Суздаль. История. Легенды. Предания - Ионина Надежда Алексеевна (е книги TXT) 📗
Церковь сооружали на том самом месте, где, по сказанию летописца, располагался стан благоверных князей Бориса и Глеба во время их путешествия в Киев. Таким образом, по времени своего построения Борисоглебская церковь относится к начальному периоду суздальской архитектуры. В плане она представляет собой квадрат с четырьмя столбами внутри и тремя полукружиями снаружи, и возможно, первое впечатление от храма разочарует, так как нет в нем удивительной гармонии и стройности церкви Покрова-на-Нерли. Борисоглебская церковь проще, строже, и нелюбопытный взгляд на ней может попросту не остановиться.
Фрагмент фресок Борисоглебского храма в селе Кидекша
Однако есть в ней свое особое очарование. Храм поставлен почти на самом краю обрыва Нерли; возводили его не из традиционного кирпича-плинфы – из квадров местного тесаного мелкозернистого известняка. Неподалеку от храма размещались княжеские хоромы и рубленые дома придворной знати с их службами. Приземистая и могучая Борисоглебская церковь была почти лишена украшений, интерьер ее предельно прост и строг. При князе Юрии Долгоруком она вообще не была расписана, и богослужения проходили в ослепительно белом храме.
За века своего существования церковные стены перенесли много невзгод, в частности, в 1238 году «городок» Кидекша вместе с церковью был разорен при нашествии монголо-татар. Но уже через год ростовский епископ Кирилл отремонтировал пострадавшее здание, и оно было освящено. Затем наступили долгие годы запустения, когда церковь стояла без кровли, а ее своды, глава, восточная часть стен и верхняя часть апсид обрушились. Восстановили церковь только в XVI – XVII веках, причем для реставрации использовали старый белый камень. Однако восточная часть церкви не была восстановлена, а завершили храм новым сомкнутым сводом (к тому же, по мнению Н.Н. Воронина, плохо сделанным) и четырехскатной крышей. Все это совершенно не отвечало первоначальному облику этого замечательного памятника суздальского зодчества. Некоторые последующие переделки тоже сильно исказили первоначальный вид храма: так, изменились его длинные и узкие окна, а шлемовидная глава приняла форму луковичной.
Трудно в настоящее время судить и о наружных украшениях храма с четырьмя подкупольными столпами, несущими одну главу. Снаружи видны только зачатки аркатурного пояса, выложенного из фигурного кирпича, да ряд поребриков, углами выступающих над поверхностью стен. Сохранились также фрагменты фриза из завес с изображениями на них (в центральной апсиде) символа Пресвятой Богородицы – семисвечника, а еще остатки композиций «Отречение Петра», «Три отрока в пещи огненной» и «Успение Богоматери».
В Борисоглебской церкви похоронены Борис Юрьевич (сын Юрия Долгорукого), жена сына Мария и их дочь Евфросиния. По письменным документам суздальской консистории известно, что в 1675 году суздальский воевода Тимофей Петрович Савелов, архимандрит Спасо-Евфимиева монастыря Тимофей, ключарь Дионисий и старец-казначей Иосиф однажды заглянули в щелку рассохшейся от времени гробницы князя Бориса Юрьевича. «И въ гробнице лежатъ мощи, кости целы, а на мощахъ одежда белою тафтою покрыта, а на верху лежитъ неведомо какая одежда шитая золотомъ, будто бы по байберету на ней же вышитъ золотомъ орелъ пластаный одноглавый и отъ того орла пошло на двое шито золотомъ же и серебромъ узорами».
Преподобный Стефан (архиепископ Суздальский и Юрьевский) в том же году сообщил об этом царю Алексею Михайловичу (а потом не раз и царю Федору Алексеевичу). И добавлял: «Над гробами княжескими панихидъ никогда не бывает… Мощи Великого князя Бориса Георгиевича Суздальского въ забвении, такожъ и гробъ его по достоинству никакихъ украшений не имеетъ». Какой последовал ответ от царя – неизвестно, но существует местное предание, будто бы внизу, под церковными сводами, была устроена княжеская усыпальница, в которую, по предположению графа А.С. Уварова, должен вести подземный ход. В 1851 году граф пытался открыть его, но сделать это не удалось.
