История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Из среды фарисеев и, шире, хаберов вышло утверждение: «Ненависть человека am-haares (то есть из «народа земли». – В.К.) к ученому больше, чем ненависть язычника к Израилю». Поэтому «равви Иоханан сказал, что человека из am-haares позволено порвать как рыбу. Равви Самуил сын Исаака сказал: И со спины его» (с. 107).
Итак, фарисеи и – шире – хаберы («товарищи») воспринимали еврейских am-haares, «народ земли», чуть ли не как даже более чуждых и более опасных своих врагов, нежели сыны других народов, «гойи». Именно «народ земли» шел за ненавистным его убийцам-фарисеям Иисусом Христом, который так заклеймил фарисеев: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (Иоанн, 8, 44).
Поэтому недопустимо отождествлять «хаберов» (которые, в частности, как мы видим, пришли из Хорезма к хазарам и сумели встать во главе Каганата) с евреями как народом, как этносом. Хаберы – это определенный социально-идейный слой еврейского этноса, который ставит своей задачей экономическое, политическое и идеологическое господство и над еврейским, и над всеми другими «народами земли», – что так ярко выразилось в истории Хазарского каганата.
Н. В. Пигулевская раскрыла противостояние иудейских «хаберов»-«товарищей» и «народов земли» (в том числе и единокровного этим хаберам еврейского) на пути тщательного и глубокого исследования исторических источников. Но уместно напомнить, что, в сущности, о том же самом почти за полтора столетия до Н. В. Пигулевской сказал гениальный мыслитель Иммануил Кант (1724–1804), исходивший, конечно, не из фактической истории иудейства (она тогда и не была еще сколько-нибудь серьезно изучена), но из проникновенного понимания самой «идеологии» хаберов.
В одном из главных и наиболее зрелых своих трактатов «Религия в пределах только разума» (1793) Кант, в частности, писал: «…без веры в будущую жизнь немыслима никакая религия… Едва ли можно сомневаться, что евреи так же, как и другие, даже самые грубые народы, не могли не иметь веры в будущую жизнь, а стало быть, должны были иметь свое небо и свой ад, ибо эта вера в силу всеобщих задатков человеческой природы сама собой навязывается каждому. Следовательно, наверняка преднамеренно (здесь и далее выделено самим Кантом. – В.К.) было сделано то, что законодатель этого народа… не хотел иметь ни малейшего отношения к будущей жизни… он хотел основать только политическую, а не этическую общность… И, хотя вряд ли можно сомневаться также и в том, что евреи… создавали определенную религиозную веру, которую они присоединяли к артикулам своей статутарной (то есть сводящейся к чисто «политическим» установлениям. – В.К.) веры, но все же первая никогда не входила в законодательство иудейства… оно отказало всему роду человеческому в общении, считая себя особым народом – избранником Иеговы, народом, который ненавидел все прочие народы и потому был ненавидим каждым из них». [363]
Как видим, Кант четко отграничивает то, что он назвал «законодательством иудейства» от евреев как народа. Впрочем, несмотря на это, нашлись «хаберы», которые обвинили одного из величайших и вместе с тем благороднейших творцов общечеловеческой мысли в «обосновании научного антисемитизма».
Это выразилось, например, в статье «Кант» шестнадцатитомной «Еврейской энциклопедии», изданной в 1908–1913 годах в Петербурге. Правда, поскольку Кант являл собой давно уже канонизированного корифея мировой философии, об его «пороке» говорится более или менее осторожно, – скорее как о «беде», чем как о «вине» (о Достоевском, который тогда еще только обретал высшее всемирное признание, в этой энциклопедии «попросту» сказано, что он-де «один из значительнейших выразителей русского антисемитизма» [364]): «…предрассудки, среди которых Кант вырос, как и та умственная атмосфера, в которой формулировались его религиозно-философские взгляды, лишили его по отношению к еврейству той объективности и того беспристрастия, которыми этот мыслитель отличался. [365] Итак, Кант вообще-то «отличался» объективностью и беспристрастием мысли, но кто-то настроил его против иудейства…
Ложь здесь не только в том, что Кант был более, чем кто-либо независим и свободен от давления «среды» и любых «авторитетов». В цитированном рассуждении заведомо и даже бессовестно искажена реальная ситуация; «бессовестно» потому, что в конце этой же самой энциклопедической статьи о Канте сообщается: «Кант находился в постоянной переписке с целым рядом выдающихся еврейских мыслителей; особенно интересна его переписка с Мендельсоном… Впоследствии, как выше было указано, Кант совершенно иначе относился к еврейству» (стлб. 249), – то есть у Канта как раз не было никаких изначальных «предрассудков» в отношении иудейства.
