Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй - Свечин Александр Андреевич
Наиболее устойчивую часть гарнизона представляли 14 тыс. военных моряков, которые с 200 тяжелыми пушками были выделены флотом для защиты Парижа. Моряки были распределены по фортам Парижа, что обеспечивало оборону от неприятных случайностей. Всего количество организованных регулярных войск, считая с маршевыми частями, достигало 80 тыс. Количество легких и тяжелых орудий достигало 3300. Сверх того, в Париже из разных уголков Франции было сосредоточено 115 тыс. мобилей. Революция предоставила им право выбирать себе начальников, что крайне препятствовало установлению дисциплины среди этих необученных и воодушевленных различными настроениями «белобилетников»; они квартировали по обывателям и часто представляли малонадежный элемент; только через 3 месяца осады право выбора начальников было отнято у них. Мобили иногда дезертировали к неприятелю и многократно покидали под влиянием ложных слухов порученные им участки. Затем в Париже имелась национальная гвардия (немобилизуемое местное ополчение), численность которой достигала 344 тыс. В национальную гвардию, вследствие преимуществ (паек и жалованье); которые она имела, записалось много физически негодных для боя людей — детей, стариков, больных. Сверх того, в Париже имелись и партизанские части — франктиреры — и вспомогательные части для выполнения инженерных работ. Всего в распоряжении коменданта Парижа Трошю оказалось свыше полумиллиона вооруженных людей, из них до 300 тыс. относительно боеспособных.
Сосредоточение в Париже всех уцелевших военных сил Франции являлось ошибкой, так как крайне затрудняло военную организацию сил французской провинции. 19 сентября 1870 г., когда Париж был окружен немцами, вне его оставалось лишь одна неполная дивизия, только что переброшенная из Алжира, мобили Бретани, несколько батальонов у Лангра и всего 6 батарей. Немедленно в Орлеане было приступлено, используя все остатки, к формированию XV корпуса, который 11 октября был отброшен к югу II баварским корпусом. Но 9 октября в Тур прибыл с диктаторскими для провинции полномочиями Гамбетта, член осажденного в Париже правительства национальной обороны, вылетевший из столицы на воздушном шаре. Вместе со своим ближайшим помощником Фрейсинэ, Гамбетта энергично принялся за формирование новых частей. Как из-под земли постепенно выросли 11 новых корпусов — №№ XVI–XXVI. Три из этих корпусов были готовы лишь к концу января, когда уже было заключено перемирие, но 8 корпусов приняли горячее участие в боях республиканского порядка войны. Меньше чем в четыре месяца, с упорными боями на фронте, была создана новая массовая армия. Средний успех формирования равнялся 6 тыс. пехотинцев и 2 батареям в день. Этот успех был достигнут, несмотря на то, что военная промышленность и склады сосредоточивались преимущественно в Париже и в провинции приходилось все — начальников, оружие, лагери, обмундирование, патроны, снаряжение, обоз — импровизировать заново. В провинции вновь были созданы многие отрасли военной промышленности. Значительную пользу принесла свобода сношений с внешними рынками: удалось сделать крупные закупки на иностранных — преимущественно английских, бельгийских и американских рынках. Созданная Гамбеттой в 4 месяца артиллерия — 238 батарей — в полтора раза превосходила по численности артиллерию императорской Франции и технически стояла выше. Негодную шрапнель императорской артиллерии заменили надежной на все дистанции гранатой; такой переход от шрапнели к гранате мы будем наблюдать и в Русско-японской и в Мировой войне; за время мира реакция, руководимая полигонными артиллеристами, вновь выдвигает шрапнель.
На вооружение пехоты поступили имевшиеся в провинции 350 тыс. ружей шаспо; пришлось их дополнить американскими системами Снайдера и Ремингтона, а также и другими. В армии Шанзи на вооружении одновременно было 15 образцов ружей; пополнение их патронами было затруднено, но драться все же было возможно. Производство патронов в провинции было доведено Гамбеттой до полутора миллиона патронов в день.
