КГБ: приказано ликвидировать (Спецоперации советских спецслужб 1918-1941) - Колпакиди Александр Иванович (бесплатная регистрация книга txt) 📗
26 августа в Сене было выловлено обезглавленное тело, в котором члены секретариата IV Интернационала Жан Ру и Пьер Коваль опознали Клемента по характерным шрамам на кистях рук. Долгое время обстоятельства убийства Клемента не были известны, хотя никто не сомневался, что это дело рук Москвы. Первым приоткрыл завесу тайны П. Судоплатов, который в своих мемуарах поведал следующее:
«Эйл Таубман, молодой агент с кодовым именем „Юнец“, выходец из Литвы, сумел войти в доверие к Рудольфу Клементу, возглавлявшему троцкистскую организацию в Европе и являвшемуся секретарем так называемого IV Интернационала. В течение полутора лет Таубман работал помощником Клемента. Как-то вечером Таубман предложил Клементу поужинать с его друзьями и привел на квартиру на бульваре Сен-Мишель, где уже находились турок и Коротков. Турок заколол Клемента, тело положили в чемодан, затем бросили в Сену. Тело было найдено и опознано французской полицией, но к этому времени Таубман, Коротков и турок находились уже далеко от Парижа» [217].
Личность Александра Михайловича Короткова достаточно хорошо известна. Известно и то, что в декабре 1938 года его по указанию Л. Берия уволили из разведки, и что он обжаловал это решение и добился восстановления на службе, написав наркому соответствующее письмо. Долгое время об этом письме ходили легенды, пока в 2000 году Т. Гладков не опубликовал его в своей книге «Король нелегалов». В этом письме Коротков прямо говорит:
«В декабре 1937 г. мне было предложено выехать в подполье во Францию для руководства группой, созданной для ликвидации ряда предателей оставшихся за границей.
В марте 1938 г. моя группа ликвидировала „Жулика“, в июле „Кустаря“, и я руководил непосредственным выполнением операций и выполнял самую черную, неприятную и опасную работу.
Я считал, что шел на полезное для партии дело, и поэтому ни минуты не колебался подвергнуть себя риску поплатиться за это каторгой или виселицей. А то, что это в случае провала было бы именно так, у меня есть все основания думать…» [218]
После этого всякие сомнения в том, кто непосредственно руководил убийством Клемента отпали. Что касается Таубмана, то как утверждает Судоплатов он сменил фамилию на Семенов и был послан на учебу в Институт химического машиностроения, а затем перешел на службу в органы госбезопасности. Турок же, по словам Судоплатова, стал «хозяином» явочной квартиры в Москве. Но здесь Судоплатов намеренно вводит читателя в заблуждение, ибо турок — это упоминавшийся нами ранее Пантелеймон Тахчианов, ликвидировавший в январе 1937 года невозвращенца Навашина, причем именно таким же способом — заколол ножом.
Впрочем, возникает еще один вопрос — почему ликвидацию Клемента поручили группе Короткова, а не людям Серебрянского, которые имели гораздо больший опыт. Тут можно предположить, что это связано с начавшейся с конца 1937 году в НКВД «чисткой», во время которой практически все старые кадры сотрудников ИНО были отозваны в Москву и репрессированы. Например, тот же Серебрянский был арестован прямо в московском аэропорту 10 ноября 1938 года. А потом группа Короткова до убийства Клемента сумела в марте 1938 без шума и не оставив никаких следов ликвидировать, как он пишет, некоего «Жулика». А под этой кличкой в оперативных делах НКВД проходил наш старый знакомый Георгий Агабеков.
Как уже говорилось раньше, Агабеков счастливо избежал покушения в январе 1932 года в Румынии и вернулся в Бельгию, под крыло британских спецслужб. Однако англичане были скупы, и в начале 1933 года Агабеков предложил другому чекисту-невозвращенцу Евгению Думбадзе вместе дурачить румынскую сигуранцу, поставляя ей сведения о деятельности СССР против Румынии, якобы получаемые от собственной агентуры Агабекова в России. В качестве этой «агентуры» предполагалось использовать русских эмигрантов в Брюсселе и Берлине.
