Вожди в законе (СИ) - Фельштинский Юрий Георгиевич (читаем книги онлайн txt) 📗
С точки зрения медицинской изоляция идет больному во вред. Именно к такому выводу приходит посетивший Ленина 20 декабря профессор О. Ферстер, известный немецкий врач-невропатолог, который консультировал врачей, лечивших Ленина: "Если бы Ленина в октябре 1922 года и дальше оставляли бы в бездеятельном состоянии, он лишился бы последней большой радости, которую он получил в своей жизни. Дальнейшим полным устранением от всякой деятельности нельзя было бы задержать ход его болезни. Работа для Владимира Ильича была жизнью, бездеятельность означала смерть"(51). Но из всего описанного следует, что события 12–18 декабря к состоянию здоровья Ленина скорее всего никакого отношения не имели. Ленина выгнали из Кремля и назначили Сталина (точнее — Сталин назначил сам себя) начальником тюремного режима Ленина.
21 декабря Крупская записала под диктовку Ленина письмо Троцкому. Обратим внимание на то, как формально оговаривает Крупская разрешением Ферстера свое право записать для Троцкого письмо Ленина:
Лев Давыдович,
Проф. Ферстер разрешил сегодня Владимиру Ильичу продиктовать письмо, и он продиктовал мне следующее письмо к Вам.
"Тов. Троцкий,
Как будто удалось взять позицию без единого выстрела простым маневренным движением. Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление и для этого провести предложение поставить на партсъезд вопрос об укреплении монополии внешней торговли и о мерах к улучшению ее проведения. Огласить это на фракции съезда советов. Надеюсь, возражать не станете и не откажетесь сделать доклад на фракции. Н. Ленин".
В. И. просит также позвонить ему ответ. Н. К. Ульянова (52).
Из этого письма Троцкий должен был сделать вывод, что Ленин лишился рассудка. Его только что выгнали из кабинета и посадили под домашний арест, лишив возможности работы и встреч с людьми и переписки, официально назначили Сталина надсмотрщиком (о чем Ленин, разумеется, не знал), а он пишет о взятии позиции без единого выстрела. Без единого выстрела в те дни позиции взяли Сталин и Дзержинский. Не удивительно, что Троцкий на письмо Ленина не ответил: дискутировать на эту тему с ослепшим Лениным он не собирался.
Ленин в отношении Сталина был наивен, но не без предела. Он не случайно диктовал письмо именно Крупской, а не секретарю. Он старался сговориться с Троцким конфиденциально. Похоже, однако, что утечка информации произошла. Уже на следующий день, 22 декабря, Сталин позвонил Крупской, отругал ее, пригрозил взысканием по партийной линии решением Контрольной комиссии, находившейся целиком под контролем Сталина, и сказал, что, если подобное повторится, Сталин объявит вдовой Ленина Артюхину.
Считается, что Крупская сообщила Ленину о звонке Сталина только 5 марта 1923 г., так как именно в этот день Ленин написал Сталину эмоциональное письмо о разрыве отношений. Это подтверждали и опубликованные в журнале "Коммунист" (№ 5, 1989) воспоминания секретаря Крупской В. Дридзо:
"Почему В. И. Ленин только через два месяца после грубого разговора Сталина с Надеждой Константиновной написал ему письмо, в котором потребовал, чтобы Сталин извинился перед ней? Возможно, только одна я знаю, как это было в действительности, так как Надежда Константиновна часто рассказывала мне об этом. Было это в самом начале марта 1923 года. Надежда Константиновна и Владимир Ильич о чем-то беседовали. Зазвонил телефон. Надежда Константиновна пошла к телефону (телефон в квартире Ленина всегда стоял в коридоре). Когда она вернулась, Владимир Ильич спросил:
— Кто звонил?
— Это Сталин, мы с ним помирились.
— То есть как?
Пришлось Надежде Константиновне рассказывать все, что произошло в декабре 1922 года, когда Сталин ей позвонил […]. Надежда Константиновна просила Владимира Ильича не придавать этому значения, так как все уладилось и она забыла об этом. Но Владимир Ильич был непреклонен…".
Но очевидно, Крупская рассказала обо всем Ленину в тот же день, на что обязан был рассчитывать Сталин, и в ночь с 22 на 23 декабря у Ленина именно по этой причине наступает резкое ухудшение здоровья: по свидетельству М. И. Ульяновой в ночь на 23 декабря болезнь Ленина "распространилась дальше, правая рука и правая нога поражены параличом. С этих пор Владимир Ильич больше не мог сам писать".
Есть несколько указаний на то, что Ленин узнал о звонке Сталина Крупской 22 декабря. Во-первых, цитируя Дмитриевского, это подтверждает Троцкий: "Крупская немедленно, вся в слезах, побежала жаловаться Ленину". Во-вторых, об этом свидетельствует факт нового приступа у Ленина в ночь с 22 на 23 декабря. Косвенно это подтверждается интервью с Фотиевой: "Надежда Константиновна не всегда вела себя, как надо. Она могла бы проговориться Владимиру Ильичу. Она привыкла всем делиться с ним. И даже в тех случаях, когда этого делать нельзя было. […] Например, зачем она рассказала Владимиру Ильичу, что Сталин выругал ее по телефону?". Секретарь Ленина Володичева также считала, что Ленин узнал о грубости Сталина ранее 5 марта: "Возможно, он знал это раньше. А письмо написал 5 марта"(53).
Одновременно 22 декабря Крупская написала письмо Каменеву, фактическому председателю Политбюро, находившемуся в блоке против Ленина вместе со Сталиным, чего она скорее всего не стала бы делать, если бы не сообщила об инциденте Ленину уже 22 декабря:
"Лев Борисыч, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию [Зиновьеву], как более близким товарищам В. И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В единогласном решении контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности. Н. Крупская"(54).
Осторожный и хитрый Сталин не допустил бы разрыва с Лениным, если бы не считал его политическим трупом. 22 числа Сталин позволил себе нахамить Крупской, потому что уже ничем не рисковал. Он позвонил Крупской, чтобы сообщить ей, что решил убить Ленина. Только так можно объяснить реакцию самой Крупской на звонок Сталина 22 декабря: "Она была совершенно не похожа на сама себя, рыдала, каталась по полу и пр. Об этом выговоре она рассказала В. И. через несколько дней", — свидетельствует Ульянова(55). Значит, и по мнению Ульяновой Ленин узнал об этом звонке много раньше 5 марта, уже через несколько дней.
Но самое главное доказательство того, что Ленин узнал о звонке Сталина именно 22 декабря, нам предоставил Ленин: 23 декабря он начал писать "завещание".
В 1922 году Ленин понимал, что такое Сталин: "Мария Акимовна, — А. Бек секретаря Ленина Володичеву, — есть ли какие-нибудь шансы найти просто устные отзывы Ленина о Сталине?" "Ничего я не слышала. Даже намека нет, — ответила Володичева. — Ленин все-таки был тоже очень осторожный человек"(56). Тоже очень осторожный. Как и Сталин. Ленин не выдал своих намерений. Он не стал под влиянием разговора с Крупской звонить или писать Сталину. Ленин понял, что дни его сочтены и что нужно успеть отдать как можно больше указаний. В то же время, Ленин не собирался пассивно ожидать смерти от руки Сталина, что следует из количества написанных им перед смертью статей и заметок. Документы, продиктованные Лениным, начиная с 23 декабря, преследовали две цели: сделаться завещанием, с одной стороны, подорвать авторитет Сталина в партии — с другой. События показали, что не произошло ни первого, ни второго.