Полки Гамбетты образовывались или из маршевых частей (запасных старого режима), или из мобилей. В состав мобилей были включены все национальные гвардейцы, холостые или вдовые, моложе 40 лет. Мобили провинции оказались даже лучше маршевых полков; при этом сказался территориальный метод формирования, при котором все мобили одной и той же роты, родом из одной округи, знали друг друга, дорожили своей репутацией, скорее сплачивались в одну часть.
Гамбетта встретился с двумя препятствиями. Первое — это полный недостаток офицеров и унтер-офицеров, который затруднял обучение частей и резко понижал их боеспособность; в трудных условиях зимней кампании молодые части с трудом переносили невзгоды биваков в чистом поле; они были наклонны к позиционной войне, тогда как их задача — выручить Париж — требовала от них высшей способности к операциям, к активному маневру; летом для них условия сложились бы много лучше; часто они терпели поражение больше от непогоды, чем от пруссаков; закаленные войска последних были гораздо меньше чувствительны к зимнему дождю, стуже и прочим климатическим неприятностям. Второе препятствие заключалось в высшем командном составе; последний хотя и имелся, но был настроен контрреволюционно, не верил ни в новые войска, ни в успешное продолжение войны, тянул к выжиданию и заключению мира. Недостаток военной выучки можно было бы попытаться заменить революционным энтузиазмом. Но Гамбетта, хотя и был далек от Тьера, пытался вести войну, не углубляя революцию, стремился к сотрудничеству всех классов и отбрасывал все, что имело характер сведения классовых счетов. Он добился бы вероятно больших военных результатов, если бы отказался от своей политической умеренности, от соглашательства с буржуазией, являвшейся во многих вопросах только тормозом. Некоторые генералы, например Бурбаки, бывший командир императорской гвардии, имевший блестящую военную репутацию, выдвинутый Гамбеттой на пост командующего армией, при своем отрицательном отношении к революции оказывались менее пригодными к решению оперативных задач революционной борьбы, чем любой дилетант [88].
Одновременно с этими регулярными формированиями на театре военных действий разрасталось партизанское движение франктиреров. Это движение приковывало внимание и значительные силы немцев к защите своих сообщений; но так как за войну стояли бедняки, за мир — зажиточные, и так как франктиреры совершали насилие на театре военных действий над кулаками, уклоняющимися от борьбы с немцами, то действия франктиреров получили отчасти характер классовой борьбы, еще более отпугивавшей крестьянскую буржуазию от продолжения войны.
Мощное развитие новых вооруженных сил, призыв и вооружение в течение короткого времени самой войны почти миллионной армии составляют новое явление в военной истории. При отсутствии железных дорог, телеграфа, огромных накопленных богатств Франции такое явление было бы невозможно. Если бы в Мецской и Седанской операциях вооруженные силы Франции не были уничтожены начисто, новые формирования могли бы скоро приобрести значительную боеспособность и сломить вторгнувшиеся во Францию немецкие войска. При некоторой подготовке, в Европе с 1870 г. оказываются в наличии предпосылки для формирования войск во время самой войны, для обращения мобилизации из единовременного в перманентное действие. Мольтке был положительно озадачен быстротой, с которой вырастали новые неприятельские войска; в декабре 1870 г. он писал наштарму 2, генералу Штиле: «В операциях, увенчавшихся беспримерными успехами, немецкая армия смогла взять в плен все силы, которые неприятель выставил в начале войны; тем не менее в течение только трехмесячного срока Франция нашла возможность создать новую армию, превосходящую по числу погибшую. Средства неприятельской страны представляются почти неистощимыми и могут поставить под вопрос быстрый и решительный успех нашего оружия, если наше отечество не ответит равным усилием».
В дальнейшем Мольтке многократно повторял: «Эта борьба нас удивила с военной точки зрения до такой степени, что поставленный ею вопрос придется изучать в течение долгих лет мира».
