Великий торговый путь от Петербурга до Пекина (История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд
В завершающей трети XVIII столетия о безмятежности в русско-китайских отношениях оставалось только мечтать. Притом что весьма часто внимание обращается на препирательства, споры и даже угрозы применения насилия в период истории до заключения Нерчинского договора в 1720-х годах, в пору екатерининского правления после 1768 года еще появлялись свидетельства застарелых нерешенных проблем для налаживания спокойного общения. Следует отметить, что с по-настоящему переломными проблемами удалось покончить: джунгарская война закончилась тем, что Цяньлун разгромил и расчленил давних непримиримых китайских врагов; границы на всем протяжении российских и маньчжурских владений наконец-то вполне четко обозначили и по большому счету признали; а договором от 1768 года закреплялись нормы вполне лояльного отношения к перебежчикам и нарушителям границы. После запрета на посещение китайской столицы русскими торговыми обозами исчезли мелкие, но накопившиеся за долгое время причины споров между Москвой и Пекином, из-за которых китайцы в прошлом прекращали торговые связи с Россией, что считалось самым действенным средством выражения недовольства политикой российской стороны. И на протяжении второй половины XVIII столетия известная доля энергии и жажды наживы русских предпринимателей направлялась мимо Даурии, Монголии или Средней Азии. Огромный свой творческий пыл они обратили на северные окраины Тихого океана, богатые морскими котиками, на Камчатку, Командорские, Алеутские острова и Русскую Америку, отвернувшись от районов вероятных вооруженных конфликтов с китайцами. После 1768 года какой-либо призрак войны полностью испарился. Несмотря на несколько продолжительных прекращений торговых отношений, проблемы как таковые по сравнению с первыми тремя четвертями XVIII столетия заключались главным образом в сферах второго или третьего порядка. Речь идет об эпохе своего рода добрых отношений и, как нам предстоит убедиться, общего торгового благополучия.
Первое десятилетие после возобновления обычной торговли в 1768 году обошлось без особых омрачающих событий. Единственная угроза спокойствию исходила от торгутов. Торгутов, населявших среднее и нижнее течение Волги, пытались соблазнить, как отмечалось выше, представители маньчжурских миссий в 1714–1715 и 1729–1733 годах, но они не поддались их уговорам вернуться в бассейн реки Или и принять участие в схватках с джунгарскими врагами. В конце 1770 года большое количество этих «русских» торгутов предприняли оказавшийся очень длительным и дорогостоящим поход назад на свою родину. Их численность на протяжении долгого времени оставалась предметом научных споров, и, несомненно, скоро эти споры не закончатся. В летописях «Шофан бэйчэн» значится, что в путь отправилось 400 тысяч человек и чуть меньше 300 тысяч из них достигли области реки Или. Такие цифры выглядят вполне приемлемыми, как и все остальные; в любом случае число переселенцев называется большим в начале пути и его трудности стоили путникам значительных потерь.
Объяснений переселению торгутов можно привести несколько. Авторы китайских документальных источников предпочитают подчеркивать бедственное положение данного народа из-за обременительной воинской повинности в Российской империи наряду с прочими притеснениями. И на самом деле русскому чиновнику, отвечавшему за дела торгутов, с началом Русско-турецкой войны приказали набрать из них 20 тысяч рекрутов. Еще в июле 1770 года Екатерина II в рескрипте астраханскому губернатору Никите Афанасьевичу Бекетову упоминала о намерении этих монголов пересечь реку Яик и переселиться на территорию Джунгарии. Тогда к тому же торгуты давно поддерживали тесную связь с их среднеазиатскими братьями и с Пекином. За много лет до того, например, джунгарский контайша Цэван Араптан женился на дочери предводителя торгутов по имени Аюки. Ближе к описываемым событиям (в 1756 году) миссия торгутов посетила Пекин, а затем еще и далай-ламу в Тибете. В конце князь Шееренг (Церен) и прочие беженцы среди торгутов, по-видимому, помогли убедить их вернуться на родину.
Теперь российские войска занимались преследованием бегущих торгутов, они провели несколько боев, разграбили деревни и поселения, истребили боевые порядки отступников. По прибытии в район Или торгутские предводители предпочли сдаться китайскому генералу области Пледу, а их вожака Убашы с Шееренгом препроводили в Пекин. Оставшиеся в живых переселенцы обосновались вдоль течения Или за счет помощи маньчжуров в размере 200 тысяч лянов императорским серебром.
