия министерства пропаганды лишь увеличили его. Все, что оставалось делать руководству флота, – еще больше ужесточить все наши директивы. Мы даже выпустили приказ о запрещении атаковать пассажирские суда, хотя бы и идущие под конвоем военных кораблей. Эти директивы оставались в силе вплоть до августа 1940 года, хотя в международном праве не содержалось никаких требований для подобного обхождения с ними.
