Популярная история евреев - Джонсон Пол (первая книга .txt) 📗
Так, республика Венеция (1577) предоставила далматинскому маррано, Даниэлю Родригесу возможность создания нового порта Спалато (Сплит) как элемента новой политики, заметную роль в которой играли евреи и которая заключалась в том, чтобы сделать балканские реки торговыми путями. Герцог Тосканский даровал хартию евреям Ливорно. Герцог Савойский содействовал созданию еврейских поселений в Ницце и Турине. Французские короли своими письмами гарантировали покровительство еврейским купцам. Генрих IV даже играл в карты с неким Маноэлем де Пиментель, которого называл «королем игроков». В Амстердаме кальвинистские власти перестали интересоваться религиозными взглядами прибывавших на жительство марранос (с 1590-х годов – сефардов, а с 1620 – ашкенази). Евреи отправляли свои религиозные службы поначалу в частном порядке. С 1616 года у них существовала школа по изучению Торы, с 1620-х годов они стали печатать свои книги. С точки зрения голландцев, они были полезным и благовоспитанным дополнением к торговому сообществу. Во Франкфурте община стала настолько процветающей, что в 1 562 1582 и 1603 годах там проводился всеобщий раввинистский синод.
Немецкоязычные города и княжества, изгонявшие евреев в начале века, стали вновь принимать их. Представитель династии Габсбургов император Максимилиан II позволил евреям вернуться в Богемию, а его преемник, Рудольф II, даровал им хартию о привилегиях. Была восстановлена старинная еврейская община в Вене; в Праге, где находился двор Рудольфа II, к концу столетия проживало 3000 евреев. Знаменитые учителя-раввины вроде магарала Ефраима Соломона бен Аарона из Люнчица или Исайи бен Авраама га-Леви Горовица жили в еврейском квартале рядом с такими королями торговли, как Яков Бассефи фон Тройенберг, Мордекай Зема Коэн или Маркус Майзель. У Рудольфа в его дворце была известная беседа с магаралом; он покровительствовал одаренным евреям всякого рода – от астрономов до ювелиров. Но самыми ценными он считал евреев-финансистов и сделал Майзеля своим первым «придворным евреем». Этот персонаж «придворного еврея»-финансиста доминировал в финансовых ведомствах Центральной Европы в течение 150 лет и сохранял определенное значение вплоть до 1914 года.
Великая сила евреев состояла в их способности быстро извлекать выгоду из новых возможностей, чувствовать возникновение беспрецедентной ситуации при ее появлении и разрабатывать методы, позволяющие к ней приспособиться. Христиане долго учились справляться с обычными финансовыми проблемами, но были консервативны и медленно реагировали на новые обстоятельства. К концу XVI века главным из этих новых обстоятельств стал рост масштабов войн и военных расходов. Майзель снабжал Рудольфа, видного коллекционера, произведениями искусства и научными приборами, но главной его задачей было финансирование войны с Турцией. Взамен император разрешал ему займы не только под такой реальный залог, как драгоценности, но и под векселя и землю. Взаимоотношения между этими двумя людьми – умным благочестивым евреем и эгоистичным самовлюбленным Габсбургом – были неизбежно корыстны с обеих сторон. Когда Майзель скончался в 1601 году, оставив свыше полумиллиона флоринов, государство конфисковало эти средства под тем предлогом, что его сделки, несмотря на данное императором разрешение, были незаконными. Однако Майзель, несомненно предвидевший такую ситуацию, успел истратить значительные суммы на пражскую общину. Он построил синагогу, которой Рудольф даровал привилегии не пускать внутрь полицию и демонстрировать звезду Давида, а также освобождение от налогов; он организовал еврейское кладбище и основал больницу; он даже вымостил улицы в еврейском квартале. Он финансировал еврейские общины в Польше и делал взносы во всяческие еврейские фонды, в том числе находящиеся в Палестине. И несомненно правдива эпитафия на его надгробном камне, который сохранился в Праге: «Никто из современников не мог сравниться с ним в делах благотворительных». Фактически, он оплачивал эксплуатацию ведущих членов еврейской общины короной, но при условии, что последняя оберегает их от других хищников.