Если бы такое переселение случилось лет на десять раньше, очень даже вероятно, что все закончилось резкими встречными обвинениями, угрозами вооруженных столкновений и даже откровенными усилиями русских властей по возвращению своих подданных на место. Однако в 1770 и 1771 годах на Россию навалились проблемы дорогостоящей и неутешительной войны против Турции, завершившейся только в июле 1774 года. В Санкт-Петербурге впоследствии удовлетворились преследованием мятежников до границы. Русские стремились не столько заставить их вернуться на насиженные места, сколько покарать за разграбление русских городов на их пути. Конечно же посыпались протесты в Пекин, а также требования вернуть властям отступника Шееренга. Цяньлун категорически отклонил российские требования, он обратил внимание на то, что торгуты безо всякого принуждения просили у маньчжуров пристанища, причем терзаемые голодом. Императрица Екатерина на самом деле приказала губернатору Иркутска А.И. Брилю и коменданту Сибирского рубежа принимать всех торгутов, пытающихся вернуться на территорию России, создавать им благоприятные условия для существования и докладывать о них в столицу. Кроме того, вдоль Селенгинск — Нерчинского рубежа в 1773 году поселилось некоторое количество казаков, но планы относительно такого усиления охраны государственной границы составили еще во время затянувшейся приостановки торговли 1764–1768 годов, и связывать их с торгутскими делами напрямую не стоит. В дальнейшем при всяком удобном случае российские чиновники пытались призвать маньчжуров к ответу за то, что они не смогли убедить торгутов вернуться на Волгу, но такие упреки никем тогда всерьез не воспринимались.
В 1775 году случилась эпизодическая приостановка торговли на три дня, вызванная спором по поводу толкования соглашений семилетней давности, касавшихся сбора таможенных пошлин и обращения с перебежчиками. За исключением данного инцидента после 1768 года китайские власти больше не вмешивались своими приостановками в ход торгов на протяжении целого десятилетия. В 1778 году покой снова нарушился из-за проблемы перебежчиков, нарушавших границу, и китайцы прекратили всю официальную торговлю на целых 2 года и 13 дней. Джунгары напали на российский торговый обоз, разграбили его и вернулись на маньчжурскую территорию. Российские власти потребовали выдачи и наказания разбойников, на что маньчжуры ответили запросами о выдаче им многочисленных дезертиров, в том числе тех, что скрылись на территории Сибири еще до 1768 года. Ситуация усугублялась из-за застаревшего спора по поводу сбора таможенных пошлин в Кяхте. Не стала легче она даже после того, как русский студент из группы по овладению монгольским языком Григорий Федорович Шарин, которому разрешили пересечь границу за месяц до прекращения торговли в апреле, заверил маньчжурских чиновников в том, что на Кяхтинской таможне берут небольшие деньги только с военнослужащих и купцов. И эти собранные денежные средства предназначаются на содержание местных чиновников и военного заведения. В китайских источниках к тому же находим упоминание о склонности к волоките и однобокости главы управы Кяхты в его поведении в конце весны 1778 года (май — июнь) во время совместного расследования незаконного перехода на монгольскую территорию русских людей, искавших там лошадей для приобретения. По-видимому, торговлю фактически приостановили в июле 1778 года, хотя мандарины пекинского двора через своего представителя в Угре Солиня, принадлежавшего к маньчжурскому роду Синего знамени без полос, передали на сей счет распоряжения только в следующем месяце. В китайских источниках содержится предположение о том, что выбор Пекина находился в русле мирного урегулирования разногласий, но при том условии, что разговор состоится между людьми равного звания и положения, причем проходить будет в атмосфере согласия. Солиню, которого посчитали слишком рьяно взявшимся за порученное дело человеком, сначала устроили нагоняй и лишили его высокого звания, а затем в сентябре 1778 года сняли с должности. Его преемник вице-президент Лифаньюаня Поцзинъэ и тушету-хан Чжэдэн Тоэрцзи сразу же отправились на границу, чтобы переговорить о разногласиях, то есть убедиться в том, что русские представители раскаялись в своем высокомерном поведении и сбавили тон. Ситуацию удалось успокоить, и в конце апреля 1780 года торговля возобновилась.