И действительно, Кант (к которому Мозес Мендельсон еще в 1760-х годах обратился письменно, а позднее приехал к нему в Кенигсберг) в течение долгого времени относился к Мендельсону и целой группе его коллег-хаберов предельно доброжелательно. Однако, глубоко изучив их «программу», он стал воспринимать ее все более критически (ср., например, его замечания об изданном в 1783 году трактате Мендельсона «Иерусалим, или О религиозной власти и иудействе»; весьма многозначительна здесь вынесенная уже в само заглавие трактата «религиозная власть»).
Словом, речь должна идти вовсе не о каких-то «предрассудках» и неудовлетворительной «умственной атмосфере», но о проникновенном понимании проблемы, достигнутом Иммануилом Кантом, несмотря даже на отсутствие в его время серьезной разработки истории иудейства. И, в конце концов, как-то даже нелепо, отмечая общепризнанную объективность и беспристрастие мысли Канта, утверждать, что, обратившись к «еврейскому вопросу», его разум вдруг почему-то оказался «лишенным» этих присущих ему более чем какому-либо мыслителю качеств…
Как уже было отмечено, «Еврейская энциклопедия» не решилась в прямой и грубой форме «заклеймить» Канта в качестве «антисемита» – то есть ненавистника целого народа. И все же по существу это было сделано, ибо в цитируемой статье «Кант» утверждается, что защитники иудейства стремились «отразить нападки со стороны научного антисемитизма 80-х годов, вдохновляемого идеями Шопенгауэра и Гартмана (Эдуард Гартман, 1842–1906; видный немецкий философ – В.К.), в свою очередь исходивших из критериев, выставленных некогда Кантом» (стлб. 249).
Итак, Кант все же представлен как основоположник «научного антисемитизма», хотя, казалось бы, гораздо уместнее было бы постараться вникнуть в суждения, повторюсь, одного из не только наиболее гениальных, но и наиболее благородных мыслителей человечества и, далее, признать правоту – пусть хотя бы даже «относительную» – этих суждений. Но на это нет и намека. «Хаберы», увы, никак не могут этого сделать уже хотя бы потому, что любое покушение на их статус «избранников Иеговы» для них неприемлемо заранее, абсолютно, безоговорочно.
Обвинения в «антисемитизме» – это постоянно применяемый и, к сожалению, в глазах множества доверчивых людей «безотказный» метод идеологической борьбы. Ну, в самом деле, как можно одобрять человека, который заведомо враждебно относится ко всем представителям данной национальности, в конечном счете будто бы даже отрицая сам ее право на существование? А именно этот смысл вкладывается в расхожее словечко «антисемитизм».
Еще в 1970-х годах «нелегальный» русский публицист Г. М. Шиманов просто и вместе с тем совершенно точно определил реальное, истинное значение этого словечка (его размышления о сей проблеме были опубликованы тогда в издающемся в Париже «Вестнике Русского христианского движения», в израильском журнале «Сион» и лишь много позднее в России – в «Нашем современнике», № 5 за 1992 год). Он показал, что определенные еврейские круги объявляют «антисемитскими» любые суждения и волеизъявления, которые по тем или иным причинам этим кругам «не нравятся», «огорчают» их…