На каменной колокольне Борисоглебской церкви находится древний, небольшой (весом 30 пудов!) колокол, на котором сделана надпись: «Въ лето 7066 (1558) зделанъ сей колоколъ при царе Государе Великомъ князе Иване Васильевиче всея Руссiи и Макарии митрополите. Царь Государь далъ сей колоколъ в домъ Вознесения Господа нашего въ Печерский монастырь при архимандрите Иоакиме въ Новгородъ Нижний». Как и по какому поводу этот колокол из нижегородского Печерского монастыря попал в Кидекшу – неизвестно. Устное же предание сообщает, что царь Иван Грозный, проходя через Кидекшу с войском на Казань и нуждаясь в свинце для снарядов, снял с местного монастыря свинцовую кровлю. А впоследствии взамен ее вместе с другими вкладами из Печерской обители приказал передать и этот колокол, отлитый из ливонских орудий.
В XVIII веке рядом с суровой и величавой Борисоглебской церковью встала небольшая, будто игрушечная церковь во имя святого первомученика Стефана с высокой двускатной крышей, напоминающая жилой деревянный дом. Невдалеке от храма поднялась стройная восьмигранная шатровая колокольня, возведенная на квадратном основании. Разные по стилям эти три здания (еще Святые ворота с фигурным волнистым верхом) как бы слились воедино – ни одно из них не выделяется, ни одно не подавляет другое. Нет ни одной лишней детали в этой удивительной усадьбе, создававшейся в течение шести веков и так тесно слившейся с природой – с высоким берегом реки, лесом за ней и деревянными избами, подступившими к крепости, но остающимися за дорогой, прорезавшей холм.
Особенно красив ансамбль в Кидекше при закате солнца, если смотреть на него с противоположного берега Нерли, когда его белые стены окрашиваются в нежно-розовый цвет. Но местные жители не пожалели эту красоту и после Октябрьской революции (в 1935 г.) начали выламывать плиты из стен Борисоглебской церкви и разбивать церковную ограду. А под стенами собора был устроен карьер для добычи песка. Выдающийся историк Суздальской земли А.Д. Варганов (о нем будет рассказано в отдельной главе) стал писать письма во все инстанции, требуя прекратить эти варварские действия. Он «достучался» не только до областного начальства, но и до самой Москвы, и только после его энергичных и решительных действий появилось следующее постановление областного исполкома: «Ввиду того, что договор с религиозной общиной на пользование церковью в селе Кидекша Красносельского сельсовета Суздальского района № 2114 расторгнут, другой религиозной общины, желающей принять в пользование здание церкви и культовое имущество, не оказалось, церковь эту как молитвенное здание ликвидировать и передать как имеющую историческое значение Суздальскому музею». Так был спасен шедевр мирового зодчества – Борисоглебская церковь села Кидекша, стены которой помнят многое.
А в 1947 году на северной стороне в Борисоглебской церкви были открыты фрагменты фресок, создание которых датируется 1180 ми годами, а выполнены они были в розово-коричневой гамме. Ученые предполагают, что создавались они по повелению князя Всеволода III, пожелавшего украсить храм отцовской усадьбы. Две женские фигуры среди деревьев райского сада – святой Марии и императрицы Евфросинии – четко видны на белом фоне в окружении тропических пальм с красными плодами, под которыми прохаживаются павлины. По версии исследователя Н.П. Сычева, под видом Евфросинии (жены князя Бориса) изображена мать князя Всеволода – византийская принцесса из рода Комнинов.
Стены хоров, выстроенных для родственников и приближенных князя, тоже были покрыты изображениями деревьев и райских птиц, выполненными в нежно-розовых и фиолетовых тонах. На южной стене храма видны фигуры двух всадников: по предположениям некоторых ученых, это скачущие волхвы; другие исследователи считают, что это князья-страстотерпцы Борис и Глеб.
Святые князья-мученики Борис и Глеб
В селе Кидекша стоят крепкие, добротные дома; выстроенные из потемневших бревен, они кажутся изначальными, как сама земля. А рядом с церковью вы чувствуете, что стоите у истоков наидревнейшей истории. Строгий белокаменный храм, поднявшийся на возвышенном берегу Нерли, смотрит отсюда на луга и леса, на синь вдали – все это когда-то видели блаженные князья-страстотерпцы Борис и Глеб. О житиях их рассказали нам два инока Киево-Печерской лавры. Один из них – Иаков, составивший похвалу княгине Ольге и их равноапостольному отцу князю Владимиру; второй – преподобный Нестор-летописец, который повесть о страданиях Бориса и Глеба начинает молитвой к Господу Вседержителю.
