Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года) - Врангель Петр Николаевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Несмотря на тяжелые бои на фронте армии, я решил проехать в Екатеринодар.
Встреченный на вокзале генералом Науменко и чинами войскового штаба и приняв почетный караул Гвардейского дивизиона, я проехал к атаману. Обрисовав общее положение, я заявил, что, если срочно мне не будут высланы необходимые пополнения и армия не будет обеспечена продовольствием, я Царицына не удержу, войска будут отброшены в безводную степь, где неминуемо погибнут, и путь на Кубань будет противнику открыт. В тот же вечер я присутствовал на заседании кубанского правительства, где я повторил то же самое. Мои слова произвели желаемое впечатление. Члены правительства единодушно обещали мне полную помощь.
Атаман просил меня на следующий день посетить Законодательную Раду и там повторить мой доклад. Я изъявил согласие. Мы условились, что я прибуду в раду к 11 -та часам. Соответствующее приглашение от председателя рады должно быть доставлено мне утром. Отъезд в Царицын я назначил в 1 час дня.
Однако, до половины двенадцатого я приглашения председателя рады не получил.
Наконец в половине двенадцатого прибыл на вокзал весьма смущенный генерал Науменко и с ним какой-то офицер, отрекомендовавшийся мне как состоявший в распоряжении председателя рады. Офицер доложил мне, что председатель рады И.
Макаренко "случайно узнал от атамана" о желании моей посетить раду, но, не имея от меня соответствующего заявления, не может прислать мне официального приглашения. "Передайте председателю рады", - ответил я, "что в качестве командующего Кавказской армией я готов был оказать раде честь посетить ее и сделать доклад о нуждах кубанских частей. Об этом я поставил в известность вчера атамана и членов правительства. С отдельными просьбами к господину Макаренко я обращаться не буду. На фронте идут жестокие бои. Мое присутствие там необходимо.
Я выезжаю через полтора часа. По приезду в армию я поставлю в известность мои части о том отношении, которое встретил их командующий в лице председателя рады". Прибывшие уехали. Через час посланец И. Макаренко вернулся и доложил мне, что рада меня ждет. Почти одновременно прибыли несколько членов рады, между ними представители черкесов, прося меня прибыть на заседание рады. Я отказался, заявив, что назначенный час моего отъезда отложен быть не может. Через полчаса я выехал в Царицын.
9-го августа закончилась перегруппировка армии. Части 6-ой дивизии (Саратовский пехотный полк несколько времени тому назад был переброшен на левый берег Волги, в помощь отряду генерала Мамонова) вдвинулись в боевой порядок. Во главе 1-го Кубанского корпуса (остатки 3-й пластунской бригады, гренадерская бригада 6-й дивизии, 4-я Кубанская казачья дивизия, Сводно-Горская конная дивизия) стал генерал Писарев, сменивший заболевшего и эвакуированного генерала Покровского, 1-й корпус продолжал отходить вдоль Волги и Саратовского большака. 1-я конная дивизия, 1-я и 2-я кубанские дивизии и Ингушская конная бригада сосредоточились на левом фланге армии. Объединенная генералом Топорковым конная группа отходила в общем направлении вдоль реки Иловли и далее не станцию Котлубань. 9-го августа начали прибывать первые эшелоны пластунов переданной мне, наконец, 2-й Кубанской пластунской бригады.
Между тем, противник против генерала Мамонова, значительно усилившись, продолжал наступление, и части генерала Мамонова были оттеснены к Пришибу и Цареву.
На прочих фронтах Вооруженных сил Юга продолжались наши успехи. На Астраханском направлении части генерала Эрдели, хотя и весьма медленно, все же продвигались вперед. Его передовые конные части подошли на 45 верст к Астрахани. Добровольцы подходили к Курску, Одессе и Киеву. Донская конница генерала Мамонтова, брошенная в глубокий тыл противника, была уже у Тамбова, разрушая железные дороги, взрывая артиллерийские склады и распуская мобилизованные красные части.
Работы по укреплению Царицынской позиции значительно продвигались. Стрелковые окопы были большей частью закончены, хотя ходы сообщения не были еще готовы.
Проволочные заграждения в 3-4 кола имелись перед всем фронтом, за исключением крайнего правого фланга, ближайшего к Волге. В общем, укрепленная позиция при всей своей незаконченности могла дать обороняющим ее войскам значительные преимущества и придать уверенность в их силах. Однако, все же трудно было рассчитывать, что эту уверенность, необходимую для победы, могут найти в себе войска, что и доблестные, но перенесшие крайне тяжелое отступление, обескровленные и потерявшие значительную долю своего боевого порыва. Укрепленная позиция, как бы сильна она ни была, не могла чудесно превратить отступающие войска в победоносные. Необходимо было поддержать отходящие части свежими силами, образовав хотя бы некоторый небольшой резерв из свежих войск.
Этот резерв должны были составлять прибывающая 2-я Кубанская пластунская бригада и части генерала Мамонова, которые я решил оттянуть, ко времени подхода армии к Царицыну, с левого берега Волги. К 25-му августа ожидалось прибытие четырех танков (после взятия Царицына имевшиеся в армии шесть танков были переброшены в Добровольческую армию). 2-я Кубанская пластунская бригада (2-й, 4-й и 8-й пластунские батальоны) заканчивала свое сосредоточение к Царицыну к середине августа. Прибыв с фронта Добровольческой армии, она имела в своем ближайшем боевом прошлом ряд сравнительно легких успехов и являлась единицей бесспорной боевой ценности, 3-я Кубанская казачья дивизия генерала Мамонова после ряда блестящих дел, не испытав ни разу расслабляющего влияния неудач, полностью сохранила свой боевой пыл. При том же, действуя в богатом, совершенно нетронутом районе, части не успели измотаться. Дивизия была сравнительно большой численности. К 20-му августа в пяти полках и двух отдельных дивизионах было до 2000 шашек. Что же касается Саратовского полка, то, как и прочие, полк 6-й дивизии (за исключением гренадер), пополненный главным образом пленными и с ничтожным количеством кадрового офицерского состава, он в боевом отношении существенной силы не представлял. Я вызвал в Царицын телеграммами всех находящихся в отпуску и командировках строевых начальников, в том числе генерала Улагая и успевшего поправиться после ранения генерала Бабиева.
