Чудовища морских глубин - Эйвельманс Бернар (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Остается, конечно, вопрос с усами. Но по размышлении можно заметить, что до Удеманса только старик Понтоппидан недвусмысленно говорил о них. Что касается пресловутой гривы, она могла состоять и из материала, отличного от шерсти или волоса: кожные выросты некоторых земноводных, например странная бахрома волосатой лягушки, и гибкие лучи плавников некоторых рыб могут вполне сойти за гриву. Удеманс объясняет, что это украшение, замеченное у одних особей и не наблюдавшееся у других, является признаком полового диморфизма, как у львов, например. Но отметим, что у гривастых тюленей, к которым, по Удемансу, морской змей значительно ближе, самки имеют это украшение так же, как и самцы! Напротив, у многих современных видов ящериц ― и ничто не мешает допустить, что этого не может быть у крупных пресмыкающихся, ― кожные наросты, такие, как спинные гребни, подгрудки, шипы, зоб, почти всегда более развиты у самцов, если они у них, конечно, есть. Это особенно бросается в глаза у игуан, анолисов, драконов и василисков.
Удеманс считает присутствие пресмыкающихся в холодных водах Скандинавии почти недопустимым. Но что мы знаем, в самом деле, о физиологии гигантских рептилий мелового периода? Нет никаких доказательств того, что они были холоднокровными, то есть что их внутренняя температура тела следовала за всеми изменениями внешней температуры, как у современных рептилий. Однако и у последних этот процесс не всегда так жестко связан и зависит от размеров тела. Опыты Эдвина Колберта, Р.-Б. Коула и Чарлза Богерта над аллигаторами во Флориде показали, что скорость изменения температуры обратно пропорциональна их размерам. Можно предположить, вместе с профессором Жаном Пивто, что у доисторических гигантских ящеров мелового периода колебания температуры тела вслед за ее изменением в окружающей среде должны были иметь очень небольшую амплитуду. В некоторой степени рептилии могли иметь качества теплокровных животных, сравнимые с теми, которыми обладали птицы и млекопитающие.
У некоторых доисторических рептилий мелового периода эта «теплокровность» могла даже основываться на системе регуляции почти такой же совершенной, как и у существ с так называемой горячей кровью. Напомним: с одной стороны, некоторые палеонтологи считали, что наличие полых и наполненных воздухом костей у динозавров должно было быть связано, как, например, у птиц, с постоянством температуры тела. С другой стороны, на отпечатках летающих рептилий мелового периода были найдены следы сальных желез и даже шерстяного покрова, что указывает на наличие у них процесса и системы терморегулирования.
Короче, с очень большой вероятностью можно утверждать, что плезиозавры были способны сопротивляться температурам более низким, чем те, которые могут переносить современные рептилии, такие, как крокодилы. Кроме того, аргументация Удеманса содержит еще одно противоречие на этот счет: с одной стороны, он отказывает Megophias в принадлежности к рептилиям на том основании, что они часто заплывали в прибрежные шотландские и норвежские моря, но, с другой стороны, сам же подчеркивает, что морской змей предпочитает именно теплые воды и активно ищет более благоприятных климатических условий, совершая для этого впечатляющие миграции. На основании аргументов самого Удеманса можно также легко показать, что у Megophias довольно мало шансов оказаться родственником ластоногих: большинство этих животных обитают в приполярных водах арктических и антарктических морей, и если они по каким-либо причинам покидают их, то при этом стараются воспользоваться холодными течениями, выходящими из этих районов. Напротив, Megophias никогда не встречались, за редким исключением, ни в холодных водах Ледовитого океана на севере, ни ниже 45-й параллели на юге, что еще более примечательно. Изучение географии встреч с морским змеем показывает, что он практически никогда не покидает теплых течений.
Аргументация, основанная на выбрасывании при дыхании фонтана теплого пара из ноздрей, теряет большую часть своей убедительности, если принять, что крупные доисторические рептилии могли быть теплокровными. С другой стороны, даже отклоняя это предположение, мы видим, что контакт между выдыхаемым воздухом и окружающим, более холодным, играет лишь вторичную роль в конденсации пара при дыхании китов. Если бы это было иначе, как можно было бы видеть фонтан у кашалотов в тропиках? В действительности дыхание становится видимым, как след самолета, летящего в стратосфере, в результате снижения температуры, вызываемого резким падением давления сжатого газа: воздух, накопленный в легких и находящийся в них под повышенным давлением, резко вырывается наружу при открывании дыхательного отверстия, давление быстро падает, и содержащиеся в нем пары воды конденсируются. Следовательно, рептилии, поднявшиеся из глубины, также могут иметь «видимое дыхание». Из современных водных рептилий только морские игуаны с Галапагосских островов иногда выбрасывают небольшие струйки пара из ноздрей. В таком случае…
Как видите, вопрос о «млекопитающей» природе Megophias далек от разрешения абсолютно определенным образом. Даже если принять аргументы д-ра Удеманса. По всей видимости, самым сильным доводом в пользу его теории являются очевидные волнообразные колебания тела морского змея в вертикальной плоскости при движении, и это единственное, что строго поддерживает гипотезу голландского ученого.
Действительно ли речь идет о тюлене с лебединой шеей?
Ахиллесовой пятой работы Удеманса является его почти навязчивая идея породнить Megophias с ластоногими, и только с ластоногими.
Наличие длинной растительности вокруг пасти далеко не доказано. К тому же ластоногие не обладают монополией на усы среди морских обитателей. Нет ничего невозможного и в том, что вибриссы могли иметь Arheocetes и особенно зеглодоны.
Конечно, Megophias, по Удемансу, имеют целых две пары ластообразных конечностей, и это не позволяет причислить их к китообразным. Но на каком количестве наблюдений, приведенных в «Великом морском змее», вы думаете, основано такое предположение? На двух, ни больше, ни меньше!
Первое относится к поимке в середине XVIII века четырехлапого морского змея длиной 6 метров норвежскими крестьянами у Сандмора. Вторым мы обязаны капитану Хоупу, который с борта военного английского корабля «Флай» сквозь прозрачные воды Калифорнийского залива увидел подобного монстра плывущим у самого дна. Но одна деталь в описаниях этих двух существ должна привлечь наше внимание. В первом случае уточнялось, что чудовище «похоже на крокодила», во втором ― что голова и общие контуры тела монстра «напоминали аллигатора». Это совсем не те признаки, по которым можно узнать лебединошеего тюленя д-ра Удеманса. Отметим, кроме того, что из всех выбранных голландским ученым как достоверные свидетельств это практически единственные, где неизвестные животные описываются похожими на крокодилов! Возможно, в этот ряд входят еще «морской крокодил» Сакраменто, о котором Удеманс не знал, и морской змей Игла, отвергнутый им за агрессивное поведение.
Все эти нестыковки должны бросаться в глаза непредвзятому читателю. Те редкие экземпляры морских змеев, у которых очевидцы видели четыре конечности, имели внешний вид, сильно отличающийся от встречавшихся чаще всего. Первые определенно могли быть рептилиями. Что касается вторых, «млекопитающая» природа которых не вызывает больших споров, они очень могли иметь только передние конечности и принадлежать, следовательно, к китообразным, но не к ластоногим.
Удеманс сам себя сбил с пути, отказавшись допустить, что может существовать несколько видов морского змея. Все указывает на то, что он ошибся и в конце концов его метод «фоторобота», который он составил для себя перед началом работы, стал причиной, помешавшей ему решить проблему, ― по крайней мере, надо было провести тщательный отбор фактов перед составлением фоторобота.