Но Думбадзе не только отверг предложение Агабекова, но и разоблачил его в эмигрантской прессе. Правда, Агабекова это не остановило и он все-таки предложил свои услуги румынам, дав следующее обязательство:
«Я принимаю Ваше предложение работать, переданное через господина П…
Отныне все свои рапорты, которые буду посылать регулярно каждую неделю, я буду подписывать именем „Петров“. 15 апреля 1933 г.».
Сохранилась и расписка Агабекова следующего содержания:
«Получено на апрель 1933 года девять тысяч (9000) француз. франков. 8.5.33 Брюссель. „Петров“» [219].
Чтобы поддержать свое реноме в глазах западных спецслужб, Агабеков в скором времени «завербовал» в русских эмигрантских кругах мифического немецкого офицера «Шарля» и передавал якобы полученную от него информацию британской СИС. Затем он сообщил о «Шарле» бельгийской спецслужбе «Сюртэ», а та в свою очередь сообщила о нем французам.
В результате Агабекову оставалось только стричь купоны. Что касается румын, то для них Агабеков за 20 000 франков организовал получение информации прямо из ОГПУ, которую ему якобы поставляла через вторые-третьи лица его первая жена. Всего же, как было установлено позднее, Агабеков поддерживал контакты со спецслужбами семи государств.
После этого Агабеков полностью уверовал в свою безнаказанность и пустился во всевозможные аферы. Так, в мае 1934 года он заявился в Брюсселе на квартиру одного из своих знакомых, тоже невозвращенца, и предложил ему разыграть спектакль перед представителями акционерного общества, расположенного в Париже, которые занимались поисками возможностей вывоза из СССР заметок и личных счетов Николая II, а также брачных документов вдовы брата последнего императора, великого князя Михаила Александровича графини Брасовой. Все эти документы Агабеков за аванс в 30000 французских франков брался «доставить» из СССР. Но при этом он цинично заявил: «Конечно, никаких документов я достать не могу, при всем моем желании. Поэтому придется делать липу» [220].
После получения аванса Агабеков спустя некоторое время через подставное лицо послал в Париж письмо, в котором сообщал, что дела идут, что он несколько раз ездил за границу и что теперь настало время познакомить членов общества с верным человеком из СССР.
Вскоре это знакомство состоялось и акционеры убедились, что перед ними действительно человек из Советской России. Была достигнута договоренность о еще одном гонораре в 30 000 франков за работу, но по каким-то причинам сделка в конце концов сорвалась.
Промышляя подобными аферами, Агабеков в то же время понимал, что над ним постоянно висит угроза со стороны Москвы. Поэтому осенью 1936 года он еще раз попытался круто изменить свою судьбу и 4 сентября отправил советским властям письмо, в котором подробно рассказал о структуре, должностных лицах и деятельности спецслужб Великобритании, Бельгии, Голландии, Франции, Румынии, Болгарии и Германии. Заканчивалось это письмо следующими словами:
«Все вышеизложенное я сообщаю Вам вполне честно, ибо моим единственным желанием сейчас является хоть немного умалить тот вред, который я нанес Советской власти своим предательством. Этим документом я, видимо, отдаю себя вполне сознательно на Ваше усмотрение, и как бы суров ни был Ваш приговор, я ему подчинюсь беспрекословно. Но я просил бы только одного, это умереть на работе. Умереть с сознанием, что я принес хоть какую-нибудь пользу своей Власти и своей Родине.
На случай, если Вы пожелаете вновь говорить со мной и если нынешняя связь… почему-либо порвется, сообщаю Вам адрес, где меня найти… Можно телефонировать от 10 утра до 6 вечера и спросите адрес Гриши.
R.S. Дадите ли мне возможность быть Вам полезным или нет, нисколько не изменит моего решения, высказанного здесь. Разница лишь в том, что в первом случае я буду помогать Вам регулярно, а во втором я буду ждать случая, чтобы нанести наибольший удар по врагам Сов. Власти. Г. Агабеков» [221].