Во время этого периода Габсбурги добросовестно «несли свою часть поклажи». Когда в 1614 году во Франкфурте толпа под предводительством Винцента Феттмильха штурмовала еврейский квартал, изгоняя евреев и грабя их дома, император Маттиас объявил погромщиков бунтовщиками и разбойниками и спустя два года повесил их вожаков. Евреев демонстративно вернули домой, даровав им новые имперские привилегии; впоследствии успешный исход этих событий праздновался ежегодно как «Пурим Винцента». В 1618 году в Германии разразилась Тридцатилетняя война, на начальном этапе которой династия Габсбургов была близка к гибели. В седле их удержали не кто иные, как евреи, особенно пражский финансист Яков Бассефи. А потому, когда фортуна повернулась лицом к императорской армии в битве при Белой Горе и армии императора вновь заняли город (1620), еврейский квартал оказался единственным местом, которое они не разграбили. Лично император Фердинанд II подарил Бассефи два самых лучших дома, конфискованных у протестантов.
Этот ужасный тридцатилетний конфликт, который принес разруху в Германию, вывел евреев в самый центр европейской экономики. Приходилось годами, в том числе и в зимний период, держать в поле огромные армии. Обеспечить их провиантом и фуражом удавалось только благодаря сети продовольственных поставок, организованной евреями в Восточной Европе. Они строили литейные и пороховые заводы и рыскали по всей Европе и на Востоке в поисках вооружения. И, что самое главное, они добывали наличные деньги, зачастую изобретая для этого новые способы активизации имперских авуаров. Именно Бассефи организовал в 1622 году вместе с принцем Лихтенштейном и генералом Валленштейном консорциум, который взял в аренду имперский монетный двор. Император получил крупную сумму денег на военные расходы, а Бассефи с партнерами вернул ее себе, снизив курс валюты. Община прозвала Бассефи «юденфюрст» (знатный еврей); он был произведен императором в пэры. Правда, в 1631 году его имущество было конфисковано, и после смерти в 1634 году, вскоре после убийства его покровителя Валленштейна, все привилегии были аннулированы. То есть судьба этого еврея, финансировавшего войну, оказалась переменчивой. Но разве когда-нибудь судьба еврея не была переменчивой?
Едва начавшись, эта война с легкой руки Валленштейна и ГуставаАдольфа приобрела тотальный характер, когда необходимость выиграть ее (или хотя бы выжить) стала выше идеологии, религии, расы и традиции. И евреи, с их удивительной способностью добыть то, чего почти нет, и разжиться деньгами в суровом и враждебном мире, оказались совершенно незаменимы для всех сторон. Когда у шведов началось падение влияния католицизма, большинство немецких евреев оказались под властью лютеран, и они подверглись давлению через принудительные займы. Однако не прошло и года, как евреи оказались главными поставщиками шведской армии. Как и в случае с Габсбургами, они поставляли провиант, снаряжение и, самое главное, лошадей. Более того, лютеранское командование обнаружило (как и ранее католики Габсбурги), что, будучи гражданами второго сорта, а то и вообще преследуемым меньшинством, евреи соглашались на поставки в кредит, при условии покровительства и привилегий; последнее обстоятельство позволяло высокой договаривающейся стороне блюсти и свою выгоду. По мере того как в борьбу ввязывались все новые и новые европейские державы, евреи Рейнланда и Эльзаса, Богемии и Вены брали их всех на довольствие. В Эммерихе, оккупированном голландскими войсками, Соломон Гомперц разбогател, продавая им провизию и табак. В Эльзасе евреи поставляли армии кардинала Ришелье лошадей и фураж. И за все эти услуги наградой им был привилегированный статус. Ришелье, который контролировал все морские операции Франции, дал португальским марранос особый статус в портах, хотя и было очевидно, что они – иудеи, а не христиане. В 1636 году Фердинанд II приказал своим военачальникам, чтобы евреев Вормса не подвергали принудительным займам, не помещали к ним войск на постой и вообще никак не тревожили. Почти не было случаев, чтобы воюющие стороны призывали евреев на воинскую службу. Не только имперское командование, но и шведы и лютеране строго запрещали грабить еврейские кварталы. В итоге, как ни странно, в ходе Тридцатилетней войны впервые в своей истории к евреям относились лучше, а не хуже, чем к остальному населению. В то время, как Германия находилась в наиплачевнейшем состоянии, евреи не только выжили, но даже процветали. Как отмечал историк Джонатан Израэл: «Нет ни малейшего свидетельства того, что количество евреев в Центральной Европе хоть скольконибудь уменьшилось во время Тридцатилетней войны».
